Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 2
Священник посмотрел в окно. В маленьком садике у крепостной стены Тео-сан мыла ребенка в медном тазу. Мальчик смеялся и расплескивал вокруг воду.
— И потом, — тихо добавила Марико-сан, — меня никто не любит. А с Иисусом я всегда буду спокойна.
— Это ты так думаешь, — рассмеялся отец Франсуа. «А что не любят тебя, — так это ерунда, тебя родители любят, брат, и ты еще встретишь человека, которому будешь дороже всего на свете, и он тебе тоже». Он задумался и, наконец, сказал: «Давай я с твоим отцом после обедни поговорю, хорошо?»
— Я все равно не пойду к нему, — вдруг, зло, подняв голову проговорила Марико-сан. «Лучше я в озеро брошусь, тогда он хоть папу трогать не будет».
— Ну, это ты оставь, — отец Франсуа потрепал ее по голове, — грех такое говорить. Придумаем что-нибудь. Иди вон, матушке помоги брата одеть, да и возвращайтесь, пора уже службу начинать.
Масато-сан обернулся и, смешливо посмотрев на адмирала, заметил: «В общем, я на вас не в обиде. Если бы не вы, я, может, до сих пор бы в Эдо по карманам шарил. А так, видите, — он обвел рукой двор замка, — я тут уважаемый человек, семья у меня, все хорошо».
— А ты беги, — адмирал подтолкнул Уильяма, — там дочка Масато-сан, жена его, сын младший — познакомься. Скажи, что сейчас придем.
Масато-сан проводил глазами ребенка и тихо сказал: «В полночь будьте готовы тогда.
Сколько у вас шлюпок, шесть?
— Да, как обычно. Все поместится. А как вы… — начал адмирал.
— Телеги будут на берегу, — коротко ответил Масато. «Дальше уже моя забота».
— Рискуете, — коротко проговорил Виллем.
— На то я и Оборотень, — Масато-сан рассмеялся. «Я в этой маске потом немало тут по горам походил, когда мы провинцию завоевывали. Монах и монах, не все же такие зоркие, как вы.
Она у меня до сих пор лежит».
— А кто вам про меня сообщил тогда? — поинтересовался адмирал. «Ну, о том, что у меня золото есть».
— Сузуми-сан, — коротко ответил мужчина. Виллем смерил его взглядом с головы до ног и усмехнулся: «Вот оно как. И где же она сейчас?».
— Я ее выкупил и сюда увез, — коротко ответил Масато-сан. «Умерла, два года назад». Он перекрестился и сказал: «Пойдемте, неудобно заставлять святого отца ждать. А потом вы с нами обедаете, даже и не думайте в городе, есть, моя жена отлично готовит, и дочка тоже.
Моя жена, кстати…, - Масато не закончил и чему-то усмехнулся.
— Что? — заинтересовался Виллем.
— Да ничего, — ответил мужчина. «Сейчас и познакомитесь».
Адмирал подозрительно посмотрел на легкую, красивую улыбку, — в голубых глазах Масато играли золотистые, смешливые искорки.
Виллем вдруг протянул ему руку и сказал: «Спасибо»
— Ну что вы, — пожал плечами Масато-сан, — вы же гости. Жалко, что отец Джованни в горах, однако он завтра уже вернется. Воспитанник его, Хосе, — тот в городе, он врач, людей там лечит, тоже сейчас, к обедне должен подойти.
— Я ведь протестант, — вдруг сказал Виллем, когда они уже подошли к входу в комнаты.
«Впрочем, — адмирал пожал плечами, — большой разницы нет».
— Я тоже так думаю, — ответил Масато, и мужчины, оставив обувь на пороге, чуть пригнувшись, — дверь была низкой, — зашли внутрь.
Уильям обернулся на отца и Масато-сан, что вошли в комнату, и восторженно сказал, держа на руках Стефана: «Что ж ты меня, батюшка не предупредил, что у меня тут и племянники, и сестра старшая!»
— Что? — нахмурился адмирал, но тут высокая, смуглая женщина бросилась ему на шею:
«Месье Виллем!»
Он посмотрел поверх ее головы на Масато-сан: «Ох, Оборотень, — пробормотал адмирал, — ну что тебе стоило хоть шепнуть мне! Жива ты, значит, Господи, спасибо тебе, — Виллем перекрестился.
— Ну, — рассмеялся Волк, — при даймё этого делать не стоило, мало ли что, а потом — ну, шурин мой, — он потрепал по голове Уильяма, — первый всех увидел, а теперь и вы.
Тео, наконец, оторвалась от плеча адмирала, и сказала, улыбаясь сквозь слезы: «Я уж и не чаяла, месье Виллем».
— Без всяких «месье», — строго велел адмирал. «Я твой отчим, так что просто по имени. Ну, этого внука я уже знаю, — он посмотрел на Дайчи и тот ухмыльнулся, — теперь знакомь меня с остальными».
Хрупкая, красивая девушка в простом сером кимоно поклонилась, и, во все глаза, рассматривая адмирала, сказала: «Я Марико-сан, ну то есть Марта, ваша светлость».
— Еще чего не хватало! — рассердился Виллем. «Дедушка, дорогая моя. А это кто? — он принял на руки Сейджи и тот, сунув палец в рот, повторил: «Дедушка!».
— Правильно, — похвалил его адмирал, поцеловав в пухлую щеку. «Значит, Стефан. Ну, такой же толстый, как его дядя был, во время оно. От брата твоего, Теодора, у меня уже двое есть, у Мэри девочка, а теперь еще и вас трое. Шестеро внуков, — усмехнулся адмирал.
— Семеро, — тихо сказала Тео. «Белла моя тоже выжила тогда, в море. Ну да мы вам потом расскажем, за обедом».
— И Николас жив, так что ты не горюй, — улыбнулся адмирал.
Хосе просунул черноволосую голову в дверь и весело сказал: «Простите, что задержался, там уже из деревень стали больные приходить».
— Тот самый врач, — Масато-сан обернулся к священнику и сказал: «Ну что, начнем, отец Франсуа?»
Виллем опустился на колени рядом с сыном. Он услышал: «Pater noster, qui es in cœlis, sanctificеtur nomen tuum: advеniat regnum tuum: fiat voluntas tua, sicut in cœlo et in terra, — и подумал:
— А тридцать лет назад я бы этого отца Франсуа вздернул на первом же дереве. И проткнул бы шпагой любого, кто осмелился бы предположить, что я приду на католическую мессу.
Взрослею понемногу. Надо их всех забирать, и везти в Лондон, нечего тут сидеть, Марта дочку почти двадцать лет не видела. Хоть внуки рядом с нами будут, а то Теодор опять в Польшу семью увез, Мэри на Москве, неизвестно, когда мы с ними встретимся».
— Ты вот что, — велел адмирал Масато-сан, когда женщины стали убирать со стола, — пойдем, пока мальчики с Хосе на озере будут, поговорим.
Виллем окинул взглядом потемневшее небо, и крикнул детям, что возились с лодкой: «Вы там осторожнее, все же ветер! Уильям, ты же у нас хороший моряк, проследи, чтобы все в порядке было».
— Понял, племянник! — важно сказал Уильям Дэниелу.
— Сейчас ты у меня в озере искупаешься, — пробормотал юноша, и они потащили лодку к воде.
— Рассказывай, — коротко велел адмирал Масато-сан. Тот вздохнул, и, положив руку на эфес клинка, глядя на серую воду озера, начал говорить.
— Так, — проговорил адмирал, и потом, искоса взглянув на мужчину, и еще раз повторил: «Так.
Ну и дурак же ты, уважаемый Оборотень. Собирай семью, и завтра вечером отплываем отсюда. Тем более, сидя тут, вы Беллу никак не найдете. И как ты мог вообще — невинное дитя, пятнадцати лет от роду, дочь свою, этому, — Виллем хотел сдержаться, но все-таки выругался, — отдавать?»
— Так она согласилась, когда я ее спросил, — недоуменно ответил Масато-сан.
— Еще бы она не согласилась, бедная девочка, — вздохнул адмирал. «Она же тебя любит, и мать свою, и братьев — вот и решила, что ради вас надо собой пожертвовать. Тоже дура, конечно, но ей пятнадцать, а тебе тридцать шесть, взрослый мужчина уже, мог бы и понять, что к чему».
— Отец Франсуа мне то, же самое говорил, — мрачно ответил Волк. «Да и после мессы подошел ко мне, и сказал, что Марта к нему приходила — просила, чтобы он ее в монахини постриг».
— Еще чего не хватало, — сочно сказал Виллем, — выдадим замуж, и правнуков нам родит. А насчет монахинь, — этого, — он кивнул в сторону замка, — ничего не остановит, хоть бы она трижды монахиней была.
— Почему вы так думаете? — тихо спросил Масато-сан.
— Меня не останавливало, в свое время, даже наоборот — адмирал поморщился и добавил:
«Я этим не горжусь, понятно, но того, что сделано, не воротишь уже. Ты мне скажи, телеги твои отсюда, из замка уезжать будут сегодня ночью?»
Волк кивнул.
— Ну и славно, — адмирал посмотрел на небо. «Золото мне выдали, вон, уже и на корабль его повезли, — так, что нас тут ничего не задерживает. Его светлость говорил, что у него моряков хороших мало…
— Да какие там моряки, — Волк махнул рукой, — Дайчи мой и тот искусней с парусами управляется».
— Ветер как раз западный, отойдем в открытое море, а там уже нас никто не догонит.
«Гордость Лондона» под моим началом строили, быстрее нее вряд ли кто-то тут найдется.
Так что клади их всех в телеги, и доставляй на берег, а там в шлюпки пересадим, — приговорил адмирал.
— Мне надо будет потом груз до нужного места довезти, — тихо проговорил Волк. «Там шесть телег, это значит — шесть охранников. Ну, крестьянами переодетые конечно, но все равно — с оружием. Они хорошие воины, — Волк мимолетно, горько улыбнулся, — я их сам учил. Вряд ли я один с ними справлюсь, а мальчика своего я туда тащить не хочу. Тем более вас, — сказал он, увидев, как адмирал открыл рот. «Вам корабль вести».
