Донна Кросс - Иоанна – женщина на папском престоле
– Жуй медленно, – сказала она Гудрун, и та покорно стала жевать. Хротруд ждала, украдкой наблюдая за каноником. Он продолжал читать, нахмурившись так, что брови почти сошлись у него над переносицей.
Гудрун снова застонала от боли, но каноник словно не слышал этого. «А он хладнокровно держится, – подумала Хротруд, – но внутри у него пылает огонь, раз он взял ее в жены».
Давно ли каноник привел эту саксонскую женщину в свой дом? Десять или одиннадцать зим назад? По понятиям франков, Гудрун была немолода, возможно, лет двадцати шести или двадцати семи, но очень красива, с длинными белокурыми волосами и глазами небесно голубого цвета. В резне под Верденом она потеряла всю семью. В тот день погибли тысячи саксонцев, не пожелав принять Христианство. «Безумные варвары», – размышляла Хротруд. С ней такого не случилось бы. Она поклялась бы чем угодно и сделала бы это даже теперь, если бы варвары снова заполонили землю франков, согласилась бы молиться любому из их странных и страшных богов. От этого ничего не изменилось бы. Кто знает, что происходит в сердце другого человека? У мудрой женщины были свои соображения на этот счет.
Огонь в очаге медленно угасал. Хротруд направилась к вязанке дров в углу, выбрала два больших березовых нолена, бросила их в очаг, подождала, пока их схватит огонь, и после этого повернулась к Гудрун.
Прошло ровно полчаса с тех пор, как роженица прожевала кусочки кроличьей косточки, но состояние ее не изменилось. Не помогло даже такое сильное средство. Схватки были редкими и не давали результата, а Гудрун сильно ослабла. Хротруд устало вздохнула. Значит, придется принимать более решительные меры.
Попросив каноника помочь при родах и получив отказ, Хротруд поняла, что он трудный человек.
– Пошли в деревню за женщинами, – заявил он.
– Ах, господин, это невозможно. Послать ведь некого! – всплеснула руками Хротруд. – Я не могу отлучиться, потому что нужна вашей жене. Вашему старшему сыну тоже нельзя идти. Хотя он и крепкий с виду, но запросто заблудится в такую пургу, я и сама едва нашла дорогу.
Каноник бросил на нее суровый взгляд.
– Хорошо. Я сам пойду. – Когда он поднялся со стула, Хротруд покачала головой.
– Боюсь, вы опоздаете. Мне нужна ваша помощь и срочно, если хотите, чтобы остались живы и жена, и ребенок.
– Моя помощь? Повитуха, ты спятила? Это, – он брезгливо указал на кровать, – дело женское, нечистое. Я к ней не прикоснусь.
– Тогда ваша жена умрет.
– На все воля Божья, не моя.
– Что ж, но без матери вам будет трудно вырастить двоих детей, – пожала плечами Хротруд.
Каноник посмотрел на нее.
– Почему я должен верить тебе? Она дважды родила без труда. Я укрепил ее своими молитвами. Откуда ты знаешь, что она умрет?
Это уж слишком! Хотя он и каноник, Хротруд не потерпит, чтобы он сомневался в ее мастерстве повитухи.
– Это вы ничего не знаете, – резко возразила она. – Посмотрите на нее и скажите, что она не при смерти.
Каноник подошел к кровати и взглянул на жену. Влажные волосы прилипли к бледному пожелтевшему лбу, под глазами темные круги, взгляд потухший, и если бы не долгий, прерывистый выдох, он подумал бы, что она уже умерла.
– Ну, как? – осведомилась Хротруд.
Каноник повернулся к ней.
– Кровь Христова, женщина! Почему ты не привела с собой помощниц?
– Как вы сами сказали, сударь, ваша жена прежде рожала без проблем. Не было причин ждать неприятностей в этот раз. Кроме того, кому охота идти в такую погоду?
Каноник, беспокойно прошелся по комнате и остановился.
– Что я должен делать?
– О, – улыбнулась Хротруд. Она подвела его к кровати, – Ддя начала, помогите поднять ее.
Встав с обеих сторон кровати, они подхватили Гудрун под мышки и подняли. Ее тело безвольно повисло. Вдвоем им удалось поставить ее на ноги, но она повалилась на мужа. Каноник оказался сильнее, чем предполагала Хротруд, и это обрадовало ее: ей понадобится его сила.
– Нужно, чтобы ребенок принял определенное положение. По моей команде поднимите жену повыше и хорошенько встряхните.
Каноник кивнул, сурово поджав губы. Гудрун висела между ними, словно мертвая, уронив голову на грудь.
– Начали! – крикнула Хротруд, и они начали трясти женщину, резко опуская и поднимая. Гудрун закричала, пытаясь освободиться. Боль и страх придали ей сил, они едва удерживали ее. «Если бы он позволил мне дать ей белены, – думала Хротруд, – с ней было бы легче справится».
Они быстро положили ее, но Гудрун продолжала сопротивляться и кричать. Хротруд опять дала распоряжение поднять ее, встряхнуть и положить на кровать. Теперь, почти потеряв сознание, Гудрун бормотала что-то на родном языке. «Господи! – подумала Хротруд, – если действовать быстро, можно успеть, пока она не пришла в себя».
Хротруд просунула руку во влагалище, проверив, открылась ли матка. Шейка матки была твердая и отекла от долгих часов безрезультатных схваток. Острым длинным ногтем правого указательного пальца, предназначенным именно для этой цели, Хротруд рассекла шейку матки. Гудрун взвыла от боли и совершенно обмякла. Наконец матка открылась. Радостно вскрикнув, Хротруд обхватила головку ребенка и осторожно потянула.
– Возьмите жену за плечи и подтолкните ко мне, – велела она побледневшему канонику. Он повиновался. Когда их усилия объединились, Хротруд почувствовала, как увеличивается давление. Через несколько минут показалась головка ребенка. Хротруд осторожно помогала ему, чтобы не повредить голову и шею. Высвободив головку, Хротруд повернула тельце так, чтобы сперва вышло правое, а потом левое плечо. Последнее уверенное движение, и крохотное влажное тельце выскользнуло прямо в руки Хротруд.
– Девочка! – воскликнула повитуха. – Притом очень крепкая на вид, – добавила она, отметив громкий крик ребенка и здоровый розовый цвет кожи.
Обернувшись, она встретила неодобрительный взгляд каноника.
– Девочка, – брезгливо повторил он. – Столько труда понапрасну.
– Не говорите так, господин. – Хротруд вдруг испугалась, что недовольство каноника скажется на ее желудке. – Ребенок здоровенький и крепкий. Господь не допустит, чтобы она посрамила ваше имя.
Каноник покачал головой.
– Она – Божье наказание. Наказание за грехи мои и се, – он кивнул в сторону неподвижно лежавшей Гудрун. – Моя жена будет жить?
– Да. – Хротруд надеялась, что голос ее прозвучал убедительно. Она не хотела дважды разочаровывать каноника, потому что все еще надеялась поесть мяса. Гудрун обязательно выживет. Конечно, роды были тяжелые. После такого испытания у многих женщин начиналась лихорадка и изнуряющая слабость. Но Гудрун сильная. Хротруд вылечит ее, она смажет рану мазью из чернобыльника, смешанного с лисьим салом, и все пройдет.
– Да, Богу угодно, чтобы она жила, – повторила уверенно повитуха, решив не упоминать о том, что детей у женщины, вероятнее всего, больше не будет.
– Это уже кое-что, – каноник взглянул на Гудрун и слегка прикоснулся к ее золотистым, потемневшим от пота волосам. Хротруд показалось, что ему хотелось поцеловать жену. Но внезапно лицо его стало суровым, даже сердитым.
– Per mulierem culpa success, – произнес он. – Женщина – источник греха. – Выпустив локон Гудрун, каноник отступил от постели.
Хротруд покачала головой. Конечно, каноник странный, но, слава Богу, это ее не касается. Она поспешила обтереть тело Гудрун, чтобы успеть домой засветло.
Открыв глаза, Гудрун увидела стоявшего над ней каноника. Улыбка застыла на ее губах, когда она заметила выражение его глаз.
– Муж мой? – неуверенно произнесла она.
– Девочка, – холодно обронил каноник, не скрывая неудовольствия.
Гудрун закрыла глаза и отвернула лицо к стене. Каноник собирался уйти, но на миг остановился и взглянул на младенца.
– Будем звать ее Джоанна,[2] – объявил он и быстро вышел из комнаты.
Глава 1
Гром прогремел очень близко, и девочка проснулась. Она повернулась, чтобы прижаться к старшим братьям и согреться теплом их тел, но вспомнила, что их нет рядом.
Шел весенний ливень, наполнявший ночной воздух кисло-сладким запахом свежевспаханной земли. Толстая соломенная крыша немного протекала, и вода медленно капала на утоптанный земляной пол.
Поднялся ветер, и ветви стоявшего около дома дуба начали биться о стену. Их тень проникла в комнату. Замерев, девочка следила, как чудовищные темные «пальцы» перемещались по краю кровати, тянулись к ней и куда-то манили. Она съежилась от страха.
Девочка хотела позвать мать, но промолчала. Если она издаст хоть один звук, гигантская рука вцепится в нее. Ребенка сковал страх. Но вскоре она упрямо вздернула подбородок: если это нужно сделать, значит, она сделает. Очень медленно, не отводя глаз от врага, девочка слезла с кровати, коснувшись босыми ногами холодного земляного пола. Знакомое ощущение успокоило ее. Едва дыша, она пробралась к двери, за которой спала ее мать. Сверкнула молния, страшная рука пошевелилась, сделалась еще длиннее и стала преследовать девочку. Она подавила крик, напряглась всем телом и заставила себя двигаться медленнее.
