Владимир Шигин - Битва за Дарданеллы
Вывернули свои карманы и матросы. Однако ни один не нашел у себя ни копейки. Кто думал, отправляясь в каперство, что надо захватить с собой деньги? Радости заметно поубавилось.
У крайнего дома моряки нашли старика, который объяснил, что селение это зовется Жупано. А правят здесь канцлер, губернатор, сенатор и помещик.
– Не много ли для одной деревни? – удивился Броневский. – Нам в самый раз! – возразил старик.
Решив, что лучше всего дело иметь с губернатором, мичман послал к нему гардемарина Мишу Баскакова. Вскоре тот вернулся и сообщил, что Броневского ждут. Едва войдя в дом губернатора, Броневский с удивлением узнал, что канцлер, губернатор и сенатор с помещиком – это все одно и то же лицо.
– Для чего вам столько титулов? – не удержавшись, спросил мичман.
– Для солидности! – важно ответствовал хозяин. Затем канцлер-губернатор ни с того ни с сего завел нескончаемый разговор о проблемах франко-российских отношений. Голодный мичман, кивая головой, думал только об одном: когда же ты иссякнешь и предложишь мне хотя бы кусок хлеба! Но собеседник был явно неиссякаем. Положение неожиданно спасла губернаторша, миловидная дама средних лет. Войдя, она предложила Броневскому чашку кофе.
– Конечно! – торопливо кивнул тот, густо покраснев за свою неучтивость. Служанка принесла чашку кофе, но к кофе больше ничего не подали.
Делать нечего, пришлось пить пустой кофе под разглагольствования об осложнениях австро-французских отношений. Наконец, вернулась хозяйка и сказала, что она уже распорядилась покормить матросов, а господина русского офицера через десять минут приглашают к столу. Володя, встав, подошел к зеркалу. Глянул на свое отражение и мысленно ужаснулся. С зеркала на него смотрел рыцарь плачевного образа с небритой и закопченной от дыма костра физиономией, в измятом и грязном мундире, в изодранных сапогах. Но на войне, как на войне!
Все оставшееся время нахождения «Венуса» на позиции погода стояла солнечная и маловетренная. Будучи по-прежнему с баркасом и тремя десятками матросов на передовом острове, Володя Броневский сумел захватить еще три требаки с грузом не меньше как на сто тысяч рублей, отчего стяжал славу удачника-капера. Этим он весьма и весьма гордился.
Вскоре, закончив переговоры с рагузским сенатом, на фрегат прибыл граф Войнович, и «Венус», сдав дозор, пришедшему с Корфу фрегату «Михаил», взял курс на Фиуме.
***Возвращаясь из Катторо на Корфу, Сенявин чувствовал, что там его поджидает весьма неприятный сюрприз. Эхо Аустерлица наконец докатилось до Средиземноморья. Император Александр выражал свое возмущение медлительностью и вновь в самых сильных выражениях требовал от командующего возвращения в черноморские порты.
– Думал, что, может, все же обойдется, ан нет, не хотят думать у нас в столице государственно! – вертел в руках вице-адмирал уже десятки раз перечитанное письмо. – Неужто мы тащились сюда из пределов Балтийских лишь для того, чтобы затем прозябать в пределах черноморских!
Снова перед командующим вставал вопрос исполнять приказ или как-то еще повременить. И то и другое было чревато самыми непредсказуемыми последствиями, а потому Сенявин терзался сомнениями и очень переживал. Однако какое-то решение принимать следовало, и оно было принято. Сидя в каюте своего нового флагмана «Святая Елена», вице-адмирал поделился соображениями с командиром линейного корабля Бычен-ским:
– Приказ, разумеется, есть приказ, тем более высочайший. Но во всем этом есть одно маленькое «но»! Дата письма 14 декабря восемьсот пятого, а сейчас на дворе уже март восемьсот шестого! Времени прошло уйма, а потому, пока письмо шло к нам через города и веси, все могло уже десятки раз поменяться и измениться. По этой причине я решил все же не торопиться и ждать новых указаний столько, сколько это будет возможным! Сложив в несколько раз уже изрядно затертое на изгибах письмо, он сунул его в конверт. Сам же конверт спрятал в ящик письменного стола:
– Пусть полежит хорошенько под сукном! Слушая командующего, Быченский лишь качал головой:
– Такое решение достойно победной баталии! Сенявин невесело усмехнулся:
– Или непременной отставки! Но сдается мне, что это всего лишь начало. Высокая политика преподнесет нам еще немало всяческих пакостей, а потому будем относиться к ней по возможности философически и стоически!
«Елену» качало на набежавшей волне. Вдалеке в раскрытых окнах кормовой каюты голубели берега Албании. Вот корабль развернуло на якоре, и стали уже видны гранитные форты Корфу. Над фортами развевались бело-голубые Андреевские флаги.
Корфу – главная опора русского флота в Средиземном море, здесь важнейший перекресток Адриатики, где сходятся все политические интересы и торговые пути, Корфу – ключ к морскому господству, и ныне он в руках русских моряков! Присутствие России здесь завоевано многими поколениями, оплачено тысячами жизней. Неужели все это можно бросить и отдать вот так сразу, даже не пытаясь сопротивляться?!
Спустя несколько дней Сенявин получил еще одно письмо. На этот раз от министра иностранных дел Адама Чарторыского. Министр к моменту получения письма был уже уволен в отставку, но об этом в Корфу, разумеется, никто не знал. Министр давал Сенявину всяческие наставления и советы, но об уходе в Черное море не упоминал вообще! Сенявин сразу глянул дату отправки послания – 8 февраля! Значит, с декабря по февраль что-то в нашей политике уже изменилось к лучшему, а значит, можно похвалить себя за терпение и, запасшись им еще больше, снова ждать.
Но ждать вовсе не означает бездействовать! Почти сразу после занятия Катторо вслед за «Венусом» вдоль всего далматинского побережья разошлись отряды российских кораблей. Началось повальное истребление французских судов. В какие-то недели всякое сообщение Лористона морем было парализовано. Попытался было Лористон организовать доставку подкрепления и припасов караваном из Неретванской бухты, но об этом стало известно вице-адмиралу. Вызвал он к себе капитана 1-го ранга Митькова. Сказал кратко: – Чуть из пролива высунутся, топи!
Французы из пролива так и не высунулись. Особенно успешны были действия линейного корабля «Елена» с фрегатом «Венус», полностью перекрывшими линию Венеция – Истрия и захватившими немало груженых транспортов.
Пришло известие и от Белли. Он занял остров Курца-ло. Положение еще более улучшилось. Французы занервничали и начали требовать от австрийцев, чтобы те заставили Сенявина уйти из Северной Адриатики. Последние оправдывались: что мы можем с ним поделать! Пакостить австрийцы начали почти сразу после окрика из Парижа. Первым делом они в отместку за потерю Катторо арестовали в порту Триест все находившиеся там бокезские купеческие суда, несмотря на то, что большая часть последних была под российским торговым флагом. Это уже граничило с войной! Командир «Елены» Бычен-ский с попутной фелюгой известил вице-адмирала о случившемся. На сообщение из Триеста Сенявин отреагировал сразу.
– За подобные дела будем лупить нещадно! Чтобы в другой раз неповадно было!
Корабли стали готовиться к выходу в море. Триест нуждался в отмщении немедленном. К тому же, сидя на Корфу, Сенявин обо всем узнавал с известным запозданием, а надо бы быть поближе к европейским событиям. Волновали Сенявина и насущные эскадренные проблемы. Их тоже хватало с избытком! Вконец прохудились корпуса той же «Елены» и «Параскевы». Чинить их силами маленького местного адмиралтейства не было никакой возможности. Корабли следовало готовить к отправке в Севастополь. Да дойдут ли! Разумеется, что пока не будет ясности в дальнейших планах Петербурга о высадке десанта в Далмации не могло быть и речи. Коротая время на рейде Триеста, Сенявин ждал политических известий. Время шло, и каждый потерянный день был на руку французам, которые, торопясь, перебрасывали новые и новые войска на берега Адриатики. И все же Сенявин ждал не зря. Он дождался того, о чем так мечтал! Новое письмо от Александра было совсем иным, чем предыдущее. Император в самых лестных словах выражал командующему свое благодарение за занятие Катторо и за невыполнение своего же собственного приказа об уходе из Средиземного моря!
– Чудны дела Твоя, Господи! – только и сказал Сенявин, прочитав письмо.
Но император не только благодарил, он требовал немедленно вернуть обратно все войска, ранее отправленные по его же собственному распоряжению в Севастополь!
– Командира «Летуна» ко мне! – приказал вице- адмирал.
Едва капитан-лейтенант Бутаков взобрался по штормтрапу на борт «Елены», на палубе его встретил сам командующий.
– Гони, милый, на всех парусах прямо в Константинополь. Попытайся догнать Ласси и вернуть его обратно! Действуй!
Спустя час бриг «Летун» уже резал форштевнем пенную адриатическую волну. Бутаков одним духом домчал до Константинополя, но Ласси там не застал. Транспорта с генералом и солдатами уже убыли в Россию…
