Виктор Поротников - Олег Рязанский против Мамая. Дорога на Куликово поле
Погруженного в чтение молитв Олега вдруг привлек какой-то шум за дверями храма. Князь уловил краем уха взволнованные возгласы, которые решительно подавлял своим непреклонным голосом игумен Севастьян. Какие-то люди настойчиво пытались войти в храм, но суровый старец не позволял им этого. «Не иначе, гридни мои желают поведать мне что-то важное и срочное!» — промелькнуло в голове у Олега.
Поднявшись с колен, Олег торопливо вышел из храма на деревянную паперть, укрытую сверху тесовым навесом. Он столкнулся лицом к лицу с двумя молодыми гриднями из своей свиты, тут же находились игумен Севастьян и храмовый ключник, не позволявшие дружинникам переступить порог церкви, дабы не нарушить уединенные молитвы князя.
— Что стряслось? — раздраженно обратился к гридням Олег. — С чем вы пришли сюда? Почто в храм ломитесь, как оглашенные?
Олегу ответил гридень Тихомил.
— Не гневайся, батюшка-князь, — сказал Тихомил, сняв шапку и отступив на полшага. — Гонец сюда примчался с недоброй вестью. Арапша наголову разбил русские полки на Пьяне-реке. В сече пал шурин московского князя Иван Дмитриевич, много прочих бояр и воевод. Арапша двинулся к Волге и с ходу захватил Нижний Новгород. Тесть московского князя еле ноги унес в Суздаль, а брат его бежал в Городец.
— А что же Дмитрий? И брат его Владимир Серпуховской? — поспешно спросил Олег. — С ними что сталось?
— Оба живы, — ответил Тихомил. — Они не участвовали в сече с татарами на Пьяне-реке.
— Как не участвовали?! — опешил Олег. — Дмитрий сам же скликал князей в поход на Арапшу. Он сам собирался возглавить русское воинство.
— Гонец говорит, что так все и было поначалу, — сказал Тихомил. — Русские полки двинулись в Степь во главе с Дмитрием и Владимиром Серпуховским. Разбив стан на реке Пьяне, князья и воеводы получили известие, будто Арапша ушел на юг к Волчьей реке. Это привело к тому, что русская рать разделилась: московские и переславские полки вернулись домой, все прочие ратники остались на Пьяне-реке, собираясь продолжить поход к Наровчату. Вместе с московским воинством ушли домой и Дмитрий с Владимиром серпуховским. Суздальский князь Дмитрий Константинович с братом Борисом ушли в Нижний Новгород. Оставшиеся на Пьяне полки возглавил старший сын суздальского князя Иван Дмитриевич.
— Арапша подкрался тихо и незаметно к реке Пьяне, — вставил другой гридень. — Русские полки были застигнуты татарами врасплох. Собственно, никакой битвы и не было. Татары секли разбегающихся русских ратников, как траву. Много русичей утонуло в реке, многие попали в плен.
— Где гонец? — Олег взглянул на Тихомила.
— Спит мертвым сном, княже, — промолвил Тихомил. — Он скакал без передышки сначала из Мурома до Рязани, а затем из Рязани сюда. Князь муромский Михаил Юрьевич послал к тебе сего вестника, княже.
— Стало быть, уцелел муромский князь в этой передряге, — усмехнулся Олег. — Ушел в поход с бородой, а вернулся стриженым!
Похлопав Тихомила по плечу, Олег с довольным лицом направился обратно в храм, кривя губы в злорадной усмешке и бормоча себе под нос: «Жаль, Дмитрий-паршивец загодя ускользнул от сабель татарских! Сберегли его ангелы-хранители! Ну да ладно. После этого поражения гордыни-то у Дмитрия поубавится!»
Игумен Севастьян, проскользнувший в церковь следом за князем, был неприятно поражен тем, что Олег вместо того, чтобы продолжить молиться за здравие больного сына, громко и радостно благодарит Господа за то, что Арапша разбил на Пьяне союзных Москве князей и учинил погром в Нижнем Новгороде.
Рассерженный Севастьян напустился на Олега с упреками и пристыжениями:
— Не к лицу тебе, князь, радоваться торжеству басурман над воинством христианским! Совсем не к лицу! Дмитрий выслал войско в степи не из личной корысти, но желая оборонить все приокские земли Руси от татарской напасти. Дмитрий о всей земле Русской радеет! Ты же, князь, печешься лишь о своем княжестве. Обвиняя Дмитрия в излишней гордыне, ты не замечаешь, что душа твоя тоже гордыней объята. Коль взвесить на невидимых весах твою надменность, княже, и Дмитриеву гордыню, то еще неизвестно, какая из двух чаш перевесит. Низко и подло, князь, желать погибели братьям своим по языку и вере. За это не токмо люди, но и Господь может от тебя отвернуться!
Сказанное игуменом Севастьяном нисколько не смутило Олега. Он смело возразил Севастьяну:
— С чего мне радоваться успехам Дмитрия? С чего мне не желать ему поражений? Дмитрий, идя по стопам своего отца и деда, силой и подкупом прибирает к рукам княжеские уделы вокруг Москвы. С неугодными князьями у Дмитрия разговор короткий: их либо изгоняют с отчих столов, либо просто убивают. Дмитрий и его прихлебатели возвышенно называют это «объединением Руси»! — Олег желчно усмехнулся. — Тверской князь приехал к Дмитрию на переговоры и угодил в темницу вместе со своими боярами. Галицкий князь посмел в чем-то перечить Дмитрию, за что был лишен стола княжеского и сослан в Устюг. Та же участь постигла и костромского князя. Благодаря заступничеству Мамая тверскому князю удалось выбраться на волю и вернуться домой. А вот галицкий и костромской князья до сих пор изгойствуют в Устюге, не имея могучих заступников.
Дмитрий пядь за пядью захватывает рязанские земли, но ты, отче, его почему-то хвалишь и называешь собирателем Руси. Я же для тебя есть подлый человек за то, что не желаю быть под пятой у Дмитрия и не приветствую все его замыслы.
Упомянув о поражении русских полков на Пьяне-реке, Олег заметил игумену Севастьяну, мол, если бы Дмитрий проявил настойчивость, то он отыскал бы в степях войско Арапши и разбил бы его в пух и прах. Но Дмитрия то ли утомил этот поход, то ли у него пропал интерес к этому делу, поэтому он вернулся домой с московскими полками, нимало не заботясь об остальной русской рати, оставшейся у реки Пьяны.
— Где же тут забота Дмитрия о приокских землях Руси? — обратился к игумену Олег. — Где его радение не токмо о Московском княжестве? Сговорил Дмитрий князей в поход на татар, а сам в кусты! Вот и наказал Господь Дмитрия за скудоумие его и ратное небрежение!
Часть вторая
Глава первая
Пентег
— Я надумала бежать из Рязани, благо Олег Иванович вторую неделю из Солотченской обители носа не кажет, а супруга его в Литву укатила. Ты со мной или как? — Ольга заглянула в глаза Пентегу.
Княжна и гридень встретились, как обычно, в яблоневом саду возле старой покосившейся голубятни, соблюдая все меры предосторожности. С того самого дня, когда между ними протянулась нить взаимной симпатии, эти двое избрали местом своих тайных встреч тенистый сад, примыкавший ко княжескому терему с южной стороны. От хозяйственных построек сад был отгорожен высоким тыном. Узкие дощатые воротца, ведущие в сад с теремного двора, по вечерам закрывались на запор садовником Гурьяном. Поэтому Пентегу приходилось всякий раз перелезать через частокол, чтобы увидеться с княжной Ольгой, которая проникала в довольно густые яблоневые заросли, пользуясь боковым выходом из терема, возле которого под водостоком стояли дубовые бочки для дождевой воды. Эту воду использовали служанки для приготовления пива и кваса.
Был конец сентября, поэтому сбор плодов уже завершился. Пожелтевшие листья яблонь понемногу опадали на землю под порывами промозглого ветра.
— Так ты со мной или здесь останешься? — вновь повторила Ольга, не спуская с Пентега своих пристальных глаз. — Я жду твоего ответа.
— Повременила бы ты с побегом, лада моя, — проговорил Пентег, неловко топчась на месте. — Ты же знаешь, что я обязан Олегу Ивановичу избавлением от татарской неволи. Не могу я сейчас сбежать от него. Я должен отслужить Олегу Ивановичу верой и правдой, иначе совесть будет грызть меня до конца моих дней.
— Я не могу долго ждать, — хмуро промолвила Ольга, отвернувшись от Пентега. — Олег Иванович погубил моего отца. Жить в его доме для меня есть худшее из зол. Ныне у меня появилась возможность для побега из Рязани. Я не намерена ее упускать.
Шагнув к Ольге, Пентег мягко обнял ее сзади за плечи, укрытые длинной шерстяной накидкой с кистями. От светло-русых волос Ольги, заплетенных в толстую косу, исходил еле уловимый аромат мяты.
— Далеко ли ты уйдешь пешком, — сказал гридень, — подумай сама. Княжеские слуги верхом на конях живо тебя догонят.
— А я не собираюсь бежать посуху, — не оборачиваясь, проговорила Ольга. — Я сяду в челнок и скроюсь из Рязани по воде. Я уже и лодку подходящую присмотрела. Поплыву вниз по Оке до града Мурома. Тамошний князь мне дальний родственник, надеюсь, он приютит меня, сироту.
— Ты не сирота, ведь у тебя есть я, — промолвил Пентег, крепче обняв Ольгу. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я же тоже княжеского рода. Давай вместе уйдем на Волынь, милая. Там находится удел моего отца, который по праву должен мне принадлежать, ведь родитель мой пал в сече с татарами.
