Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести

— Бери. Спасибо, Армен. Ты купец справедливый, не обма­нешь, — ответил Сафи. — Ну что, брат, забирай цацки, а я возьму чер­вонцы и оружие. Идёт? Оружие мне сподручней.

—               Да много мне, Сафи. По-честному — вся добыча твоя.

—Не спорь! Без тебя я бы там, в погребе, и остался. А что ты сде­лаешь со своей долей?

—Продам в Кафе. Почтенный Иосип бен Моше купит, наверное.

—И цену даст хорошую. А деньги на что?

—Надо в Кафе русскую церковь отстроить. Вот и пущу деньги на это.

Сафи ухмыльнулся:

—Верно! Какой же ты урус мулла без урус мечети?

Крым

До Перекопа добрались спокойно. Вот и Сиваш заблестел под жарким солнцем.

—Неужто вернулись, Ондрей? Прямо поверить не могу, — гово­рил Васька Ворон, покачиваясь в седле. — Как думаешь, отпустит меня господин на волю, как обещал?

—               Отпустит. Синьор Алессандро слово держит. Мы не только вер­нулись вместе с синьором Гвидо, но и договор привезли. Куда ты по­дашься, когда станешь свободным?

— Домой бы вернуться, в Одоев. А как — ещё не знаю.

—               Греки часто ездят в Варшаву и Вильну, возят товары. Попроси Косту Ставраки, он возьмёт тебя. Добрый конюх всегда нужен.

—               Кабы сбылось! Оттуда до моего дома добраться — плёвое дело. Отец Ондрей, поговори с Костой! Ты его знаешь, а я робею.

— Потолкую вечером. Мне от Сафи-бея два коня достались. В Кафе они мне ни к чему. Бери себе. Дарю.

—               Да ты что, Ондрей! Такие добрые кони! Их и продать можно. За серого хорошую цену дадут, да и кобылка неплоха.

—Ничо, Вася, сколько мы с тобой в Москве пережили. Бери!

Василий удивлённо покачал головой.

—Спасибо, отец Ондрей. Век за тебя Бога молить буду. Кабы бы не ты, сгнил бы на цепи. А домой вернуться с парой добрых коней — совсем другое дело.

Вечером Коста выслушал Ондрея и кивнул:

—Возьму. Надёжный мужик.

В Кырк-ор посол Колычев по обычаю остановился в доме Ио- сипа бен Моше. Синьора Спинолу разместили у его сына, рэб Аврума.

Высокий, худой, ещё без седины в бороде рэб Аврум походил на отца только подчёркнутой вежливостью и радушием. Он предложил синьору роскошный обед, а потом ванну. Синьор Гвидо был счастлив наконец помыться с дороги, «как в Генуе, а не как в жуткой русской бане», и после ванны пошёл спать.

Ондрей спросил хозяина:

—Можно ли увидеть почтенного рэб Иосипа? Есть дело.

—Отец будет рад поговорить с вами, — ответил рэб Аврум. — Пой­дёмте.

Рэб Иосип заботливо усадил Ондрея на мягкие подушки.

—Счастлив видеть вас живым и здоровым да и в новом сане, отец Ондрей. Теперь у русских в Кафе снова будет свой поп. У вас какое-то дело ко мне?

Ондрей высыпал на столик из калиты золотые украшения.

—               Хочу их продать, рэб Иосип. Надеюсь, вы дадите справедливую цену.

Хозяин широко улыбнулся.

—Решили отстроить Успенскую церковь? Добро. Участок после пожара 75-го года купил я. Уступлю вам недорого. Там и дом причта почти сохранился, можно восстановить.

Ну что ж, отец Ондрей, рад помочь вам. А вы мне за то расскажете о Москве. И очень подробно. Я ужасно любопытен. Так, ваши цацки... — Рэб Иосип, достал из кожаного футляра стеклянную полированную чечевицу размером с ладонь и стал сквозь неё рассматривать серьги. — Эту лупу мне привезли из Голландии. Прекрасная вещь! Мои старые глаза видят далеко не так хорошо, как в молодости. Взгляните, — сказал он, заметив удивлённый взгляд Ондрея, и повернул лупу.

Ондрей ахнул: серьги сквозь стекло стали огромными.

— Хорошая работа. И вот этот перстень с изумрудом тоже. Остальное не так интересно. 93 дуката, два сомма и три аспра. Спра­ведливая цена. Ну, для вас, так и быть, 94 золотых. За участок с разва­линами церкви 36 дукатов. Остального вам на ремонт хватит. Особенно, если почтенный Прохор сам выполнит сложные столярные работы. Поговорите с Геворкяном. Он лучший строитель в Кафе. И возьмёт с вас по-божески.

Расплатившись, реб Иосип хлопнул а ладоши. Та же немолодая женщина внесла большой поднос с кофе и угощением.

—               А теперь, дорогой отец Ондрей, рассказывайте! И поподроб­нее.

Старик жадно слушал рассказ Ондрея. Его интересовало всё: новые порядки в Москве, создаваемая армия, вельможи государя, дьяк Фёдор Васильевич Курицын. Но, в первую очередь, вопрос о наслед­нике государя. Тут рэб Иосиф из Ондрея душу вытряс. Услышав исто­рию о поминках двум царевичам, караим рассмеялся:

— Трудно ему пришлось! Ну, конечно, синьора Гвидо винить в этой ошибке нельзя. Тут и более опытный человек попал бы впросак. Думаю, в ближайшее время возьмёт верх партия Димитрия. Но, ежели государь проживёт еще лет пять-шесть, царица пересилит. И новым го- сударём всея Руси станет Василий.

Утром Ондрей обнял на прощанье Сафи-бея, и путники выехали в Кафу. Наконец, за поворотом дороги показались её гордые стены и башни.

—Вернулись!

Матрёна бросилась сыну на шею.

— Ондрюшенька! Живой! Слава Богу! Иди скорее, Домине уже ждёт вас.

За год синьор Алессандро заметно сдал. Всегда прямой и негну­щийся, теперь он сидел в кресле сутулясь, опираясь на трость. Ондрей заметил, что он сильно полысел.

—Простите, что не встал вам навстречу. Спина замучила, месяц не могу разогнуться. Виктория, дорогой Спинола! Договор подписан?!

—               Дорого я заплатил за этот успех. Но откуда вы знаете о победе? Мы ехали без остановок, — удивился синьор Гвидо.

— О, друг мой, слухи в степи расходятся удивительно быстро. Я узнал о вашем освобождении две недели назад! А о приключениях на­шего патера с Сафи-беем позавчера! — рассмеялся синьор Алессандро и всплеснул руками: — Подумать только, вчера ещё был такой тонень­кий бамбино, а уже солидный Патер! Матрона! Что ж ты забилась в угол? Глаз с сына не сводишь. Радость радостью, а парадный стол при­готовить надо! Какой праздник у нас нынче! Похлопочи в последний раз. Завтра с утра получишь вольную. И на Анну тоже. Жаль отпускать, привык я к этой девочке. Но я дал слово.

—               А как же Васька? — спросил Ондрей.

—               Конюх? И он свободен. Балтазаро вчера подготовил грамоты. С утра их подпишет нотариус — и всё. Но как дело было, дорогой Гвидо? Я весь внимание! Расскажите!

За обедом синьор Алессандро посадил Ондрея за стол как рав­ного. За господским столом парню было неуютно, да ещё мать прислу­живала, подавала яства. И очень хотелось к себе, к Марьюшке, к дочке, которую он ещё не видел. Но надо было сидеть, не показывая вида. Гос­пода детально прикидывали доходы, которые принесёт договор.

Всё когда-нибудь кончается. Кончился и парадный обед у синь­ора Дель Пино. Ондрей с матерью торопливо шли по темной Кафе. Аннушка убежала вперёд. Вот и поворот на Флорентийскую улицу, к дому Прокофия Фомича. От углового дома оторвалась тонкая фигурка:

—               Дождалась!

Марьюшка уже давно стояла тут на углу с малышкой на руках. На­конец-то, Ондрей обнял жену и расцеловал маленькую дочку.

—Волосики русые, на тебя похожа. Еленой окрестил отец Евло- гий, — сказала Маруся, вытирая слёзы. — А ты отощал совсем. Попом вернулся, — жена робко погладила наперсный крест.

Во дворе дома столяра, под большим платаном, кафинское Рус­ское братство с утра терпеливо ждало Ондрея. Но вот и он. Все встали.

—Благослови, отче! — наклонил голову Порфирий Фомич.

И Ондрей в первый раз широким крестом осенил свою паству.

Через год в Стамбуле по приказу султана удавили великого визиря - Али- Махмуда. К власти пришёл Мустафа-паша. И он снова закрыл Босфор для итальянских кораблей.

В 1498 году до Кафы дошла весть о торжественной коронации царевича Дмитрия. Да не долго он радовался. В скором времени грозный царь сгноил в тюрьме Дмитрия с матерью, и Василий стал наследником, а потом и царём.