Василий Веденеев - Частный сыск есаула Сарычева
После длительного сидения в закусочной прогулка доставляла соглядатаю удовольствие – он не торопясь фланировал мимо витрин магазинов, равнодушно проходил сквозь людскую толчею, следуя одному ему известным маршрутом. Стараясь не потерять его из виду, бывший есаул боялся только одного – как бы его подопечный не вздумал вспрыгнуть на подножку проходящего мимо трамвая и уехать в неизвестном направлении.
Вскоре впереди показались облезлые, давно нуждающиеся в ремонте старые здания, где по дешевке сдавались квартиры-каморки. Здесь преимущественно поселились опустившиеся многосемейные эмигранты, спившиеся матросы торгового флота, дешевые проститутки и люди городского дна, давно плюнувшие на правила приличий и хорошего тона, смирившиеся с собственной участью и не предпринимавшие попыток выбраться отсюда. Затхлые помойки, шелудивые бродячие собаки, одетые в обноски грязные дети-попрошайки, вставленные вместо стекол фанерки, облезлые двери подъездов ночлежки, а по ночам душераздирающие крики прохожих, попавших в руки безжалостных грабителей, – вот что такое эти кварталы. Запахи отбросов, протухшей рыбы, горелого риса, полуголые тела на прокаленных солнцем тротуарах…
Заметив, как соглядатай нырнул в подъезд одного из домов, Сарычев немного выждал и последовал за ним.
Наверху раздавались шаги по лестнице. Настороженно прислушавшись, Павел тоже начал подниматься, стараясь не прозевать момент, когда выслеживаемый им человек войдет в квартиру.
Соглядатай забрался почти под самую крышу. Щелкнул замок, хлопнула дверь. Притаившийся этажом ниже Сарычев облегченно перевел дыхание.
Выждав несколько минут, он поднялся и, остановившись перед дверью, за которой скрылся соглядатай, прислушался. Внутри квартиры было тихо. Осмотрев замок, Сарычев вынул кинжал и, вставив клинок в щель, отжал ригель. Дверь распахнулась.
В маленькой, заваленной разным хламом прихожей было сумрачно. С кухни слышались звуки разжигаемого примуса и шорох разворачиваемой бумаги. Спрятавшись за выступом стены, Павел поглядел, что делает хозяин.
Поставив на примус сковороду, тот бросил на нее кусок маргарина и разбил яйца, готовясь изжарить яичницу. Увлеченный своим занятием, соглядатай не услышал, как Сарычев подкрался к нему и приставил к спине кинжал:
– Тихо! – кольнув острием хозяина квартиры, шепнул Павел. – Сними сковороду с огня!
– Зачем? – застыв от испуга и неожиданности, едва смог вымолвить соглядатай.
– Чтобы не сгорело. Не люблю чада!
Медленно, как во сне, хозяин протянул руку и, сняв с примуса сковороду, поставил ее на маленький столик. По шее у него тек пот, рубаха быстро намокала между лопаток и под мышками.
– Перестань дрожать, – прикрикнул на него Сарычев. – Пошел в комнату, ну!
В комнате он приказал соглядатаю сесть на постель, а сам устроился на стуле, сбросив с него на пол зонт.
– Ну, опять разведешь философию о записках в ошейниках собак и почтовых голубях? – играя кинжалом, усмехнулся Павел.
– Поверьте, я выполнял поручение, – дрожащими губами пролепетал он.
– Старая песня! Почему-то для осуществления мерзких пакостей постоянно привлекают именно тебя?
– Мне не приходится выбирать, как заработать на жизнь.
– Зато сейчас есть выбор: сохранить ее или… – неуловимо быстрым движением Сарычев приставил конец клинка к горлу соглядатая.
– Что вам надо? – облизнув языком пересохшие губы, простонал тот.
– Хочу знать, что за возня с «Золотым Буддой»?
– Меня не посвящают в такие вещи, – хозяин квартирки прикрыл глаза и судорожно сглотнул набежавшую слюну. – Лучше спросите у Антуана.
– Непременно спросим, – пообещал Сарычев. – Зачем ты торчал у дома Тоболиных? Ждал меня?
– Да. Антуан приказал сидеть в закусочной и, как только увижу вас, немедленно звонить в бар «Павлина».
– Ты сидел один?
– Нет, меня сменяли. Завтра утром снова должен идти. Но я никому не скажу, что вы в городе, – заискивающе поглядев в глаза Сарычева, заверил соглядатай.
– Знаешь, кто убил профессора Тоболина?
– Уберите нож, – жалобно попросил соглядатай, – я боюсь, что у вас дрогнет рука, а клинок очень острый.
– Хорошо. – Павел отвел руку с кинжалом. – Отвечай!
– Первым о статуэтке Будды и связанной с ней тайной откуда-то узнал Филиппов. Он приказал Гришину отправиться к профессору и заполучить коллекцию. Остальное вы знаете.
– Значит, Гришин? Но он не один? Кто еще?
О других соглядатай говорил значительно охотнее, чем о себе. Это Сарычев сразу понял и спешил получить как можно больше информации. Надо давить на эту бесцветную личность, выжимать из него все, что знает. Надеясь остаться живым и невредимым, он выболтает любые тайны.
– У него в подручных глухой Этьен и еще кто-то. Не знаю точно. Гришин сильно пьет и любит женщин, а у Антуана везде свои люди. В одном кабаке Гришин проболтался о «Будде», и это сразу стало известно Дасти.
– Ты его знаешь, видел когда-нибудь?
– Кого, Дасти? – удивился соглядатай. – Его никто не знает, кроме ближайших помощников.
– Антуан знает?
– Думаю, да. По его приказу пытали младшего Тоболина. Что еще вы хотите узнать? Предупреждаю, что знаю не так много, как вам хотелось бы. Поэтому не делайте опрометчивых выводов и войдите в мое положение.
– Где я могу с глазу на глаз, без лишних свидетелей, переговорить с Антуаном?
– Это невозможно, – вытерев выступивший на лбу пот, почти простонал измотанный страхом хозяин квартиры. – Он нигде не бывает один, только с охраной. Даже когда он встречался с вами на набережной, рядом были его вооруженные люди. К тому же Антуан сам не робкого десятка и умеет постоять за себя.
– Я учту, – хмыкнул Сарычев. – И все же?
– Он часто бывает в «Королевском павлине», но в баре всегда много посетителей. Второе место, которое я знаю, в загородном доме. У него там кабинет, смежный со спальней. Но в прихожей всегда охранник. Антуан не любит риска.
– Где кабинет?
– В угловых комнатах второго этажа. Если вы самоубийца, то отправляйтесь в «Павлин» или прямо в особняк. Но Антуан тоже сам ничего не решает. Главный – Дасти!
– Его люди поддерживают связь с Филипповым?
– Не знаю. Но в полиции у него давно все куплено.
– Ладно, – Павел встал, отодвинул ногой стул. – Я ухожу. Теперь твоя жизнь зависит от длины собственного языка.
– Да-да! – прижав руки к груди, заверил соглядатай. – Можете не сомневаться!
– Сиди здесь и не думай высунуться из дома! – предупредил Сарычев, направившись к двери.
Услышав за спиной шорох, он быстро обернулся. Хозяин квартиры успел вытащить спрятанный под подушкой револьвер и вскинул его, готовясь нажать на спусковой крючок.
Павел резко взмахнул рукой. Коротко свистнув, клинок вошел в сердце соглядатая. Лицо хозяина квартирки побледнело, он захрипел и сполз на пол. Сарычев медленно подошел к нему, поднял оружие и выдернул из тела убитого кинжал.
– Видит бог, я не хотел этого, – прошептал он…
* * *В домик старика-китайца Сарычев вернулся поздно ночью. Отдав хозяину халат и старинный кинжал, он поблагодарил его и уселся на циновку, устало ссутулив широкую спину.
– Поешь, – старик подал ему чашку с лапшой, приправленной острым соусом, и миску с мелко нарубленным жареным мясом.
Павел начал есть, медленно двигая челюстями и уставившись в одну точку, думая о чем-то своем. Старик устроился в углу, занявшись очередной деревянной фигуркой.
– Давай поделим деньги, – отставив пустую чашку, предложил Сарычев, нарушив молчание.
– Ты решил уйти? – вынув сверток, спросил китаец.
Не отвечая, Павел разложил купюры на две неравные кучки и подвинул большую к старику:
– Возьми, мне хватит остального. У тебя есть внуки, и деньги еще очень понадобятся. Мало ли что…
– Ты решил уйти? – повторил старик.
– В любой момент я могу отправиться туда, откуда нет возврата, – глядя на огонь камелька, тихо ответил Сарычев. – Сегодня пролилась первая кровь. Теперь уже нельзя отступить.
– Хочешь мстить? – печально улыбнулся китаец. – Но способен ли смертный взять на себя исполнение воли небес?
– Когда судьба и небеса медлят с наказанием убийц, приходится их поторопить, – Сарычев скинул пиджак и вынул револьвер. Положив его перед собой, высыпал из кармана горсть патронов, купленных в маленьком оружейном магазинчике.
– Хочешь стать рукой судьбы? – наблюдая за ним, спросил китаец.
– Блаженны нищие духом, – печально вздохнул есаул. – Так сказано в Священном Писании христиан. Очень давно, когда я был молод, жил в далеком северном городе Санкт-Петербурге и учился в университете, я не понимал истинного значения этих великих и простых слов. А теперь думаю, что в них заложена вечная истина: когда твой дух не смущен никаким злом, ты блажен! Слышал о таком городе, Петербурге?
– Нет, – отрицательно помотал головой китаец. – Ты многое видел и испытал, на твоем теле страшные отметины войны, ты терял, искал и снова находил смысл жизни. Скажи, неужели для тебя не страшно приумножать зло на земле? Ведь ты сам не раз говорил, что ваш Бог призывал прощать врагов.
