Наталья Павлищева - Елизавета. Любовь Королевы-девственницы
– Ваше Величество, не позволяйте сэру Дадли слишком много, этим вы роняете свое достоинство!
Но влюбленная Елизавета закусила удила, ей было наплевать на то, что думают вокруг, стоило увидеть красавца, и она теряла над собой контроль, полностью попадая под его влияние.
В Сесиле боролись противоположные чувства, с одной стороны, хотелось все бросить и уйти. Он понимал, что если к власти придет Дадли, то так и будет, служить этому хлыщу, если тот станет королем, Уильям не собирался. С другой – уж очень не хотелось терять то, чего добился он сам. Конечно, Елизавета столь прижимиста, что на обогащение рассчитывать не стоило, но Сесилу было важно другое: он умел управлять и желал это делать, а доходов пока хватало и с имений. Вот это перевешивало, но надолго ли…
И все же однажды он поставил Елизавете условие:
– Или я, или он!
Королева откровенно растерялась:
– Но почему, Сесил? Вы бы прекрасно смогли править Англией вместе.
– Вместе? Если Роберт Дадли станет королем, он не потерпит рядом с собой никого разумного, Ваше Величество!
– Вы зря так думаете, Уильям.
Он с усмешкой добавил:
– Даже Вас. Впрочем, если Вам нравится быть просто королевой при короле и править только на балах и приемах, то это Ваше дело…
Елизавете хотелось крикнуть: но я и так правлю только на балах и приемах, потому как в остальном правите вы, сэр! Но она вспомнила, как сама же попросила Сесила пока взять все в свои руки. Нет, она не должна быть неблагодарной, Сесил не заслужил такого.
Королева чуть натянуто рассмеялась:
– Я не собираюсь замуж вообще! Тем более Роберт Дадли женат.
«Это тебя и спасает от такого супруга на свою голову», – подумал Сесил, но счел за лучшее промолчать.
После разговора они разошлись, размышляя каждый о своем. Елизавета думала о словах Сесила, конечно, он прав, Роберт никогда не станет сидеть в ее тени, он не Филипп, став супругом, станет и королем, а став королем, запросто отодвинет ее саму в сторону. И она чувствовала, что желания раздваиваются. С одной стороны, вкусив бремя власти, Елизавета успела понять, что помимо приятных в ней есть и весьма трудные стороны. И как только Сесил может практически день и ночь быть в заботах обо всей Англии? Но у него прекрасная семья, когда Уильям успевает ухаживать за своей супругой? Если она сама останется правящей королевой, то ее ждет такая же жизнь, она не будет принадлежать себе, она будет принадлежать Англии.
Появлялось простое женское желание спрятаться за спиной супруга и действительно только царствовать, не правя. Пусть мужчины разбираются с делами, ей хватит и балов с приемами.
Но Елизавета не была бы дочерью Генриха и Анны Болейн, если бы такие мысли надолго задерживались в ее голове. Нет, она будет править! Будет, несмотря на то что она женщина! Вернее, потому что она необыкновенная женщина! Разве другую смог бы полюбить такой красавец, как Роберт Дадли?
Елизавета совершенно не замечала собственной непоследовательности в мыслях. Ведь Роберт Дадли уже был женат и объяснялся в любви вовсе не такой сильной Эми Робсарт. Во-вторых, королева упорно не желала замечать то, что видели все вокруг: для Дадли она ценна именно как королева. Елизавета без памяти влюбилась, а потому была просто не в состоянии трезво оценивать ситуацию и смотреть на Роберта без розовой пелены перед глазами. Должно было случиться что-то очень серьезное, чтобы эта пелена спала или хотя бы поредела.
Сесил же размышлял, что предпринять, чтобы если не удалить от королевы Роберта Дадли, то хотя бы ослабить его влияние. Ведь стоило появиться рядом Дадли, и королева забывала все свои благие мысли, становясь неуправляемой, вернее, управляемой единственным человеком – своим любовником.
Правда, Роберт не стал любовником Елизаветы, об этом Сесил знал от подкупленных горничных королевы, даже удаляясь вдвоем в ее опочивальню, они не шли дальше поцелуев ручек и жарких взглядов. Но это пока, влюбленная Елизавета уже не соблюдала правила приличия на людях, скоро переступит все мыслимые границы и наедине.
– Уолсингем, мне нужна встреча с Эми Робсарт, – потребовал он у верного помощника. Фрэнсиса Уолсингема стоило ценить уже за способность организовать что угодно, вплоть до наблюдения за происходящим в спальне короля Франции. Дай ему возможность, и он будет знать о Европе все. Пожалуй, такую возможность стоило дать. Но для этого нужно если не искоренить, то ослабить влияние на королеву Роберта Дадли, потому что работать на красавчика у Сесила не было никакого желания. У Уолсингема тоже.
– Сэр, это крайне опасно, едва ли супруга Дадли способна не проболтаться о такой встрече, она неискушенна в дворцовых интригах.
Но и Сесила, и Елизавету от решения вопроса с Эми Робсарт отвлекли другие дела.
Не успела весть о восшествии на престол дочери Генриха VIII облететь Европу, как ее советник принес неутешительную новость. Шотландская королева Мария Стюарт заявила свои права на английский престол!
– Ваше Величество, – с явной натяжкой усмехнулся Сесил, – кажется, у Вас появилась соперница.
– Появилась?! Вы хотите сказать, что раньше у меня их не было? Разве может не быть соперников у человека, который чего-то стоит?
Видя замешательство Сесила, она протянула руку:
– Что вы там держите? Давайте сюда.
Граф протянул донесение. По мере того, как королева разглядывала изображение, выражение ее лица менялось. Елизавета пока не научилась полностью владеть собой, придет время, и она сумеет подчинить разуму каждое чувство, каждую мышцу, тогда никто не сможет наверняка сказать, о чем королева думает. Наконец, Елизавета фыркнула:
– Чего она ждет? Что я, испугавшись, сниму корону и смиренно преклоню перед ней колени, еще и признав над Англией власть этого французского полутрупа с его папистами?! Не для того я столько лет ломала комедию перед сестрицей, чтобы предать свою веру, уже будучи на троне!
На большом листе – новый герб Марии Стюарт, юной королевы Шотландии и супруги наследника французского престола Франциска. Но теперь он включал в себя и герб Англии! Семнадцатилетней кузине Елизаветы мало шотландской короны, которую она получила пяти дней от роду, мало быть замужем за французским дофином, захотелось еще и Англии?! Рука Бесс сжалась в кулачок так, что ногти врезались в ладонь.
– Это война?
Господи, да что же это?! Не лучше ли родиться в простой, не слишком приближенной ко двору семье и жить, вволю кокетничая с любезными кавалерами? А что потом? Выйти замуж за одного из них и во всем подчиняться супругу, который станет изменять при любой возможности? Нет, это не для нее! Она дочь короля, и если уж сумела выжить до сих пор и стать королевой, то свою корону никому не отдаст! Но Мария…
– Это война?
– Все будет зависеть от позиции французского короля Генриха II. Если он поддержит притязания невестки не только словесно, но и делом…
– Мария Стюарт уже отписала свою собственную страну Франции, теперь желает проделать это же с Англией?! Сесил, ну почему на английском престоле после моего отца такие бездарные правители?! Сестрица Мария была готова не только сама подстелиться под Филиппа Испанского, но и подложить нашу страну, эта норовит все отдать Франции!
– На английском престоле ныне Вы, Ваше Величество.
Сесил решил, что пора вернуть мысли Елизаветы в нужное русло. Она резко повернулась, взметнулись юбки и распущенные по плечам роскошные волосы цвета меди, его обдало запахом духов. Сесил невольно отметил, что ни потом, ни кислятиной от молодой королевы не пахнет, Ее Величество любит чистоту. У нее надушено все – от платьев до веера в руках. Обмахивание веером распространяло мускусный запах по всей комнате. Хотя Сесил подозревал, что веер нужен не столько для прохлады, защиты от назойливых мух и для запаха, сколько для демонстрации красивых рук королевы.
– Да! И я никому, никакой Марии, никакому заморскому претенденту не отдам своей Англии! Даже если для этого придется остаться одинокой! – Веер с легким хлопком закрылся и тут же раскрылся снова. Она любила веера на ручках, богато отделанных драгоценностями. Совершенно не к месту Сесил подумал, что стоит подарить королеве один из виденных им у ювелира шедевров.
Мысли Елизаветы снова уходили в ненужную сейчас сторону. Но Сесил не успел открыть рот, чтобы поправить, спросила сама, причем спросила как истинная женщина, еще не как королева, чуть растерянно:
– Что делать?
– Я думаю, подождать, Ваше Величество.
– Чего?
– Того, как поведет себя король Франции. Вывесить герб еще не значит овладеть государством. С таким же успехом вы можете претендовать на корону Шотландии…
Сказал и замер, ужаснувшись, глаза Елизаветы сверкнули. Только бы не приняла эти слова как руководство к действию! А то с нее станется… Свою бы корону удержать.
Но взор Елизаветы уже погас.
