Волки Дикого поля - Алексей Павлович Пройдаков
– Худые вести нам принёс?
Вместо ответа Ферапонт достал из подкладки книгу Священного Писания и попросил нож. Бережно вскрыл толстую обложку из телячьей кожи и вынул тончайшие куски китайского шёлка.
– Чти начертанное, воевода, – сказал, отдавая, – остальное обскажу, потому как зрел своими очами.
Александр Леонтьевич взял шёлк, пробежал глазами и велел помощнику:
– Быстро сюда Добрыню и Тимоню!
Писано было по-гречески. Сообщалось, что мимо Дербентской крепости, закрывающей проход на север, прошли три монгольских тумена, по-нашему – больших полка. Ведут их главари именем Субедей и Джебе.
Отец Елисей доподлинно узнал, что выполняют они секретное задание самого монгольского владыки хана Чингиза. Прошли Персию, Азербайджан и Грузию. Везде воевали и побеждали.
На Дербент нападать не стали, а потребовали у шаха Рашида несколько знатных беков якобы для заключения мира. Шах перепугался, беков им дал, хотя отлично понимал, что для монголов они – готовые проводники в половецкие степи.
Отец Елисей выражал изрядное сомнение в том, что истинной целью похода монголов являются половцы и приписал, что от верховьев Кубани через Дикое поле они выйдут прямым ходом к границам южнорусских княжеств.
– Спасибо, отче Елисей, – улыбнулся Попович. – Сами бы мы ни в жисть не догадались…
Монах задремал.
– Брат Ферапонт, – потряс за плечо. – Ведаешь ли ты, что в грамотке прописано?
– Нет, воевода, нам о том знать не положено, дабы, если возьмут, мы и под пытками не могли указать, – отвечал Ферапонт по-гречески, спросонья.
Но Александр Леонтьевич хорошо знал эллинскую речь.
– Ведомо ли тебе о дальнейшем пути монголов после того, как миновали Дербентское ущелье и вышли к Кубань-реке? – спросил он монаха тоже по-гречески.
– Да почитай всё на моих глазах и происходило, воевода, – сказал Ферапонт и вдруг добавил: – Как приятно беседовать с тобой на языке моей бедной родины. Впрочем, у вас на Руси многие знают наш язык…
Александр Леонтьевич сделал нетерпеливый жест рукой.
– Прости, воевода, – сразу переменился Ферапонт. – Я по слову отца Елисея шёл следом за монголами. Они монахов не трогают, называют шаманами…
– Сейчас придут мои ближайшие помощники, – перебил его Попович. – Вот при них и поведаешь всё в подробностях. А пока тебе надобно подкрепиться. Эй, кто там!
В проём двери заглянула вихрастая голова со смышлёными глазами – Тришка из чади.
– Немедля беги в княжью кухню и скажи, что я велел дать еды поболее, дабы подкормить божьего человека. И сулею вина крепкого прихвати!
3
После того как Александр Леонтьевич отправил брата Ферапонта, сомлевшего от сытной еды и долгого рассказа, отдыхать в одну из келий Спасо-Яковлевского монастыря, в горнице остались три русских витязя: Александр Попович, Добрыня Злат Пояс и Тимоня Рязанец. Они были похожи, как братья: Попович – старший, Добрыня – средний, Тимоня – младший. Одинаковые ростом и статью, всё-таки отличались: у старшего больше седых волос, чуть шире плечи, сам основательнее, рассудительнее, привык повелевать.
Добрыня попроще, да и шрам на левой щеке немного отличал от остальных. И не в битве шрам получен, а вовсе нечаянно – наскочили разбойнички на большой дороге, не зная, кто мирно проезжает мимо них…
Тимоня, как натянутая тетива лука, всегда готов подраться, всегда в форме, лих, порывен…
Ещё здесь был Еким Иванович, правая рука воеводы тайных дел княжества, незаменимый помощник и распорядитель.
– Ну что, братья мои, – сказал Попович, – давайте станем вслух рассуждать, ибо сказанное слово ведёт к целому рассуждению, а рассуждение может показать выход.
– А я вовсе не дивлюсь тому, что половцы предали горских людей, – тут же откликнулся Добрыня. – Это на них похоже – и матушку родную продадут.
– Монголы – искусные выдумщики! – похвалил Тимоня. – Отдали добычу, чтобы самим с ней не возиться…
– Добыча войско отягощает, – заметил Попович, – монголы, судя по всему, воины крепкие. Стало быть, станут хранилища устраивать и дальше Дикого поля не отойдут, зазимуют на половецких землях.
– А ежели весной ожидается приход большой орды? – пытливо спросил Еким Иванович.
– Навряд ли, – ответствовал Добрыня. – Согласно грамоткам отца Елисея, у хана Чингиза много незаконченных дел в своей вновь обретённой вотчине: земли китайские, найманские, хорезмские… Пленить он их пленил, но не покорил и на новый большой поход нынче не решится, потому как полководец думающий. А тумены ихние прошли в нашу сторону через земли персов, грузинов, аланов, половцев…
Все склонились над большим листом пергамента, на котором были изображены означенные земли.
– … как нож через масло. Своих ратников не оставляли, только брали добычу. Я чаю, что это – обычная разведка боем, – закончил свои рассуждения Добрыня.
– Похоже на то, – согласился Еким Иванович. – Но с таким удалением от основных сил! Вовсе обезумели от безнаказанности? Бояться-то некого, выходит! Бьют всех подряд и никого не страшатся.
– Всё может статься, – ответил Попович. – Только сдаётся мне, что по весне их путь ляжет в южнорусскую сторону. Воевать с нами они навряд ли станут, скорее всего, просто посмотрят и подберут остатки половецкие. Да и назад к своим степям возвращаться прежними путями не будут, ибо ныне там их встретят совсем по-иному.
– Как они могут пойти назад, по-твоему? – полюбопытствовал Тимоня.
– Назад им сподручнее будет идти вот здесь, – показал Попович на карте, – краем Булгарского царства. А что? Разведка так разведка. Булгары, судя по всему, тоже их не больно жалуют – бесермены ведь, а монголы – язычники.
Он обвел взглядом сотоварищей и сказал сурово:
– Други! Все наши словеса – лишь предположительны. Мы не можем ведать, что у них на уме. В любом случае враг у южных рубежей Руси – это меч за спиной, а вернётся ли он в ножны або ударит…
– Ведомо ли князю киевскому о происках монголов? – спросил Добрыня.
– У него разведкой правит воевода Иван Дмитриевич, у того и заяц не проскочит, не предъявив грамотку. И сеть прелагатаев у него налажена добре.
На какое-то время в горнице повисла тишина, только со двора доносились звуки малого колокола да смех дружинников, упражняющихся воинским делом.
– Монголы малым числом разбили половцев, у которых одна орда – это несколько десятков тысяч конных лучников? – торопливо сказал Еким Иванович. – Так ведь и Дикое поле не маленькое… Я чай, соберут силы да и вдарят по монголам? Ведь ежели тебя бьют, надобно ответствовать ударом на удар!
– Хорошо бы! – раскатисто засмеялся Добрыня. – А то ведь просто перейдут на наши земли и станут обороны просить.
– Чаешь, может статься и так? – засомневался Тимоня. – Извечные ж вражины!
– Тимоня, друже, – горестно сказал Добрыня. – Уж такие вороги, такие вороги, что
