Ромуальдас Неймантас - По следам солнечного камня
— Геремий говорит, что ему не довелось слышать о ладье, отплывающей на север. Но я встречусь с квестором порта и сам спрошу у него. Янтарь мы с удовольствием у вас купим. Взамен можем дать сестерции или товары, которые вы пожелаете. Янтарь нам очень нужен!
Аквилейцы простились и ушли. Вскоре появился слуга, который отвел гостей в предназначенные для них комнаты.
Поев досыта, жемайты прилегли и тотчас же уснули. Напряжение предшествовавших дней сразило путешественников.
Их разбудили шаги. В комнату вошел Лауренций:
— Я только что говорил с квестором порта. Ничем не могу вас порадовать. В северных провинциях империи неспокойно, поэтому корабли в Фехтию[53] и другие северные порты не отплывают. Квестор обещал расспросить моряков, пришедших в порт на своих ладьях из других стран. Но для этого потребуется два-три дня. Придется подождать… А чтобы не было скучно, предлагаю посетить наши мастерские и посмотреть, что мы изготовляем из вашего янтаря.
Спустившись по лестнице, жемайты вслед за Лауренцием пересекли мощенный камнями двор и оказались в строении, из которого раздавались голоса. Открыв двери, они вошли в продолговатую комнату. Вдоль стен стояли полки, на которых лежало множество кусков янтаря разных цветов. На полу — ряды высоких кувшинов, наполненных мелким янтарем.
— Это наш склад, — объяснил Лауренций. — Отсюда янтарь поступает в мастерскую.
За столами сидели примерно двадцать человек, которые расщепляли, вырезали, шлифовали янтарь. Один обрабатывал поверхность маленьких янтарных шариков. Другой занимался отделкой продолговатых пластинок, на которых уже были вырезаны изображения птиц, растений, людей. Третий из куска янтаря вырезал статуэтку. Те, что сидели поближе к окну, шлифовали кольца, мастерили шкатулку, сосуды…
— Янтарем все интересуются. Хотят иметь у себя дома изделия из него. Наши люди верят, что янтарь, подвешенный на шее ребенка, охраняет его от злых духов, болезней. Предмет, сделанный из янтаря, — драгоценность.
Айстис увидел нескольких мужчин, одетых в длинные белые балахоны. Они стояли у стола, на котором были расставлены странные прозрачные сосуды с жидкостью. Под ними горел огонь. Жидкость пенилась, булькала.
— Здесь из янтаря вырабатывают лекарства. Уже с незапамятных времен известно, что янтарные капли укрепляют зрение. Янтарь, смешанный с медом и розовым маслом, лечит уши. Янтарная жидкость усмиряет боль в животе. Янтарной мазью можно вылечить грудь, устранить кашель и удушье… Лекарств, выработанных из янтаря, ищут болеющие нервными болезнями.
— Вот тебе и нá! — улыбнулся Гудрис. — А мы об этом ничего не знаем! Для нас янтарь — это янтарь, и все…
Лауренций отвел их в маленькую комнатку, в которой находился лишь один человек.
В янтарной дужке держался тоненький кружок из янтаря. Лауренций взял маленький кусочек янтаря и положил его под этот кружок. Кусочек увеличился в несколько раз!
— Ого! — не удержался Айстис.
Лауренций объяснил, что янтарный кружок — увеличительное приспособление, в котором нуждаются ученые.
Появился слуга и позвал Лауренция. Тот повернулся к жемайтам:
— Я вынужден просить прощения. Меня вызывают на пристань. Видимо, управляющий портом что-то узнал о корабле, плывущем на север… Оставшиеся мастерские осмотрим позднее.
Гудрис и Айстис удалились в свою комнату, обсуждая то, что увидели. Особенно удивляло их умение римлян вырабатывать из янтаря столько нужного людям.
— Надо и нам научиться творить такие чудеса!..
Лауренций, вернувшись, застал их за обсуждением впечатлений.
— Вижу, понравилось! — улыбнулся он. — Это самая крупная мастерская не только в Аквилее, но и во всей империи. Янтарь еще умеют обрабатывать в Массилии, в других местах… Теперь о новостях. Квестор узнал, что через месяц-два на север поплывет корабль с Родоса[54]. По дороге он войдет в Остию, наш главный порт, недалеко от Рима. На то, что вскоре какой-нибудь корабль отправится на север из Аквилеи, рассчитывать не стоит. Советую вам ехать в Рим, а там наши люди помогут вам договориться с хозяином «Черного Коня» — так называется корабль с Родоса.
— В Рим? — переглянулись жемайты.
— Завтра утром я со своими людьми уезжаю в Рим. Приглашаю присоединиться к нам.
Гудрис и Айстис согласились.
Они поблагодарили Лауренция за заботу, проявленную о них, и обменяли часть своего янтаря на товары и сестерции, а оставшийся янтарь оставили у себя, надеясь, что в Риме продадут его с еще большей выгодой. По крайней мере, так считал Гудрис.
Как прибавку к плате за янтарь, Гудрис выпросил у Лауренция несколько статуэток и других изделий из янтаря, а также лекарства, и расспросил, как их вырабатывают и против каких болезней употребляют.
Прежде чем солнце показалось над горизонтом, жемайты вместе с Лауренцием и его сопровождающими отправились в путь по дороге, по которой с древней поры от кельтских и германских племен доставляли в столицу империи соль. Дорогу эту так и назвали — Соляной путь.
Второй день небольшой отряд, несколько недель назад отправившийся из Аквилеи, двигался через сады.
Сколько мог охватить глаз, всюду красовались румянящиеся яблоки, толстобокие груши, остроносые фиги и круглые гранаты. На деревьях, напоминающих сливовые, переливалось разными цветами множество других плодов, которые Лауренций именовал персиками и абрикосами.
— Приближаемся к Городу, — провозгласил командир отряда, имени которого Айстис не запомнил. Он вместе с Гудрисом держался возле Лауренция.
Жемайты уже в Карнунте узнали, что римляне называют свою столицу не Римом, а Городом, очевидно желая этим сказать, что Рим — город всех городов, и никакой другой город не может с ним сравниться.
— Гляди, какие крупные яблоки! — заметил Гудрис. — Не то что наши, маленькие…
Лауренций объяснил:
— Яблоки, как и все фруктовые деревья, в этом саду находятся под постоянной опекой. Специальные люди — агрономы — разрыхляют землю, вносят в нее удобрения. Они с малых лет учатся обрабатывать землю…
— Смотрите, смотрите! — прервал Айстис Лауренция. — Что тут происходит?
Он показал на дерево около дороги, ветви которого гнулись от самых разных плодов. На одной росли орехи, на другой — виноград, на третьей — груши, гранаты, даже какие-то ягоды наливались соком!
— Этот участок принадлежит очень талантливому агроному, — объяснил Лауренций. — Агроном столь велик, что не боится смешивать растения. Другие за это угодили бы в тюрьму… — Помолчав, он добавил: — Хорошо садовникам: от одного дерева они ежегодно выручают не менее тысячи сестерций! Мы, мастера, чтобы столько заработать, должны пролить много пота… Вот и становится все больше желающих заниматься садоводством. Но сейчас уже трудно стать членом сообщества садоводов: вокруг города не осталось свободной земли. Даже самые скудные земли превращены в плодородные сады…
Сады были разные. Среди плодовых деревьев виднелись ягодные кусты. Рядом с виноградниками простирались участки, на которых зеленела капуста, росли чеснок, бобы, горох. У ручейка — множество уток и гусей. Очень много голубей.
— Голуби дороже, чем гуси, — рассказывал Лауренций. — За парочку голубей платят, как за добрый участок виноградника. Голуби — лакомство! Есть голубятники, обладающие стаями голубей стоимостью сотни тысяч сестерций!
— А это что? — заинтересовался Гудрис, увидев птицу, которая веером раскинула пестрый сверкающий хвост.
— Павлин… Их лишь недавно стали разводить в большом количестве, после того как появились любители павлиньих яиц. Теперь уже выгоднее держать пару павлинов, чем обрабатывать небольшой участок земли… Но кое-кто полагает, что этой моде скоро придет конец. Любители лакомств уже начинают требовать дроздовых яиц.
— Тоже придумают! — буркнул Гудрис.
— За этими садами — обрабатываемая земля. И не только здесь. Всюду, где господствует наша могучая Империя, земли возделывают — выращивают злаки. В первую очередь пшеницу. Особенно обильные урожаи земля дает на Черном Берегу. Из одного модия[55] пшеницы там вырастают полтораста модиев! Прокуратор божественного Августа прислал куст пшеницы, состоящий из четырехсот стеблей и выросший из одного зерна! Императору Нерону из того же края прислали триста шестьдесят колосьев, выросших из одного зерна! Эта пшеница, выращенная нашими знатоками земли и растений, называется стоколосой.
Гудрис покачал головой, не очень веря рассказам Лауренция. Вот бы достать такие семена! Из них, чего доброго, и на маленьких полях вырос бы невиданный урожай. Надо будет попросить семян этой пшеницы…
Лауренций, почувствовав, что жемайты заинтересовались его рассказом, продолжал объяснять, что римляне выращивают не только плодовые деревья, хлеба, но и скот, в особенности овец:
