Александр Золототрубов - Опальный адмирал

— Очень даже веселое. — Маршал взял папиросу и снова закурил. — Тогда перед началом боевых действий я был с вами на кораблях флота. Душа радовалась, когда видел, как моряки горели желанием скорее разгромить японцев… Нет, к морякам я отношусь с глубоким уважением, это люди большой отваги и чести. — И вдруг без всякого перехода грустно добавил: — А вот морской кортик ты, Николай Герасимович, все еще мне не подарил…

— Каюсь, виноват, — смутился Кузнецов. — Но мы это дело поправим, Александр Михайлович. Вы столько сделали для военного флота, что не грешно подарить вам и адмиральский катер!..

Кузнецов вернулся в Наркомат ВМФ в хорошем настроении. Хотел было вызвать адмирала Головко, чтобы сообщить ему о беседе с военным министром, как прибыл адъютант и вручил письмо, пояснив:

— Личное!

— Личное? — удивился Николай Герасимович. На конверте он прочел: «Москва, Военное министерство. Главному адмиралу ВМФ Кузнецову Н. Г. (личное)». — Ну-ну, поглядим, кто назвал меня главным адмиралом флота и что надо заявителю. — Он вскинул глаза на адъютанта. — Скажите адмиралу Головко, чтобы прибыл ко мне к одиннадцати ноль-ноль. Пусть возьмет с собой служебную записку насчет строительства легких авианосцев.

— Есть! — отрапортовал адъютант и вышел.

Кузнецов надорвал конверт. «Здравствуйте, Николай Герасимович! — прочел он. — Пишу Вам письмо, а у самой слезы затуманили глаза. Я не забыла, как Вы помогли моему сыну Петру Климову перевестись служить из Владивостока на Северный флот, в Полярный. Я тогда была так рада, что в моем сердце до сих пор теплится уважение к Вам. Но судьбе было угодно нанести моему сыну новый удар, от которого я едва не слегла в больницу: его уволили в запас. Там, где его отец в сорок третьем погиб на подводной лодке, сражаясь с фашистами, его сыну запретили служить!

Я не знаю, в чем его вина, товарищ адмирал, так как в морском деле не смыслю. Но в одном твердо убеждена: мой сын не преступник! Он спас от верной гибели рыбаков траулера «Мурманск», когда те вместе с рыбой подняли на палубу судна немецкую мину времен войны. От качки траулера на волне она с минуты на минуту могла взорваться, и мой сын откликнулся на просьбу капитана судна уничтожить опасную находку и сделал это, хотя сам был ранен в руку. Собой рисковал, спасал людей, а ему флотское начальство дало по шапке! До этого случая у моего сына не было замечаний по службе. На Дальнем Востоке ему досрочно присвоили звание старшего лейтенанта, на Северном флоте он стал капитан-лейтенантом, был в почете, и вдруг такая беда… Будь жив мой муж-подводник, он бы защитил своего сына, но Федор Климов, командир подводной лодки, погиб в море в сорок третьем от вражеской пули.

В жизни есть добро и зло. Этими категориями измеряется и цена человеку. Так вот, Петру Климову сделали большое зло. Служба на флоте, как я ее понимаю, не услуга Вам или еще кому, это дело государственное. Порой на военной службе люди погибают. Хорошо, что осколок мины зацепил сыну руку, а мог бы и убить. Мне жаль сына — сердце-то у меня со слезой, как у любой матери. Но я горда, что Петр спас людей. Сейчас он живет у меня с женой и двумя сыновьями-близнецами (кстати, когда они вырастут, то наверняка пойдут туда, где служили их отец и дед), и я вижу, как он страдает: море живет в нем, оно затуманило ему голову.

Очень Вас прошу, товарищ адмирал, исправить ошибку флотских чинов и вернуть сына на морскую службу. Он молод, здоров и еще много хорошего может сделать для флота.

Низко кланяюсь Вам. Дарья Павловна Климова, вдова.

P.S. Когда мы беседовали с Вами в поезде, мне показалось, что Вы человек совестливый и справедливый и учились морской науке для того, чтобы далеко видеть. А тот, кто далеко видит, умен и всегда поймет горе ближнего. На это я и надеюсь.

15 мая, г. Саратов».

Кузнецов прочел письмо и вдруг почувствовал, как поднялась в его душе горячая волна — так ему захотелось помочь матери моряка-подводника. Он взял ручку и на письме наложил резолюцию начальнику Управления кадров ВМФ: «Прошу выяснить обстоятельства дела бывшего подводника капитан-лейтенанта Климова П. Ф. и, если нет оснований для увольнения в запас, вновь призвать его на военную службу, направив в распоряжение штаба Северного флота». Затем он вызвал к себе адмирала, отвечающего за кадры.

— Слушаю вас, товарищ министр! — гаркнул адмирал звонким, как звук корабельного колокола, голосом.

Кузнецов отдал ему письмо матери подводника со своей резолюцией и сухо произнес:

— В срочном порядке решите этот вопрос! Если надо — переговорите с командующим Северным флотом. Людей, преданных флоту, надо всячески поддерживать, а не увольнять в запас.

— Возможно, все было не так, как пишет мать… — заикнулся было адмирал, но Кузнецов осадил его:

— Не будем гадать, как на кофейной гуще, это нам не к лицу. К тому же я знаком с Петром Климовым, встречался с ним на Тихоокеанском флоте, это отличный офицер. А его отцу Федору Климову в сорок третьем в Полярном я вручал орден Красной Звезды.

— Есть, понял, — тихо обронил адмирал. — Я сейчас же им займусь…

Часть первая

Горячие волны

Море — величайшее творение на всем свете, если не считать солнца; безбрежное и свободное — все человеческие деяния перед ним мелки и преходящи!

Глава первая

Утро выдалось теплым и безветренным. Солнце щедро бросало на землю лучи; казалось, что на дворе не глубокая осень с ее холодными дождями и стылыми утренними туманами, а лето, когда во Владивостоке стоит такая невыносимая жара, как в Севастополе на Черном море. Что и говорить, погода на Дальнем Востоке, как нигде больше, переменчива, капризна, порой не можешь даже предсказать, какой она будет к вечеру. Вот и в этот раз новый день начался солнцем. Но вскоре налетел ветер, он клонил к земле деревья, срывал с них тонкие ветки и листья, а в море разыгрался шторм. Капитан 1-го ранга Кузнецов, неотлучно находившийся в штабе флота, не на шутку встревожился. Он вызвал к себе оперативного дежурного.

— Как море? — спросил он, едва тот прибыл.

— Ветер до одиннадцати баллов, товарищ командующий.

— Все корабли в бухте?

— По флоту было дано штормовое предупреждение, и все корабли у причалов, кроме тех, что несут постоянный дозор.

— Только ли? — вскинул брови комфлот.

— Виноват, товарищ командующий, днем из Советской Гавани вышел отряд кораблей, которые сопровождают и ведут на буксире новый эсминец «Решительный», — поправился оперативный дежурный.

— Нет ли чего от командира отряда капитана 3-го ранга Горшкова{Горшков Сергей Георгиевич (1910–1988) — Адмирал Флота Советского Союза (1967), Герой Советского Союза (1965). В Великую Отечественную войну командовал Азовской и Дунайской военными флотилиями, в 1948–1955 гг. начальник штаба и командующий Черноморским флотом, с 1956 г. главком ВМФ.}?

— Пока нет.

«Странно, почему он молчит? — невольно подумал Кузнецов. — Не к добру это».

— Свяжитесь с Горшковым по радио, что там у них…

— Есть, товарищ командующий!..

Кузнецов тяжелыми шагами подошел к окну. Неожиданно в голове молнией сверкнула тревожная мысль: как там «Решительный»? Утром, едва Николай Герасимович пришел на службу, ему издалека позвонил командир отряда Горшков и попросил разрешения начать буксировку эсминца на главную базу флота.

— Погода хорошая, товарищ командующий, как летом на пляже, — слышался в трубке его басовитый голос, — так что к вечеру будем на морском заводе…

Кузнецов дал «добро», а теперь, когда море заштормило, на душе у него неспокойно. Он взял со стола пачку «Казбека» и закурил.

— Товарищ командующий, случилось ЧП! — услышал он за своей спиной.

Он резко обернулся — в дверях стоял оперативный дежурный.

— Что еще за ЧП? — У Кузнецова екнуло сердце.

— Эсминец «Решительный» волны выбросили на пустой берег у мыса Золотой скалы, — доложил на одном дыхании дежурный.

«Вот дьявол! — едва не выкрикнул вслух комфлот. — За это вождь по головке не погладит…»

— Кто донес?

— Горшков…

Позже стали известны детали гибели корабля. К вечеру, когда море заштормило, косматые волны швыряли эсминец, как чайкино перо. Лопнули буксирные концы, завести их снова не удалось, хотя на корабле кроме экипажа были еще и рабочие-судостроители. Они мужественно боролись за сохранение эсминца, но взять ситуацию под свой контроль им не удалось. Волны так бросили на берег корабль, что он разломился на части. Хуже того, погиб рабочий, хотя действия капитана 3-го ранга Горшкова, принимавшего все меры для спасения корабля и людей, были правильными.

Для Кузнецова это была первая потеря корабля в его службе, что обострило его чувства до предела, но Горшкова он выслушал сдержанно.