Александр Марков - Гроза над Цхинвалом
– Ты как метеор…
От сердца отлегло. Рано, конечно, ликовать, но хоть какая-то надежда появилась. Хрупкая, правда, как воздушные замки, но все же…
Хасан объяснил, как его найти.
Он сидел в машине с выключенными фарами, но с работающим двигателем. Комов заметил пробоину на заднем крыле «девятки» – отверстие от пули, совсем свежее, вчера этой отметины не было. Похоже, Хасан получил ее несколько минут назад. Могли угодить в бак с топливом, тогда на небесах поймешь только, что в машину попали.
– Рад тебя видеть! – сказал Сергей, подбегая к «жигуленку». Эти слова даже близко не могли передать то, что он думал.
Хасан, завидев его и Женьку, вышел из машины, открыл багажник, куда они побросали аппаратуру. Сергей заметил на руке у друга кровоточащую царапину. Но спрашивать, где Хасан ее получил, не стал.
– Никого с собой не берете? – спросил Ревазов.
– Нет, – помотал головой Сергей. – Ребята свои каналы используют.
– Тогда погнали, – сказал Хасан.
Словечко это он подцепил, общаясь с российскими журналистами. Прежде, всеми уважаемый учитель никогда не позволил бы себе сказать нечто подобное.
– Ох! – сказал Беляш, попробовав сесть в машину.
Из салона на него глядела собака. Она не скалилась, не рычала, просто доверчиво смотрела на людей.
– Откуда ты взялась? – спросил у нее Ревазов. – Ну, уходи же. Мест нет.
Он открыл пошире дверь, но собака выходить не собиралась, только переместилась с водительского кресла на пассажирское.
– Долго я тебя буду уговаривать? – рассердился Хасан (собак он любил). – Марш отсюда!
– Что там? – спросил Сергей. Он не видел, что случилось, – как раз обходил машину. Дернул дверцу и удивленно уставился на неожиданного пассажира.
Собака, видя, что ее обошли с тыла, заволновалась, прыгнула вниз, прижалась к сиденью.
– Черт с ней, пусть сидит, – предложил Женька. – А то замучаемся ее вытаскивать. Она ж слов не понимает. Если боишься, садись со мной на заднее сиденье.
– Нет уж, – отмахнулся Сергей. – Лучше с барбосом.
– Как хочешь, – равнодушно согласился Беляш.
Сергей сел осторожно, вытянув ноги, но собака появление человека как угрозу не расценила и кусаться не собиралась. Кресло было порвано, наружу вылез кусок поролона, а под собой Сергей ощущал что-то жесткое.
Ревазов заметил, как он вертится, пытаясь принять удобное положение, и пояснил:
– Извини, не успел вытащить оттуда железяку одну, – помолчал и добавил: – Удачно она так залетела, сбоку, в открытое окно, ничего, кроме кресла не повредила.
– Ну, ты даешь… – сказал Сергей.
Ему стало понятно, откуда у Хасана царапина.
Ревазов ехал медленно. Фар не зажигал – автомобиль с зажженными фарами виден издалека.
– Ты почему из города не уехал? – спросил Комов.
– Не успел… – усмехнулся Хасан.
«Из-за меня все», – виновато подумал Сергей. Если бы он сразу, как только они приехали в штаб миротворцев, позвонил Хасану и сказал, чтобы тот уезжал из Цхинвала, был бы Ревазов уже в Северной Осетии. Но кто бы тогда им помог?
Город тонул в кромешной тьме. Линии электропередач пострадали в первые же минуты обстрела. Многие высоковольтные мачты упали, одни – на дорогу, другие – на дома, проломив крыши. Так проламывают их деревья, заваленные ураганом. В окнах – ни огонька, все сидели в темноте, даже если у них и были запасы свечей или керосиновые лампы. Огонь привлекает ночью не только комаров и прочих малоприятных насекомых. Он влечет куда более опасных хищников. Например, людей. Отсветы были видны только над неугасшими пожарищами. Тянуло гарью.
Цхинвал преобразился. Не так сильно, как менялись немецкие города после налетов союзнической авиации, после тысяч тонн бомб, сброшенных на мирных жителей, но… Почерк был один, хотя и в меньших масштабах. Американцы и их ученики в совершенстве освоили лишь один вид обстрела – ковровые бомбардировки.
Некоторые из домов почти полностью разрушились и теперь представляли из себя бесформенные кучи кирпичей, камней, обгоревших досок, другие осыпались частично, разбросав вдоль улицы камни, из которых были сложены. Местами завалы полностью перегораживали проезжую часть, они походили на баррикады, которые нагородили для обороны от атакующего врага. Машину эти «заслоны» остановят, но на танке и через еще не разрушенный дом проедешь без труда…
– Из города вам сейчас не выбраться, – сказал Хасан. – Не знаю, когда сможете.
– А что говорят-то? Где подкрепление? Рокский тоннель взорвали?
– Не так быстро… Тоннель – не взорвали. Российские танки через него идут. Сейчас они в Джаве. Туда бы доехать, но сейчас – не получится. А в городе русские завтра должны быть. Я так думаю.
– Будем надеяться, – сказал Сергей. – Значит, надо пересидеть ночь… Вот только где? Хоть останавливай машину и в подвал первый попавшийся забивайся. Я не понял, город-то грузины, захватили?
– Есть еще незанятые места. Туда вас и отвезу сейчас. В подвале у моих знакомых пересидите.
– Жизнь налаживается, – подал голос Беляш. – Перейдем на подпольное положение. Продукты у нас есть, – он пояснил для Ревазова: – Миротворцы снабдили. Хватит на неделю. Кстати, давай мы тебе часть пайков отдадим, нам ведь столько не надо.
– Спасибо, не откажусь, – кивнул Хасан.
Комов пробовал осмотреться, но почти ничего не видел. На одном из уличных пересечений он разглядел что-то темное, застывшее, с опущенным вниз хоботом. Подводники в любую погоду умеют определять по силуэту не только классификацию корабля, но и его название. У них имеются специальные таблицы, которые изображают суда в зависимости от угла осмотра. У Сергея специальных навыков не было, он понял лишь, что увидел подбитый танк, но какой именно – не знал.
Собака сидела тихо. Комов вспоминал о ней только когда под колени осторожно толкалось что-то мягкое.
Похоже, Хасан неплохо ориентировался в происходящем с городом. Ехали не по самому короткому маршруту, зато ни разу не пришлось останавливаться перед непроходимым нагромождением, разворачиваться и искать объездные пути. Но ландшафт продолжал изменяться, как во время тектонических процессов, только проходили они в миллион раз быстрее, чем в природе. Однажды Сергей скривился, как от звука бормашины, впивающейся в больной зуб – борт «девятки» со скрежетом задел за камень. Из него выступали куски арматуры, он походил на кусок плоти с переломанными и вылезшими наружу костями.
На колдобинах техника, сложенная в багажник, гремела, как монетки в копилке, которую трясут. Тогда Беляш оборачивался на звук и болезненно морщился.
Собаку они выгнали. Остановили машину и приказали ей убираться. Собака не хотела уходить, пришлось подтолкнуть ее ногой. С собой ее брать было нельзя – будет сидеть возле подвала, сразу станет ясно, что там кто-то есть. Они и так вывезли ее из зоны обстрела. Собака бежала за «девяткой» еще несколько кварталов. Машина ехала медленно. Собака могла ее даже обогнать. В темноте светились ее глаза, различался силуэт, потом она куда-то пропала.
Хасан предупредил, что в подвал ведут крутые ступеньки. После того, как удалось избежать стольких опасностей, очень не хотелось свалиться с лестницы и расквасить физиономию, а то и получить травму посущественнее.
Верхние ступеньки с трудом, но можно было разглядеть. Все, что находилось за ними, – тонуло в черноте, будто грунтовые воды залегали здесь слишком высоко и сочились через стенки подвала.
Впереди шел Хасан. Сергей неуверенно сделал первый шаг, затем второй, третий… Он и вправду точно погружался под воду. Приходилось нащупывать дорогу, осторожно опуская ногу в темноту и отыскивая следующую ступеньку.
– Я с гостями, – сказал Хасан кому-то.
– А мы уже испугались. Кто, думаем, в подвал лезет? – ответил невидимка. – Хорошо, что стрелять не начали.
Следующей ступеньки не было. Комов почувствовал под ногами забетонированный пол. Он чуть постоял на месте, надеясь, что глаза наконец-то привыкнут к темноте, – она не была кромешной, слабый свет пробивался через крохотное оконце, находившееся в стене. Сергея толкнули, он не видел кто, но следом шел оператор.
– Извини, – тут же раздался его шепот.
– Бывает, – откликнулся Сергей.
– Русские? – послышался из темноты вопрос невидимки. – Миротворцы?
– Русские, – подтвердил Ревазов. – Но не миротворцы. Журналисты. Принимаете гостей?
– Русским мы всегда рады. К тому же они пришли с тобой, Хасан.
Комов наконец-то начал различать очертания подвала, дальнюю стену, под которой стояла раскладушка. На ней сидели старик и старуха. На полу лежали матрасы и одеяло, стояли две табуретки, керосиновая плитка и несколько кастрюль со сковородками.
– Знакомьтесь, – сказал Хасан, представляя друг другу гостей и хозяев. – Поживут они у вас немного. Сам-то я пойду. Дела есть.
День третий
