Питер Хутхаузен - Враждебные воды

Сколько жертв потребует ядерный бог на К-219?

И всегда рядом с терпящей бедствие субмариной оказывались советские торговые суда, которые первыми приходили на помощь подводникам. Главное было — успеть, и они успевали, выжимая из своих порой сильно изношенных машин полную мощность. Понадобится ли теперь такая помощь? Скорее всего — да. Кто придет к ним на помощь?

Может, их старый приятель — “Ярославль”?

Но сейчас главным было другое.

До всплытия на поверхность Британов практически не думал — он решительно действовал, делая всё для спасения людей и лодки. Слава Богу, он и его люди оказались готовы к экстремальной ситуации.

Наверное, у каждого в жизни бывают мгновения, когда от принятого решения зависит многое, если не всё. Цена ошибки в таком решении одна — твоя жизнь. И если на карту поставлены еще и чужие судьбы — мера твоей личной ответственности неизмерима. Под командой Британова экипаж выиграл первый раунд в схватке со смертью. Но сражение только началось. И они знали это.

Теперь, после всплытия, следовало всесторонне оценить обстановку и принять решение в условиях жесткого дефицита времени.

Прежде всего надо понять, что же произошло на его лодке.

Что это был за взрыв? Скорее всего, ракета. Ракета в шестой шахте. Но они же НИКОГДА не взрывались! В многочисленных, на все случаи жизни, инструкциях нет и намека на то, что надо делать при взрыве ракеты!

И еще: перед самым взрывом Петрачков доложил, что такие же аварийные сигналы —“ГА предельный” — выпали еще по четырем шахтам в обоих ракетных отсеках!

Могут ли взорваться и они, если взорвалась шестая? Господи, что произошло??? Почему она взорвалась?

Командир не знал того, что знал и скрывал Петрачков. И теперь, до самого последнего момента, он будет постоянно ждать взрыва других ракет…

Сразу, как только лодка пошла вверх, Британов бросился в боевую рубку, к перископу. Мало ли что их ждет на поверхности.

В черноте ночи разглядеть что-либо было трудно, но ни кораблей, ни самолетов точно не было.

Ни о какой скрытности речи уже не шло.

— Поднять все антенны, включить ходовые огни! Теперь его место в центральном посту.

— Владимиров — к перископу! Верхний рубочный люк не открывать!

Соскользнув вниз по вертикальному трапу, Британов буквально влетел в центральный:

— Механик! Что в четвертом? В каком состоянии лодка? Мне нужна информация!

Глава 5

Я был рядом с шестой ракетной шахтой, когда произошел взрыв. Он оглушил меня до полусмерти, и я был уверен, что лодка раскололась на части и мы идем ко дну.

К-219, четвертый отсек

Да, это действительно взорвалась ракета в шестой шахте. Мощнейший взрыв вырвал многотонную крышку шахты, вылетевшую как пробка из бутылки вместе с остатками боеголовки и самой ракеты. Верхний пояс шахты треснул, как кожура перезревшего банана. Через огромную пробоину диаметром полтора метра шахта мгновенно заполнилась морской водой вперемешку с остатками компонентов ракетного топлива, которая через трещины в верхнем поясе хлынула в четвертый отсек. Эта смесь была не менее опасна, чем сами окислитель и горючее. Ее агрессивность была просто ужасной! Мгновенно испаряясь, она тут же заполнила бурым дымом весь отсек. Грохот взрыва, рев потока воды, скрежет корпуса проваливающейся на глубину лодки оглушили девятерых человек в отсеке. Это была преисподняя!

Под килем лодки простирались почти шесть тысяч метров морских глубин.

Автоматически включилось аварийное освещение, тусклые огоньки которого соответствовали слабости их надежды на спасение.

Те, кто не успел надеть изолирующие маски, судорожно вырывали их из чехлов, глотая ядовитую смесь широко открытыми ртами, захлебываясь смертельным криком…

Ужас, захлестнувший отсек, бросил людей к спасительным переборочным люкам. Они были наглухо задраены! Связи с центральным не было…

— НАЗАД! ГЕРМЕТИЗИРОВАТЬ ОТСЕК! — нечеловеческий крик Петрачкова, вынужденного для этого сорвать с себя маску, остановил панику.

Кто знает, какие чувства владели ими? Страх, отчаяние, безысходность?

Но уже никто не рвался из аварийного отсека! Человеческая воля оказалась сильнее и подавила инстинкт самосохранения.

Петрачков продолжал отдавать приказы на борьбу за живучесть, тем самым спасая людей от сумасшествия и приводя их в чувство. Но при каждой команде его легкие наполнялись смертью.

Выскочив на проходную среднюю палубу, он отдал последнюю команду, которую слышали его люди:

— Приготовиться к эвакуации! — и вновь вернулся к переговорному устройству “Каштана” в столовой четвертого отсека. Ему нужна связь с центральным, там должны знать, что случилось! Он должен эвакуировать своих людей! Почему нет связи??? — ЦЕНТРАЛЬНЫЙ! ОТВЕТЬТЕ ЧЕТВЕРТОМУ!!!

Петрачков закашлялся и попробовал вновь натянуть маску защитного противогаза. Поздно. Он судорожно вдохнул, затем его начало рвать. Сначала были просто рвотные потуги, затем пошла какая-то розовая масса, потом — жжение и боль. Петрачков привалился к переборке. Из его легких поднималась алая зловещая пена, словно пламенем обжигающая горло. Он приоткрыл рот, и несколько красных пузырьков прилипли к маске. Петрачков захлебывался, но захлебывался не морской водой, а противной пеной, заполняющей его легкие, горло и ноздри. Он сплюнул, но пена вновь и вновь лезла из горла. Петрачков уже не мог дышать. Он упал на колени, продолжая сжимать теперь уже бесполезную защитную маску…

Чепиженко, оглушенный, как и все, действовал как автомат — включился в противогаз, передвинул манипулятор управления крышкой шестой шахты в положение “открыть!” и нажал кнопку включения орошения, не соображая, что крышки уже нет, а орошение он сам заблокировал еще раньше…

Матрос Николай Смаглюк был тем самым ракетчиком, который сливал воду из шестой шахты. Выполняя приказы командира БЧ-2, он замешкался и не успел вовремя надеть защитную маску…

Игорь Харченко служил на лодке третий год и, говоря по-флотски, был “годком”. Чувство превосходства над молодыми матросами сыграло с ним смертельную шутку — даже после аварийной тревоги он не поторопился покинуть опасный отсек, где-то затерялось спасительное ПДУ, и, контуженный взрывом, он беспомощно пытался выбраться из каюты, где только что безмятежно спал…

В пятом отсеке, примыкающем к аварийному, врач Игорь Кочергин поднялся с палубы. Взрывом его подбросило на койке в лазарете, и он больно ударился о переборку.

Несколько секунд палуба плыла у него из-под ног. Он слышал громкий скрежет обшивки и переборок подлодки под напором прибывающей воды. Света не было.

Двадцатисемилетний лейтенант из Ленинграда оттолкнулся от переборки. В темноте он пытался найти тапочки, удивляясь, почему ровное покрытие палубы теперь было сплошь покрыто какими-то буграми. Он по-прежнему слышал рев воды, не понимая, что происходит.

Найдя тапочки, он надел их и в темноте вновь сел на койку. В шоке от мысли о неотвратимо приближающейся гибели его мозг отказывался работать. Лампа аварийного освещения вдруг включилась сама собой, подчеркивая всю нереальность, абсурдность происходящего.

Хотя это была его первая подводная автономка после окончания Военно-медицинской академии, Кочергин не сразу, но понял — случилось что-то страшное. Он знал, что вода разрушит лодку на предельной глубине — это довольно нелепая смерть. Невидящим взглядом он уставился в пустоту. Только через несколько секунд его мозг осознал то, на что он смотрел.

Дверца его тумбочки открылась от удара, вызванного резким погружением лодки. Но на самой тумбочке стоял стакан с еловой веточкой. Ни взрыв, ни крен подлодки, погружающейся под странным углом, даже не сдвинули его с места. Его восьмимесячный сынишка дал ему эту веточку в день, когда они отправлялись в плавание из Гаджиево. Кочергин хранил ее уже целый месяц. Он слышал голос сынишки, видел свою жену Галину, их квартиру в обычном для гарнизона сером бетонном доме с окнами, выходящими на озеро. Все эти воспоминания ему навеял этот крошечный зеленый отросток. Кочергин не мог понять как, но он придал ему мужества.

Он встал, скользя по наклонной палубе, и начал приводить лазарет в порядок. Маленький отсек мог быстро превратиться в операционную. Он закрыл и снова открыл тумбочку, развернул свою аптечку, достал защитный противогаз, затем разложил все инструменты, которые, как полагал, могут ему понадобиться, и вскрыл сейф с препаратами секретной группы “А”. Наверное, он просто не успел испугаться. Но он знал свое дело и то, что его помощь скоро понадобится многим.

05–45 Центральный пост. Работает воздуходувка на продувание балласта. Готовы к пуску резервные дизель-генераторы. Нет связи с четвертым отсеком.