Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья
Торольв Огненный Бык задрал лицо к облакам и издал протяжный волчий вой. Наблюдатели этой схватки медленно приходили в себя. Подобного воинам из дружины Олава видеть еще не приходилось.
— Так кто это был? — задал вопрос кривичу Блажко Альв Бешеный.
Тот лишь пожал плечами.
— В наших лесах водится много странных существ. Силища в нем точно была нечеловеческая. Немудрено, что люди-туры считали его своим богом…
Однако радость победы над невиданным исполином оказалась омрачена потерями. Оск Коротконогий Пес и Бьярт Скворец, вскоре испустивший дух, так как позвоночник его был сломан пополам, отправились по радужному мосту в чертоги Всеотца. Всего за время береговой вылазки дружина лишилась трех братьев — утрата немалая, заставившая ярла хмурить брови и кусать губы.
— Проклятое отродье Ангрбоды, — только и повторял Олав. — Пусть неутомимый дракон Нидхегг[73] гложет их тела в Обители Мрака.
— Оск и Бьярт пали как герои, в бою с оборотнем, который не уступит самому Оттару[74] — тихо проговорил Агнар. — Чего еще желать? Девы битв Сванхвит[75] и Рандгрид[76] подняли их в поднебесье на своих щитах. Скоро они своими глазами увидят золотой сад Гласир, а потом воссядут с богами в Прибежище Радости.
— Ты прав, старина, — вынужден был согласиться ярл. — Мы почтим их по достоинству, а по возвращении из этого похода поставим новый памятный камень и вырежем на нем их имена.
С утра стали готовиться к волоку. Отсоединили румпели, втянули весла в прорези уключин, убрали паруса, освободив шкоты и реи, опустили все мачты в гнездах, вытащив из них деревянные клинья.
Кривичи во главе с Торопом и Олав Медвежья Лапа двигались впереди, остальные — пыхтели под тяжестью судов, делая лишь короткие передышки. В самом хвосте плелись траллы, волочившие скарб из судовых трюмов.
Солнце припекало, и по спинам хирдманнов нескончаемым потоком струил пот. Никто не разговаривал, только монотонно сопели носами, сплевывая на землю соленую слюну. Рогдай уже не так страдал, как в первый раз, хотя обшивка лодьи врезалась ему в спину, натирая кожу до боли. Руки ныли, но мерянин смирился с неизбежными тяготами жизни урман. Он уже наполовину сознавал себя одним из них, перестав быть никчемным отщепенцем для Братства. Конечно же, Волки Одина кричали на него по-прежнему, оскаливая свои большие рты и ворочая кустистыми усищами, однако в их обращении с ним пропало былое раздражение. Они просто примирились с ним.
Дороги среди рощ и дубрав Залесья были неровными, щербатыми. Приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не угодить в канаву или овражину. Часто из леса выскакивали лисицы и зайцы, но тут же прятались за белоснежными стволами берез или в кустах ракитника, испуганные обилием чужих для этого края людей. Рогдай знал, что звери чуют новый для них запах — запах воды и крови, который был самим существом урман, неотъемлемой частью их плоти и духа. Этот запах даже ворон отогнал вглубь леса. Оставались только многочисленные глаза лесных обитателей, провожавшие иноземцев.
Еще полдня тащились по разнотравным лугам, по перелескам и между холмов, утыканных соснами. Но эти труды в конце концов увенчались успехом. К вечеру драконы один за другим закачались в небольшом притоке Южной Дуны, или, как называли его местные жители, Донебора. Отсюда до земель Радимичей оставались считанные дни пути.
Глава 7. Смоляная Вежа
Река все полнела и ширилась, расходясь и сливаясь рукавами и протоками, да и само течение ее стало сильнее, напористее. А вдоль берегов тянулись теперь не только лесные массивы, но и желтоватые луга, на которых курчавились дымчатыми пятнами овечьи и бараньи стада. Изредка мелькали пашни и покосы, малые и большие селения, огражденные частоколом.
— Завтра будем у Смоляной Вежи, — сообщил Братьям Хегни Острие Копья, нерушимой твердыней возвышавшийся на корме. — Олав хочет прибить там суда, посмотреть на большой торг.
— Что за торг? — оживился Альв Бешеный.
— Место шумное. Туда купцы едут с разных земель, чтобы продать свой товар или выменять на шкуры, кожу и мед. И арабы бывают, и варны, и огоры. С самого Миклегарда можно увидеть торговцев.
У хирдманнов, слушавших кормчего, разгорелись глаза.
— Выходит, будет, чем поживиться? — облизнулся Сельви. — Наверняка охрана у купчин жидкая, не нам чета. За один заход весь товар приберем.
— Уймись, Трехцветный, — покачал головой Хегни. — Это земля Сбыслава. Трогать нельзя. По слову Торопа купцы кривичей нам сами выкатят и меду, и сластей. Чего попросим. Встанем на постой, людей посмотрим, послушаем, какой ветер с восточных краев дует. Слышал я, страны там богатые. Надо бы все про водные пути разузнать, про города, что на речных берегах стоят, да про суда ихние — чего они в деле стоят. Вдруг пригодится, если доведется когда-нибудь дорожку туда проложить.
— Ну, ты и замахнулся! — Агнар даже присвистнул. — Ты, часом, не конунгом себя возомнил? Или, может, ярлом? Такие планы строишь.
— Хегни дело говорит, — поддержал кормчего Торольв Огненный Бык. — Как знать, как там сложится? Не век нам балтов и гардов потрошить, пора уже и на юг положить глаз. Народ там жирно живет, богатством избалован.
Тут уже многие хирдманны призадумались. Когда достигли пристани Смоляной Вежи, во все глаза принялись изучать суда, стоящие у длинного бревенчатого настила. Гардские набойные и насадные лодьи с козлиными и конскими мордами на носу Волки Одина распознавали сразу. Это были не слишком большие однодеревные суда, на борта которых были набиты доски внакрой и вгладь. Их преимуществом были два рулевых весла — на носу и корме, позволявшие идти как передним, так и задним ходом. В лобовом морском бою против драконов такие суда не годились, однако на узких речных путях они были куда как более удобны.
Но стояли у пристани и другие корабли — крутобокие лодьи с трезубцем и звездами на холщевых парусах. На них по мосткам люди, одетые в красные и черные рубахи с разрезом до середины груди и широкие шаровары, поднимали дубовые бадьи и долбенки, тюки со скорой, перемотанные пенькой. Кожа их казалась на удивление смуглой, словно закопченной. Хирдманны поняли, что это слуги, которыми распоряжались трое бородатых купцов со смолянистыми волосами в суконных безрукавках с вышивкой, надетых поверх кафтанов. Они что-то брюзжали на своем языке и размахивали руками, цепким взглядом отслеживая погрузку. На шеях их искрили литые золотые ожерелья, носы башмаков причудливо выгибались вверх.
В гавани было тесно от обилия народа, который густым разноцветным муравейником вился между сходнями и торговыми рядами. Когда драконы Олава Медвежей Лапы бросили якоря и закрепили швартовые близ дозорной вышки и столба, к которому было прибито медное било, на помост пристани первым ступил Тороп со своими людьми. Его встречала ватага из пяти гардов — как видно, приглядывающие за соблюдением правил торга и ведущие счет иноземным купчинам. Из них трое были кольчужники с длинными прямыми мечами на боку, а двое других — длиннобородые мужи в долгополых рубахах. Признав боярина, они поклонились ему. Тороп отдал какие-то распоряжения, и командам драконов было позволено ступить на берег.
Смоляная Вежа стояла полуостровом, сильно выдающимся вперед. Хирдманны пристали с восточной ее стороны, где нашлось свободное место для лодий. Как оказалось, все остальные забиты крупными судами, мелкими стругами и челнами почти без промежутков и разрывов. Здесь же, прямо на мостках, столовались гребцы и носильщики, запахами жареного мяса и рыбы пропах прибрежный воздух.
— Радуйтесь, Братья! — объявил ярл, посовещавшись с Торопом. — Мы остаемся тут до завтрашнего утра. У вас есть время хорошо отдохнуть и подкрепиться.
Хирдманны отозвались громовым ревом, заставившим снующий у сходней люд перепугано озираться и моргать глазами.
— Только не упивайтесь вусмерть и не задирайте здешний народ, — строго наказал Олав. — Особенно это касается тебя, Скала! Законы гардов защищают всех, кто находиться на торге.
Хумли расхохотался.
— Будь спокоен, ярл. Я сегодня в добром настроении. Пальцем никого не трону, клянусь тебе в том башмаками Хель.
Волки Одина всей гурьбой высыпали на берег, заставленный рядами бочек. Вдали можно было разглядеть строения с соломенной крышей, многочисленные повозки, привязанных к коновязи лошадей. А прямо перед Братьями начинались нескончаемые лавки с товаром, вокруг которых народ гудел, как пчелиный рой. Хирдманны отправились бродить по торгу, усмехаясь беспокойным взглядам купцов. Люди, разодетые в кафтаны и халаты, расступались перед ними, втягивая головы в плечи. Ни один из Опоясанных Мечом не походил на мирных торговцев.
