Руфин Гордин - Шествие императрицы, или Ворота в Византию

Так или иначе, но надлежало действовать, ибо глухой ропот недовольства низов, словно надвигающийся прибой, уже бился о стены Порты и медленно катился к дворцу. Его подогревало духовенство — имамы и муллы: им-то ничего не грозило, они были неприкасаемые. Пока что во всех бедах обвиняли русских, иноверцев-гяуров. Но придет черед и султанских чиновников. Так было, так будет.

Призвали русского посланника. Великий везир начал спокойно. Пригласил за столик с кофе и шербетом, поглаживал бороду, потом спросил:

— Зачем ваша государыня покинула дворец и отправилась в долгую дорогу?

Кочубей пожал плечами:

— На то ее высочайшая воля.

— А зачем она призвала императора австрияков?

Кочубей по-прежнему глядел недоуменно. Более всего его удивил этот последний вопрос. Откуда ему было знать? Он и слыхом не слыхал, что император Иосиф II отправился на свидание с государыней: об этом нигде не было объявлено. Его удивление было так неподдельно, что великий везир смягчился. Однако он сказал:

— Нам все известно, ибо у нас есть глаза и уши повсюду в подлунном мире, не исключая и вашего государства. От нас ничто не может укрыться, помните это… — Напор его становился все более жестким. — Мой повелитель, да пребудет над ним благословение Аллаха, извещен свыше, что уже готов сговор государей, направленный против нашего благополучия. Он повелел мне объявить его высочайшую волю…

Он отпил кофе из своей чашечки и сказал, как рубанул:

— Крым должен быть возвращен под султанскую корону!

— Сие должно зависеть от государыни и ее министров, — промямлил не ожидавший такого оборота Кочубей.

— Но это далеко не все. Вы должны выдать нам изменника Маврокордато, господаря подвластного нам княжества Молдавского, нашедшего убежище у вас. Равно и грузинский царь Ираклий должен быть признан нашим данником, меж тем как вы склонны оказывать ему покровительство и даже объявить его под царским скипетром.

Кочубей молча слушал и дивился: давно России не предъявлялся ультиматум, а везир говорил с ним тоном ультиматума. До турок дошло нечто такое, что заставило их переполошиться. Греческий проект? Но слухи о нем давненько докатились до ушей первых турецких вельмож, и они, посмеиваясь, судачили о нем. Шествие государыни в Тавриду? Да, это был несомненный раздражитель, некая демонстрация, которую задумал светлейший князь…

А садразам продолжал:

— Мы будем досматривать все суда, выходящие и входящие в Черное море, — предупреждаю вас. Черное море — турецкое море. Так было всегда. И так будет впредь!

Вот тебе на! Кочубей несколько оробел: это было похоже на объявление блокады, а затем и войны.

— Ваши консулы должны быть удалены из Бухареста, Ясс и Александрии — они стали там возбудителями черни. Однако турецкие консулы должны присутствовать в ваших гаванях, дабы могли знать о ваших военных приготовлениях.

«Не иначе как война», — решил Кочубей.

Ветвь седьмая: март 1453 года

Итак, император Константин в багряной тоге в сопровождении сановников взошел на стену против Влахернских ворот, ближайших ко дворцу, сооруженному не так давно.

Он поздоровался с воинами, оборонявшими этот участок. Все было готово к отражению приступа. В котлах кипела смола, возле них были сложены камни. Мушкеты и арбалеты были насторожены, подле лежали копья и метательные дротики.

Франдзис указал ему вдаль. Там клубилась пыль от тысяч копыт и десятков тысяч босых ног. Кое-где темнели палатки турецкого бивака.

— Они медлят начать. Они чего-то ждут. Прикажи бить в колокола, — повелел император.

Воздух загудел от звона колоколов десятков городских храмов.

— Надежно ли заперты ворота? — спросил император.

— Да, монарх.

В многоверстных стенах, окружавших великий город, было более трех десятков ворот. Важнейшими из них считались Влахернские, Харисийские, Св. Романа, Калигарские, Золотые, Псамфийские, выходившие на берег Мраморного моря, а со стороны Золотого Рога — Фанарские, Платейскис, Еврейские и Патрионские.

— Где моя супруга Мария? — спросил Константин. — Призовите ее на стену, и пусть она увидит размер грозящей нам опасности.

Меж тем, несмотря на турецкую блокаду, в Константинополь продолжали прибывать подкрепления от христианских государей. Императору представился знаменитый кастилец дон Франсиско из Толедо, явившийся с небольшим отрядом. Он был из Комненов, а потому считал себя кузеном императора. Венецианцы из самых знаменитых фамилий: Мочениго, Корнаро, Контарини и Веньеро явились, чтобы защищать великий город во имя Бога и чести всего христианского мира. С ними были воины. Шесть купеческих кораблей из Венеции и три с Крита, ошвартовавшиеся в гавани Золотого Рога после плавания по Черному морю, решили добровольно обратиться в боевые.

Увы, флот, готовый оборонять великий город со стороны моря, был невелик. Вместе с иностранными судами он насчитывал двадцать шесть кораблей, могущих называться боевыми, не считая мелких, годных разве только на транспортные нужды. У турок же на море была целая армада — около двухсот судов. Вдобавок большинство их было маневренней и лучше вооружено.

В величественном храме Святой Софии шла непрерывная служба. Служили поочередно патриарх Григорий и кардинал Исидор со причтом.

— Господь Вседержитель, яви чудо и с сонмом ангелов своих рассей полчища гнусных агарян, саранчиною тучей явившихся под стены святого города, оплота христианской веры! — возглашали они.

Горожане, стар и млад, коленопреклоненно вторили им. Каждый возглас заключался тысячеустым «Аминь». Люди верили в чудо, ибо и в прежние времена Господь являл свою волю, спасая Константинополь от полчищ нечестивых агарян, равно и от рыцарей-крестоносцев, жаждавших завладеть его богатствами.

Доселе все покушения на святой город отражались с помощью божественной десницы. Так, верили жители, случится и на этот раз. Эта высокая вера поднимала дух защитников города, ибо вера есть великая сила, способная творить чудеса.

Император лично объехал все пространство великого города. Заметив, что кое-где остались в целости мосты через рвы, он приказал сломать их.

Мы готовы не только выдержать осаду, но и отразить ее.

Глава седьмая

Торопиться ли?..

Остерегайтесь, по возможности, издать, а потом отменить свой закон; это означает вашу нерассудительность и вашу слабость и лишает вас доверия народа, разве это будет только закон временный; в этом случае я желала бы заранее объявить его таковым и обозначить в нем, если возможно, основания и время, или, по крайней мере, обозначить в нем срок в несколько лет, по истечении которых можно было бы его возобновить или уничтожить.

Императрица намерена короновать в Херсоне внука своего Константина в надежде возбудить этим в греках желание свергнуть турецкое иго. Вследствие этого громада Оттоманской империи рано или поздно должна будет рухнуть среди ужасов междоусобной войны. План этот казался мне несбыточным, но он встревожил турок, и этого было достаточно, чтобы вызвать раздоры… Мы в таком случае возбудили бы против себя Россию и лишились бы надежды завершить заключение торгового договора…

Сегюр — Монморену

Красота одежды военной состоит в равенстве и в соответствии вещей с их употреблением. Платье чтобы было солдату одеждою и не в тягость, всякое щегольство должно уничтожить, ибо оно — плод роскоши, требует много времени и иждивения и слуг, чего у солдата быть не может. Завивать, пудриться, плесть косы — солдатское ли это дело? У них камердинеров нет. На что же пукли? Всякой должен согласиться, что полезней голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрою, салом, мукою, шпильками, косами. Туалет солдатский должен быть таков, что встал, то и готов.

Потемкин — по военной коллегии

Я приехала сюда (в Киев) при 20 градусах мороза, но, несмотря на то, не было ни носов, ни ушей отмороженных. Мы провели все эти дни в балах, празднествах, маскарадах (была масленица), а сегодня, в понедельник, слава Богу, начался пост и положил конец всему этому шуму.

Екатерина — барону Гримму

Что за толпа! Никогда я ничего подобного не видала. Ежедневно здесь гостей прибывает, не только от окрестных, но и от всех подсолнечных народов. Лишь назовите народ, а мы предъявим здесь в лицах. Сроду я столько не видывала, хотя привыкла… У нас здесь четыре гранда д’Эспань, князья имперские без счета, поляков тьма, англичане, американцы, французы, немцы, швейцарцы — на многих страницах имена их не перечтешь… даже киргизы и те здесь очутились. Трудно отгадать, что привело их в Киев… они были обмануты некоторыми газетами, которые изо всей силы оповещали будущее коронование в Тавриде…