Андрей Расторгуев - Атака мертвецов
Странное дело, но столь низкое происхождение пилота ничуть не смутило потомственного дворянина. Руки не отнял, даже наоборот – стиснул крепче.
– Спасибо тебе, Василий.
– И вам, вашбродь.
– Мне-то за что?
– Ну, сидел бы я щас без дела, а так… Полетали вот…
Они засмеялись и вместе пошли открывать ангар.
– Где летать-то научился? – толкая аэроплан, спросил подпоручик у Вишнякова, усердно пыхтевшего рядом.
– Так я ж столяр. По первости чинил машины в мастерских. В авиашколе, в Севастополе. А летать хотелося, страсть как. Ну, там и выучился летному делу.
– А здесь давно?
– Почитай с ноября тринадцатого. Как старшего унтера дали, так в Осовец и перевели.
Они сдружились – польский аристократ и русский крестьянин. Никого не стесняясь, жали друг другу руки, общались просто и незамысловато…
А двадцать шестого сентября начался обстрел.
Два дня беспрестанно били по крепости шестьдесят немецких орудий. Два долгих дня прятался по казематам, блиндажам и траншеям гарнизон Осовца, в который входили один пехотный полк, два батальона артиллеристов, саперы и всяческие обслуживающие команды. На их укрытия так и сыпались «чемоданы»[46] в неистовой попытке разрушить скрытые под землей бетонные перекрытия или толстую кирпичную кладку, а где и простые бревенчатые настилы. Повсюду стоял оглушительный грохот, ходили ходуном стены, осыпалась земля, но укрепления выдерживали. Крепко досталось лишь открытым постройкам, и то несильно, ведь они мало интересовали штурмующих.
А на правом берегу Бобра, далеко за болотами, то и дело взметались к небу дымные султанчики пушечных выстрелов. Они были хорошо видны штабс-капитану Мартынову, который сидел в одном из броневых артиллерийских наблюдательных постов на Скобелевой горе и разглядывал долину в буссоль.
– Так, так, так, – бормотал штабс-капитан, совершенно не слыша собственного голоса. – А это у нас что? Ага, мортиры… Правильно, там их и припрятали.
Он оторвался от окуляров и карандашом пометил что-то на карте, которая лежала у него на коленях.
Мартынов командовал броневой артиллерийской установкой. Новейшая вращающаяся башня системы Шнейдера со 150-миллиметровой гаубицей, вделанная в бетонный массив с убежищем для прислуги и пороховым погребом на две тысячи выстрелов. Почти вся под землей. Снаружи только ствол орудия, немного выглядывающий из бойницы бронированного купола. Башню построили незадолго до начала войны. Единственная на всю крепость огневая точка подобного типа. Скобелева гора господствовала над местностью, и с нее открывался прекрасный вид на долину реки на участке северного гласиса и на шоссе, ведущее к Заречному форту, что стоял на противоположном берегу.
На гору тоже падали тяжелые снаряды и разрывались со страшным грохотом, сотрясая землю и все, что было на ней или в ней. Поднятая завеса из дыма и пыли мешала обзору. После очередного близкого взрыва, когда в поле зрения буссоли стало черным-черно, штабс-капитан с досадой откинулся назад, вытащил из-за уха давно приготовленную папиросу и закурил.
Эх, жаль, что приказали не вести ответный огонь. Он бы запросто накрыл сейчас парочку вражеских батарей. Ну, или хотя бы одну… Местность пристреляна, цели установлены. Чего еще надо? Нет же, сиди, жди команды.
Скосив глаза на телефонный аппарат, Мартынов сплюнул – молчит, собака!
«Может, провод перебит? Или штаб разбомбило?» – подумалось вдруг, и руки сами по себе схватили трубку и начали энергично крутить динамо.
– Алло! Алло! – закричал штабс-капитан в круглый зев небольшого раструба. – Говорит броневая батарея. Это Скобелева гора! Меня кто-нибудь слышит? Алло!..
– В чем дело, штабс-капитан? – раздался в наушнике знакомый голос генерала Бржозовского. – Что случилось?
Неторопливый баритон Старика, как любили его звать артиллеристы за седые, зачесанные назад волосы и бороду клинышком, сразу почему-то успокоил. Мартынов с облегчением перевел дух и радостно гаркнул:
– Ничего, ваше превосходительство! Связь проверяю. Веду наблюдение за противником!
– Вот и хорошо. Продолжайте наблюдать.
Трубка замолчала. Ободренный штабс-капитан снова прильнул к буссоли.
Ну когда же, когда, черт побери, поступит команда на открытие огня?
На третий день Мартынов, наконец, дождался своего часа…
Осовец – не та классическая крепость, которую со всех сторон окружают неприступная стена, земляной вал и непременный водяной ров. Это все, конечно, наличествует, но для ведения круговой обороны не предназначено. Застава или укрепленная линия фортов – так, пожалуй, более точно.
Форты тянутся вдоль реки Бобр, которая протекает здесь по низменной, сильно заболоченной долине. В некоторых местах ее легко перейти вброд, особенно в засуху. Самая известная переправа – в районе селений Тузы-Гониондз, а другая в шести верстах ниже по течению, против деревни Сосня, так называемый Шведский брод. Это по нему в 1708 году Карл XII провел свою армию. Но главное, что через крепость по единственному здесь мосту проходит Граево-Брестская железная дорога, и Осовец преграждает ближайшие и наиболее удобные подступы к стратегически важному Белостокскому железнодорожному узлу. А удерживая переправу через Бобр, крепость в любой момент может стать удобным плацдармом для развертывания наступательной операции русских войск на Восточную Пруссию. Этого со счетов не сбросишь.
Опасный участок и одновременно лакомый кусок для немцев.
К нему не так-то просто подобраться. Многочисленные притоки Бобра, которыми изобилует низменная болотистая местность правого берега, разливаясь по весне, затопляют обширные территории. Почти непроходимый район, мало селений, отдельные дворы сообщаются между собой только по мелким речушкам, каналам да узким тропам. Врагу не найти здесь ни дорог, ни жилья, ни нормального укрытия, ни удобных позиций для артиллерии. Лишь один сухой, более-менее пригодный путь – вдоль железнодорожной насыпи.
И над всем этим болотистым краем господствует левый берег Бобра, круто вздымающийся вверх, как исполин, преграждающий путь непрошеным гостям. Словно сама природа озаботилась создать надежное препятствие с идеальным обзором, труднейшими подступами и удобным для возведения фортификаций грунтом.
Здесь, на гряде из песчаных холмов, поросших крупным сосновым лесом, и растянулись в линию все четыре форта крепости. Лишь один из них стоит на правом берегу – это форт № 2. Его так и назвали, Заречным. Вместе с прилегающим валом он образует Заречную позицию, прикрывая мосты через Бобр, и дает возможность владеть обоими берегами, постоянно угрожая противнику контратакой, вынуждая того держаться на расстоянии, чтобы уберечь свою осадную артиллерию.
Дальше, уже по левому берегу, с востока на юго-запад тянутся форты № 1 «Центральный» и № 3 «Шведский», своеобразное ядро крепостных укреплений с общим объединяющим гласисом, небольшой плацдарм в три версты по фронту и до двух верст в глубину. На нем сосредоточены главные силы всей артиллерии Осовца, большинство убежищ и различных складов.
Еще юго-западнее располагается форт № 4 «Новый», а к северо-востоку от него на Гониондзских высотах намечался к возведению форт № 5, но приступить к его строительству так и не смогли. Что поделаешь, война внесла свои коррективы не только здесь. Поэтому на месте будущего форта оборудованы лишь полевые укрепления, названные «Ломжинским редутом».
Между ним, фортом «Новым» и основным плацдармом тянутся окопы полевого профиля, соединяющие эти укрепления. Временная мера и самое слабое место в обороне. Вся надежда на те препятствия, что должны задержать противника, если он сюда, не дай бог, сунется. А это болота, сама река Бобр, накопанные перед позициями водяные рвы, а также проволочные заграждения.
Германцам наиболее удобно форсировать долину на среднем участке, Гониондз-Сосня. Но этот легко проходимый отрезок не более двух верст в ширину давно и надежно пристрелян крепостной артиллерией. К тому же перекрыт выдвинутыми вперед стрелковыми позициями, левый фланг которых проходит по селению Сосня, а правый охватывает Бялогронды. То есть прежде чем подобраться к самой крепости, немцам предстоит еще сломить сопротивление окопавшейся перед ней пехоты.
Ее укрепления тоже хорошенько утюжились «чемоданами», подбрасывавшими в воздух тонны рыхлой земли, но саперы и рабочие команды свой хлеб жевали не зря. Основательно упрятали солдатиков. Черта с два их теперь оттуда выколупаешь…
Когда в долине появились цепи немецкой пехоты, Мартынов, соскочив с места, чуть не ударился головой о бронеколпак. Скатился вниз. Еще минута беготни по ходам сообщений, и он в башне.
– Сорока! – заорал, едва появившись. – Орудие к бою!
Канонир Петр Сорока, не теряя времени, принялся раскручивать маховики поворотного механизма. Второй и третий номера готовились заряжать.
