На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин
Леопарда легко можно было увидеть, он не таился от ланнов.
Лев, выйдя на охоту, грозным рычанием оповещал о себе сумеречную степь: «Вот я, здесь! Я — могучий пещерный лев!»
В лесу по-хозяйски расхаживал матерый медведь — такие не прятались ни от кого.
Зверь, которого легко увидеть или выследить, уже почти не опасен для ланнов. Они умели постоять за себя, их копья и палицы были пострашнее клыков и когтей хищника. А выследить тигра — непросто, в уловках он не уступал ланнам. Если они преследовали его, он запутывал свою тропу и нередко сам выходил на их след. Он обладал хладнокровием воина, умел и затаиваться в засаде, и бесшумно приблизиться к своей жертве. Самый упорный из хищников, он мог преследовать добычу день и ночь и непременно настигал ее. Его нападения всегда внезапны, ударом лапы он мог сокрушить лося…
Из хищников ланны охотились только на медведей, и то лишь осенью, когда звери нагуливали жир, а их мех становился густым и красивым. Медвежьим жиром ланны лечили свои недуги, в одежде из медвежьего меха они не страшились самых лютых зимних холодов. Добывали они главным образом некрупных медведей — матерые нечасто становились их добычей. Еще реже они били тигров: их мясо жестко, а рисковать жизнью ради тигриной шкуры было неразумно. Из ланнов только Рего однажды вызвал тигра на поединок. Гал был тогда подростком. Мужчины и рыжие собаки отправились на охоту, а тигрица подкралась к пещере и убила женщину. Возвратясь, они ступили в ее след, но, пока они распутывали его, тигрица снова напала на ланнов и убила мальчика, сына Рего. Полосатый зверь нарушил Всеобщий закон, стал нападать на ланнов, хотя они не являлись его добычей. Тогда Рего объявил тигрице войну. Он оставил воинов дома и один ступил в ее след. Вскоре тигрица вышла на его след. Они долго выслеживали друг друга, пока не столкнулись на охотничьей тропе. Рего отомстил за смерть женщины и сына, убил тигрицу и тигрят, вырвал у нее клыки. Рего — великий охотник, никто из ланнов не сравнится с ним.
А Гал еще не смотрел в глаза полосатому зверю и не знал его повадок, как Рего. Он озирался по сторонам, он чувствовал, что тигр близко, но, кроме запаха, ничто не выдавало зверя. Инстинкт подсказывал Галу, что его жизнь зависит от того, успеет ли он добежать до камней…
Он переложил палицу в правую руку. Тигр мог напасть каждое мгновенье, сейчас только палица могла отразить первый выпад зверя.
Страх покинул Гала. Множество его предков сходились грудью в грудь с хищниками — древний зов борьбы все решительнее зазвучал в нем, каждый мускул напрягся, готовясь к битве.
Раф не отставал от Гала. Немало рыжих собак были растерзаны тиграми: полосатые звери любят полакомиться собачьим мясом. Оторвавшись от стаи, они при виде тигра от страха теряли разум и становились легкой добычей зверя. Но Раф не терял рассудка, не убегал от Гала, он чутьем угадывал, что человек не испугался тигра.
Гал взбежал на камень, концом копья сбросил с верхней площадки змею, Раф по-прежнему был рядом.
С камня они увидели тигра. Это был матерый зверь. Он больше не таился от них. Неторопливыми прыжками он приближался к месту, на котором стояли человек и собака, уверенный, что добыча от него не уйдет.
Шипя, показалась еще одна змея — Гал палицей сплющил ей голову. Бешено извиваясь, змея упала вниз.
Человека и тигра разделяло теперь расстояние, которое преодолел бы дротик, но Гал не торопился начать битву, пока зверь не приблизится настолько, чтобы можно было бить наверняка. Видя, что человек готов действовать, Раф тоже приготовился к битве.
Когда до тигра оставалось шагов пятьдесят, Гал метнул дротик. Тигр взревел, отпрянул в сторону — дротик впился ему в лапу. Катаясь по земле, тигр вырвал из ноги дротик, но второй впился ему в спину. Взревев еще яростнее, — тигриный рев наверняка услышали и на другом берегу Дуа! — зверь ринулся в нападение.
Азарт борьбы передавался от человека собаке. Подобравшись, злобно рыча, Раф готов был теперь по первому знаку Гала броситься на врага. Гал удержал собаку на месте, не дал ей от ярости утратить рассудок.
Тигр преодолел половину расстояния до камня и задержался, разглядывая странного противника, издалека наносящего мучительные раны. Двуногое существо, такое тонкое и легкое, что он мог бы ударом лапы переломить его пополам, стояло перед ним без страха, и это отрезвляло зверя, но собака, в злобе своей не уступавшая сейчас ему, побуждала его забыть об осторожности и о боли, причиненной человеком. Тигр жаждал вонзить в собаку клыки, напиться ее крови.
Но и Раф жаждал крови врага. Окажись сейчас здесь сородичи Рафа, они заставили бы полосатого убийцу умолкнуть навсегда…
Тигр тугими прыжками, будто и не был ранен, устремился на человека и собаку. Копье Гала остановило его, а в следующий миг собака и тигр слились в один рычащий, перекатывающийся по земле ком.
Гал поспешил на помощь Рафу, но нанести удар палицей по полосатому зверю ему удалось не сразу. Он опасался, что невзначай зацепит собаку.
Ярость Рафа не знала границ. Повинуясь инстинкту, выработанному собаками в битвах с врагами, Раф впивался зубами и когтями в самые уязвимые места тигра — в кровоточащие раны на спине, на ноге, на груди. Раны и боль замедлили движения тигра, он с трудом отбивался от Рафа. Едва он стряхивал с себя собаку, она снова кидалась на него. Раф дрался не на жизнь, а на смерть.
От первого удара палицей тигр вздрогнул. Гал ударил еще и еще. Потом, став ногой на мертвого зверя, крикнул:
— Гал и Раф победили тигра!
Он вырезал у тигра четыре когтя, камнем выбил клыки. Как только представится возможность, он нанижет их на тонкий шнур — ничто так не украшает воина, как ожерелье из клыков и когтей хищников. Пусть ланны видят, что он, как Рего, сильнее тигра! В другое время он снял бы со зверя шкуру — ни один ланн не отказался бы от такой добычи! — но сейчас ему не до нее.
Он оглядел окрестности. Куланов нигде не было. До вечера он успеет сделать еще тысяч десять шагов, а там пора будет позаботиться о ночлеге.
Раф досыта напился тигриной крови и опять весело
