Роберт Крайтон - Тайна Санта-Виттории

У капитана Зеппа фон Прума, которому поручено занять Санта-Витторию, есть своя теория покорения итальянских крестьян. Он, так сказать, «тихий немец». По твердому убеждению фон Прума, смешно считать этих виноградарей противником, они наивны и простодушны, как дети. К ним нужен свой «ключ», и капитан фон Прум непременно найдет этот ключ. Он завоюет эти недоразвито-наивные крестьянские души. И тогда на свет появится труд, научный труд по военной психологии — «Бескровная победа», — который он уже начал писать, основываясь на своем опыте в Санта-Виттории.

Он не боится пойти на спор со своим прямым начальником, полковником Шеером, сторонником «физических действий». Когда Шеер спрашивает, чем, каким оружием фон Прум будет добиваться победы — то есть заставит крестьян сказать правду и отдать вино, — тот, не задумываясь, отчеканивает: «Ясным пониманием пашей национальной задачи. Нашими основными талантами — дисциплиной и порядком».

Рисуя облик фон Прума, Шеера и других гитлеровцев, автор романа допускает, мне кажется, некоторую трафаретность, прямолинейность, которая идет скорее от пропагандистских плакатов военных лет, чем от художественного чутья и проникновения в образ.

В конечном итоге просчет фон Прума был не в том, каким методом хотел он завоевать Санта-Витторию, а в том, что он задумал ее завоевать, задумал отнять у нее хлеб, душу и свободу. Отсюда началось его поражение, которое окончилось позором перед всей Санта-Витторией в день праздника урожая.

Тайный поединок Бомболини с фон Прумом был построен на том, что мэр Вольного города без труда разгадал план гитлеровца и начал к нему «подстраиваться». Между ними установились «особые» отношения. Они часто встречались, философствовали, фон Прум — вспоминая Ницше, Бомболини — своего «учителя» Макиавелли. «Тихие немцы» окончились в тот момент, когда полковник Шеер ударил железным кулаком Бомболини, хотя фон Прум все еще призывал к «научному, логичному подходу» в обращении с жителями Санта-Виттории.

Смерть Баббалуче все изменила. «Теперь, — говорит Роберто Абруцци, — мы знали, что, если даже они (немцы) найдут вино, мы убьем их, и они это понимали. Поэтому они могли найти вино, но не сказать об этом».

Это была полная победа Санта-Виттории.

В книге Р. Крайтона почти ничего не говорится о Сопротивлении. Он упоминает о тех, «кто в горах», лишь вскользь, когда говорит о Фабио. Автор, видимо, и не ставил перед собой такой задачи.

Советские люди с огромным уважением и симпатией следили за героической борьбой итальянского антифашистского Сопротивления. Сотни наших соотечественников, советских воинов, попавших во время войны при тех или иных обстоятельствах на землю Италии, показали беспримерное мужество и великий интернационализм, встав в ряды итальянских борцов. На итальянской земле стоят сейчас памятники Федору Полетаеву и другим советским воинам, отдавшим жизнь за освобождение Италии от фашизма — муссолиниевского и гитлеровского.

В Санта-Виттории не было движения Сопротивления, по автор с глубокой симпатией показал, что борьба за освобождение, против гитлеровских захватчиков шла и в далеких горных поселках и городках, которые лишь мельком, издалека видят туристы.

Книга написана сочным, свежим языком. Автору удалось очень верно схватить национальные черты характера сантавитторийцев, хорошо почувствовать и передать склад жизни этого небольшого городка в горах Италии. Признанием того, что книга удалась, служит, в частности, то, что в фильме, снятом американским кинорежиссером Стенли Крамером по книге «Тайна Санта-Виттории», роль Розы, жены Бомболини, играет замечательная итальянская актриса Анна Маньяни.

У нас в стране любят Италию и ее тружеников. Поэтому, думается, советскому читателю будет интересно прочесть эту книгу Роберта Крайтона в хорошем русском переводе.

Ольга Чечеткина

Начало начал

В конечном счете жизнь не значит ничего.

В конце концов, ничего нет важнее жизни.

Рукопись этой книги я обнаружил в мае 1962 года под дверью моего номера в одной из гостиниц Монтефальконе в Италии. Это был типичный подкидыш. Завернутый в грубую оберточную бумагу, крепко перевязанный бечевкой сверток, точно живое существо, буквально вторгся в мою жизнь, когда однажды утром я отворил дверь своего номера. К рукописи была приколота записка: «Ради всего святого сделайте из этого что-нибудь».

Как и большинство подкидышей, это был незаконнорожденный младенец. Записка была не подписана, титульный лист отсутствовал, отец ребенка оставался неизвестен. Собственно, передо мной была даже не рукопись, а груда разрозненных листков. Я швырнул ее в угол комнаты, где она и пролежала несколько дней — меня возмутило столь непрошеное вторжение, — но, подобно всем подкидышам, цепляющимся за жизнь, этот начал взывать ко мне, и вот как-то вечером я развязал бечевку и принялся читать. Написано было скверным почерком — то по-английски, то по-итальянски, а то так даже на местном Диалекте, и все же где-то среди ночи я понял, что придется мне, видно, вырастить это чужое дитя.

Немало было споров о том, как назвать книгу. Человек, собравший воедино все записи, — а теперь я знаю, что его зовут Роберто Абруцци, — называет это историей. На одном листке, который, видимо, можно считать титульным, значилось:

ТАЙНА САНТА-ВИТТОРИИ

(Летопись подлинных событий)

Некоторые из наиболее значительных событий оказались подлинными. Действительно, существует такой городок — Санта-Виттория, и то главное, вокруг чего разворачивается сюжет — тайна этого города, — вошло в историю.

Некоторые люди, действующие в книге, еще живы и продолжают растить виноград на склоне горы, к которой прилепился городок. Однако другие никогда не существовали, в том числе и кое-кто из тех, что обрисованы в положительном свете. Немало говорится в рукописи о зеленом огне, который горит на Народной площади в память о мученике Баббалуче, но огня такого нет. А когда начинаешь сомневаться, да был ли вообще такой каменщик по имени Баббалуче, то вдруг обнаруживаешь его имя, вырезанное на стене в каменоломне, где, судя по рассказам, он отдал свою жизнь.

Но установить истину так сложно из-за своеобразия самой Санта-Виттории. Это вовсе не город, как его здесь называют, а просто итальянское горное селение, гроздь домиков, что видишь с любой шоссейной дороги, скопление серых и белых кубиков, прижавшихся к склону горы, словно овцы, которые боятся свалиться в пропасть и тем не менее иной раз туда сваливаются. До иных таких селений и не доберешься — разве что на муле, или пешком, или на военном «джипе», — городки эти одиноко стоят в горах, отрезанные от всего мира, как острова в море.

Их обитатели не привыкли общаться с пришлыми людьми и не знают, как себя с ними вести. Они не враждебны, но подозрительны и боятся чужих. Издавна известно, что поговоришь вот так с чужеземцем — и дело кончается бедой или приходится раскошеливаться, поэтому жизнь научила их не говорить чужеземцам правды. Они не солгут, но по своей воле никогда правды не скажут. Есть люди в Санта-Виттории, которые способны отрицать, что в городе существует фонтан, даже если в эту минуту он журчит у них за спиной.

К тому же, если вы хотите войти в доверие к местным жителям, ни в коем случае не обращайтесь к ним по-итальянски. Это язык, на котором говорят в Риме, и, следовательно, язык налогового сборщика, обмана и беды.

А Италия для уроженца горного селения — это где-то очень далеко, и Милан для него менее понятен и более призрачен, чем Америка. Его Италия — это стены его городка и поля вокруг, а Рим — главная площадь. Он предан самому себе и своей семье, в крайнем случае может быть предан своей улице или даже своей части- города. Во времена тяжких испытаний, какие, например, выпали на долю Санта-Виттории, когда на карту были поставлены и жизнь и достояние всех ее жителей, люди могли быть преданы даже городу в целом. Но и только. Ну что, скажем, значит для Санта-Виттории Сардиния? Граница преданности ее жителей проходит по последним виноградникам у подножия горы.

А Санта-Виттория — это виноградники… и вино. И больше ничего. Не будь вина, даже сам господь бог, по словам местных жителей, не знал бы, зачем нужна Санта-Виттория. Я перестал существовать для жителей Санта-Виттории, когда они увидели, как я разбавил минеральной водой их густое черное вино и тем самым словно уполовинил смысл их жизни, развел водою плод их труда. После этого они даже лгать мне перестали.

Ну а Роберто Абруцци — я ни разу не видел его, хотя говорил с ним. Он звонил мне в гостиницу и просил позвонить ему, потому что он-де не в состоянии платить за разговор, после чего мы беседовали часами. Абруцци — американец; он не может вернуться в СНГ А или, вернее, считает, что не может, из-за того, что произошло. Я не уверен, что он в самом деле американец. Вполне возможно, что он итальянец, но выставляет себя американцем, считая, что таким образом найдет лучший сбыт для своих записок. В нашей стране понятия не имеют о том, как изобретательны итальянцы, к каким хитроумным способам прибегают бедняки в горных селениях, чтобы протянуть еще один день. Но когда вы прочтете то, что написал Абруцци, мне думается, вы, как и я, поверите ему.