Китай - Эдвард Резерфорд
– Вот немного денег, – сказал Гуаньцзи гостю. – Хватит на обратный путь. Но больше я дать не могу. Не думайте, что когда-нибудь вам удастся вытрясти из меня больше. Не удастся.
Он сунул родственнику мешочек, задаваясь вопросом, закатит ли тот сцену, швырнув мешочек со всем содержимым обратно. Однако рука родственника впилась в мешочек, как когти ястреба. Гуаньцзи повернулся к трем слугам:
– Выведите этого человека и никогда больше не впускайте.
– А ну-ка, руки прочь! – огрызнулся родственник, когда слуги попытались схватить его, а когда его вытолкнули за порог, то крикнул Гуаньцзи: – Ты еще пожалеешь!
– Я уже пожалел! – ответил Гуаньцзи и снова принялся читать письмо.
Однако случившееся сильно потрясло его, и он был рад, что визит господина Яо с женой и тещей его отвлечет.
Мэйлин почти сразу осознала, насколько идеальным был дом генерала, и поняла почему. Он расположился на возвышенности над озером. Издалека особняк можно было принять за небольшой монастырь с колокольной башней.
Еще у внешних ворот Мэйлин увидела, что планировка у дома традиционная и он мало чем отличается от дома ее семьи на юге. Двор примерно такого же размера, но казался более величественным, может, потому, что стены были выше, а просторное центральное помещение напоминало особняк в провинциальном городе.
Генерал тепло поприветствовал гостей и подвел к дверям в левой части двора. Здесь он оборудовал единственную длинную галерею для размещения коллекции.
У стены в конце галереи стоял большой шкаф. На стенах висели картины, нарисованные на шелке, но больше никакой мебели или элементов декора. Все остальное пространство было отдано печатям.
Мэйлин вынуждена была признать, что генерал прекрасно справился с задачей. На первом этапе, вместо того чтобы позволить маленькому импровизированному музею хаотично разрастаться, он приказал первоклассным мастерам построить витрину, которая проходила бы по центру галереи, со стеклянными дверцами по обеим сторонам и двумя широкими полками.
– Мне повезло, – объяснил он им. – Когда я только-только увлекся коллекционированием, на продажу выставили отличную коллекцию, которую один старый ученый собирал всю жизнь. В ней были печати почти всех эпох. Эта покупка стала основой моей коллекции, так сказать ее скелетом, с тех пор мне оставалось лишь следовать дельным советам и нарастить плоти.
Мэйлин смотрела на витрину. Даже это уже было красиво. Некоторые печати лежали лицевой стороной наружу. Другие, наоборот, перевернуты так, чтобы можно было полюбоваться изысканной резьбой. Большинство печатей были из дерева и камня, но встречались образцы из бронзы или других металлов и даже из нефрита. В каждом случае к печати прилагался небольшой квадратик плотной бумаги с образцом оттиска красными чернилами.
Она заметила еще кое-что. Печати были разложены на обеих полках, и между экспонатами оставлено место, однако нижняя полка явно отводилась для жемчужин коллекции. Поскольку к витрине можно было подойти со всех сторон, было очевидно, что коллекция могла вырасти в два или три раза по сравнению с нынешним размером, но существующая витрина не выглядела бы битком набитой.
Генерал хорошо подготовился к бою. Диспозиция была тщательно продумана, но допускала изменения.
Мэйлин слышала восхищенное бормотание господина Яо. Торговец фарфором сразу понял всю ценность коллекции.
Гуаньцзи оказался отличным рассказчиком. Он отправился с гостями в путешествие во времени, показав, как развивались печати, часто сохраняя элементы примитивных китайских иероглифов тысячелетней давности. Несколько раз он также останавливался перед картинами на стенах, на одних были изображены горные пейзажи, на других люди или животные. В каждом случае свиток украшала пара вертикальных строк каллиграфии, к которым коллекционеры добавили свои красные печати.
– Всякий раз, когда я приобретаю новую печать, – объяснил генерал, – то стараюсь купить другое произведение – картину или книгу – с этой же печатью. Отличная коллекционная печать часто повышает ценность произведения искусства, а также может усилить его красоту. Я, конечно, только новичок, но настоящий ценитель накапливает знания. Он пытается прочесть мысли как художника, так и коллекционера. Это начинается как игра, а превращается в наркотик. – Он улыбнулся. – В хорошем смысле этого слова.
Завершив экскурсию, Гуаньцзи проводил их к шкафу в дальнем конце помещения, открыл его, и Мэйлин увидела с десяток длинных красивых кожаных футляров со свитками, а еще несколько книг, перевязанных шелковой лентой. Он вынул одну из книг и указал на титульный лист:
– Это сочинение датируется династией Мин. Речь идет о завоевании Китая монгольскими потомками Чингисхана более пяти веков назад. Как вы видите, рядом с заглавием стоит прекрасная коллекционная печать.
– Как на той картине, – сказала Яркая Луна. – Я ее узнала.
– Вы очень внимательны. – Генерал поклонился, и Яркая Луна выглядела довольной. – Но у этой книги кое-что не так с названием. Кто-нибудь из вас может сказать, что именно?
Они внимательно рассматривали титульный лист.
– Кажется, пропал один иероглиф, – предположил господин Яо.
– Конечно. Вместо него мы видим пустое место!
– Значит, он был стерт, – сказал Яо, – но я не вижу никаких следов!
– Я тоже, уважаемый господин Яо. Должно быть, это было сделано очень искусно. А теперь я скажу вам пропущенное слово – «варварский». – Он лучезарно улыбнулся своим гостям. – Хотя монголы – основатели династии Юань – были воинами-завоевателями, ханьцы по-прежнему считали их варварами. Когда династия Мин вернула себе власть над страной, они называли предшественников варварской династией Юань. Именно это тут и написано. Но через несколько столетий Мин свергла нынешняя династия, маньчжуры, а они, как вы наверняка знаете, тоже варвары с севера, родственники монголов. Мой народ! – Он широко улыбнулся. – Нам не понравилось, что определение «варварский» применялось к династии Юань, ведь в таком случае им можно было наградить и Цин!
– Это слово запретили тогда во всей империи?
– Ну была предпринята попытка цензуры, хотя и без особого успеха. Забавно, но первым это надоело некоторым маньчжурским императорам. Как вы знаете, они были довольно образованными людьми. Но коллекционер, чью печать мы сейчас рассматриваем, приобрел книгу в маньчжурские времена и не стал рисковать. Вот почему он стер иероглиф «варварский» с титульного листа. Затем он начал стирать его и из текста, но, должно быть, это оказалось слишком сложно, так как через несколько страниц я обнаружил, что он сдался.
– Вы проделали настоящее исследование! – восхитился господин Яо.
– Это мое увлечение, – отмахнулся генерал и повернулся к Яркой Луне и Мэйлин. – Но я хочу, чтобы вы знали, дамы, что я понимаю свое место. В конце концов, я был и остаюсь всего лишь скромным варваром с севера.
Великолепный план. Попытка маньчжурского офицера поупражняться в самоуничижении перед семьей ханьца-выскочки. Разумеется, он всерьез так не считает, но вышло очаровательно. Даже Мэйлин не смогла сдержать улыбку.
Она продолжала улыбаться, пока не увидела лицо дочери.
На нем читалось восхищение. Сдерживаемое возбуждение. Это понятно. Перед ними человек такого типа, каких ей не доводилось знать. Маньчжурская знать.
