Душан Гамшик - Бомба для Гейдриха
Поэтому Бенешу и его политическим друзьям нисколько не претило сотрудничество с коллаборационистским правительством Гахи, так как оно помогало таскать каштаны из огня тем, кто стремился укрепить власть буржуазии в чехословацком государстве. Да и военная организация Сопротивления, возглавляемая высшими офицерами, не ставила своей целью развивать боевую антинацистскую деятельность. Она готовилась лишь к захвату власти после поражения гитлеровской Германии. Радиодепеша Бенешу и Моравцу от руководителей этой организации подтверждает, как поняли они инструкции из Лондона:
«Своим людям мы даем приказы решительно отгораживаться от всего, выполнять только конкретные задания, согласно приказам, сохранить себя до момента переворота, о наступлении которого мы узнаем из приказа Навратила».
Выполнять только конкретные задания согласно приказу...
В одной из радиодепеш из Лондона центру Сопротивления — а их около 22 тысяч — мы найдем и упоминание о таком конкретном задании согласно приказу. Деятелям Сопротивления на родине было приказано переправить за границу чемодан социал- демократического лидера и министра лондонского правительства Бехине. Моравец самолично указал, каким путем можно переправить чемодан, и потребовал, чтобы задание это было дано двум самым надежным и отважным бойцам. С оружием в руках они проползли между пограничными патрулями и, передав в точно назначенное время чемодан связному, снова вернулись через границу домой.
Интересно, стали бы они это делать, если б знали, что в чемодане — личные вещи Бехине и прежде всего его черный, сшитый на заказ фрак, в котором ему надлежало появляться в салонах и на приемах?
...А как те двое, Кубиш и Габчик?
Они служили, как и тысячи других парней, в чехословацкой отдельной бригаде в Англии. Их временным отечеством стал Даверкорт. Иногда они получали увольнительные и, отгладив френчи, отправлялись в город. Холодные англичанки таяли в обществе темпераментных чехословаков. Но тоска от этого не проходила. Молодых людей волновали военные события, но ничто не напоминало о том, что и для них где-нибудь найдется поле боя. Они завидовали летчикам: те сражались! Куда бы Кубиш и Габчик ни приходили, англичане им говорили: чехи — отличные летчики, герои! Но они-то не были летчиками и не хотели греться в лучах чужой славы.
Потом пришел приказ: объявлен набор на курсы парашютистов. Отбор и испытания были очень строгие. Подали заявления сотни, но в число отобранных поначалу попало только пятнадцать человек.
Кубиш и Габчик попали в число пятнадцати. Им говорили: парашютисты должны быть настоящими парнями, которые ничего не боятся. Они будут сражаться на самых опасных участках и, может быть, раньше, чем остальные.
Все ясно, господин полковник: каждый, что может, — на алтарь отечества!
...Это только несколько десятков строчек машинописного текста, напечатанного мелким шрифтом на листе малого формата; на такой бумаге обычно велась переписка лондонского министерства национальной обороны. На этот раз перед нами не письмо. Текст никому не предназначен, его надлежит положить в сейф для чисто внутренней информации. Перед дальнейшими переговорами следовало подытожить, что и в каком духе обсуждалось в последний раз, на чем порешили, что принято охотно, а что сдержанно. Это — заметки о беседе полковника Моравца с генералом Менджесом, одним из руководителей Интеллидженс сервис.
«1941.18.6. Лондон.
1. Генерал поздравил меня с возобновлением связи и с похвалой отозвался об организации Сопротивления на родине, которая сумела в таких трудных условиях собственными силами и в сравнительно короткий срок вновь наладить эту связь.
2. Он затронул вопрос об использовании наших связей с Советами для целей британской разведки. Он уже ранее был подробно информирован мною об этих связях, особенно о пребывании полковника генерального штаба Пики в Москве. При этом он заметил, что мог бы для такой цели послать в Москву своего самого способного офицера, с тем чтобы тот незаметно наладил связь с Пикой. Из разговора было ясно, что он придает этому вопросу исключительно важное значение... В дальнейшем вся информация из Москвы, предназначенная для них, пойдет через нас. На всякий случай их человек может поехать в Москву, но включится в работу тогда, когда ситуация окажется благоприятной».
Итак, похлопывание по плечу. Интеллидженс сервис довольна тем, как на нее работает «чужая рука» в Чехии и Моравии, — организация Сопротивления, ориентированная на разведывательную работу, оказывает ей ценные услуги. И одновременно пожелание и требование, чтобы «чужая рука» протянулась еще дальше.
Куда? Ведь не случайно в большинстве документов этого времени все чаще повторяются слова: «Советы», «коммунисты», «большевизм». Они произносятся неуверенно и с опаской. В воздухе явно чувствуется что-то новое. И тот, кто до сих пор ничего не понимал, кое-что понял теперь, после нападения гитлеровских дивизий на Советский Союз. Различные хитроумные спекуляции на общности в борьбе против социалистической державы утратили свою актуальность. Мир поставлен перед реальным фактом: Советский Союз воюет с фашистской Германией, воюет по ту же сторону фронта, что и западные державы, и воюет в полную силу, не на жизнь, а на смерть, до полной победы. Какое влияние окажет это обстоятельство?
24 июня 1941 г. Моравец отправил в Чехию депешу:
«Президент ожидает военных успехов немцев в России... Вы сами, по своей инициативе, никак не изменяйте отношения к коммунистам и сейчас же информируйте нас обо всех изменениях в их поведении и методах».
А с родины приходили известия, которые заставляли серьезно задуматься. Они говорили не только о возрастающей активности и влиянии подпольной коммунистической партии, но и о росте симпатий к Советскому Союзу и постепенной переориентировке влево во многих некоммунистических кругах.
«У нас люди стремятся, — доносит Бенешу уже в октябре 1940 г. руководитель одной из его подпольных организаций на родине, — к лучшему социальному устройству, и нет сомнения, что они правы. Теперь много говорят о национализации шахт, о новой земельной реформе, об ограничении частной собственности в тяжелой промышленности, о национализации банков»...
Приятно ему это или неприятно, но Бенеш принимал эти сообщения к сведению. И члены некоторых «его» организаций начинали, в соответствии с изменившимся общественным мнением, требовать более решительных акций сопротивления. Например, легендарная боевая тройка Балабан — Машин — Моравек, руководившая офицерской организацией, не только налаживает сотрудничество с советским консульством в Праге, которому передает ценные сведения, не только проводит на свой страх и риск ряд смелых саботажей и диверсий, но и требует от Лондона, чтобы он ориентировал в подобном же направлении свои организации Сопротивления. В их донесениях снова и снова подчеркивается: «Необходимо что-то делать». Моравек даже предлагает впоследствии провести серию покушений на самых известных коллаборационистов и представителей оккупационного режима.
Через два дня после нападения на Советский Союз Бенеш посылает Гахе и Элиашу пространное послание. Он понял перемену в обстановке.
«Во имя национальной чести, во имя послевоенного единства нации, во имя того, чтобы мы сразу же после войны не начали враждовать между собой и не дали бы коммунистам предлога прийти к власти на основе справедливых упреков, что мы помогали Гитлеру, вам надо пересмотреть свою политику и сделать окончательный выбор...»
Бенеш прекрасно понимает, в каком невыгодном положении он оказался. Он чувствует, что в чешском народе начинается процесс расслоения, результат которого вряд ли сложится для него благоприятно. Кто с чем предстанет перед народом? Сравнение совершенно ясно: мафистским заговорам коммунисты противопоставят саботаж, массовые забастовки, невидимой разведывательной возне — упорную борьбу, тактике выжидания — мобилизацию народа на массовое сопротивление. Две концепции, два класса, две программы. Которая из них встретит поддержку народа?
И кто станет его признанным вождем? Не так трудно догадаться.
Бенеш понимает, что надо что-то предпринять.
Но что? Организовать народное сопротивление? Это бы — нетрудно догадаться — означало подрубить сук, на котором сидишь. Тогда остается только предоставить себя в распоряжение готвальдовского ЦК.
Нет, нельзя сдаваться раньше времени. Но что же все-таки делать?
...А что же те двое, Кубиш и Габчик?
Теперь их судьба уже отличается от судеб тысяч других парней их возраста. Теперь их пристанище — фермы Гэррамар и Кэммюз Дэррал — несколько хозяйственных построек на скалистом морском побережье в северо-западной части Шотландии. Вокруг — луга, болота, скалы, и среди них то тут, то там попадаются уединенные фермы. Тихо, пусто; по лугам в тумане уныло бродят небольшие стада. Редко где встретишь человека.
