Карен Харпер - Наставница королевы
— Славный праздник сегодня. — От него приятно пахло гвоздикой. — И он продолжится, когда мы вернемся в Уайтхолл.
— Надеюсь, барка меня выдержит. Я так наелась!
— А мне не нравятся девушки, у которых одни кости, — ответил Джон с игривой усмешкой, от которой у меня внутри все перевернулось.
Джон Эшли был на моей памяти первым мужчиной, который смотрел мне прямо в глаза, не поедая взглядом мою фигуру. И почему-то от этого я заливалась краской гуще, чем в присутствии господ, которые пялились на мои бедра и грудь. И я, хоть и давно научилась управлять своими чувствами и скрывать их, вспыхнула до корней волос и захихикала, будто какая-нибудь коровница.
— Так вот, — продолжал Джон, по-прежнему придерживая меня: одна рука на моем локте, другая на плече. Потом он слегка отстранился. — Скажу еще кое-что. Я сегодня наелся до отвала, в том числе осилил чуть ли не бочонок хлебного пудинга. Такой, бывало, готовила моя матушка, я уже много лет не ел ничего подобного.
— Моя мама тоже готовила блюда, по которым я скучаю, — призналась я. — А когда с нами поселилась мачеха, Мод, все стало совсем по-другому.
Джон молча кивнул. Я поморгала, прогоняя слезы. Что это я, неужели собралась расплакаться? Отчего этот человек заставляет меня вспоминать прошлое и так переживать при этом?
Всякий раз, когда я оказывалась рядом с Джоном, у меня как то очень приятно расслаблялись мышцы живота. Чтобы вызвать во мне трепет, требовались умелые ласки Тома, но Джон Эшли вызывал у меня сладкую дрожь и без всяких прикосновений. Мне казалось, что я могу броситься ему на грудь прямо посреди этой шумной, оживленной толпы.
— Я буду возвращаться не на барже, — сказал мне Джон, с видимой неохотой отступая на шаг назад. — Нам с сэром Уильямом надо проследить, чтобы лошади вернулись в конюшни Уайтхолла. Но если будут танцы или какие-нибудь игры и если вы не заняты…
Я было подумала, что он назначит мне свидание в лабиринте, как некогда Том, или попросит приберечь для него танец, но он продолжил:
— …то мы, возможно, еще побеседуем. Этот день навсегда запомнится нам всем, мистрис Чамперноун…
— Кэт. Меня вообще-то зовут Кэтрин, но друзья называют меня Кэт.
— Я, во всяком случае, запомню этот день, Кэт. Я так долго смотрел на вас во время пира. Мы были так близко друг от друга и в то же время так далеко.
Джон не шутил, не поддразнивал меня, он выглядел совершенно серьезным. Он поклонился мне, а между тем не обязан был этого делать — мы принадлежали к одному рангу придворных. Глядя ему вслед, я вдруг осознала, что колени у меня крепко сжаты — возможно, оттого, что я хотела умерить свое влечение к нему, но скорее по другой причине. Мне срочно нужно было в отхожее место, я выпила слишком много вина.
Я старалась идти быстро, но осторожно — мои ноги, казалось, плыли по воздуху, — пробираясь между столами к двери, выходящей в боковой коридорчик. Несомненно, именно он вел в отхожее место.
Голоса постепенно отдалялись. Черт побери, я-то понимала, что пью слишком много, но понадеялась на обильную закуску. И все же, если не считать моего любимого синего десерта, приходилось признать, что я лишь чуть-чуть отведала разные блюда, а в основном налегала на вино.
Коридор освещался факелами на стене, но все двери были заперты. Может, надо было выйти через другую дверь? Этот старый дворец представлял собой настоящую паутину залов и комнат, а я здесь почти не бывала, поэтому и не знала, где что находится.
Вдруг из одной двери появилась Мэдж и направилась в мою сторону.
— Ах, как удачно! — воскликнула я. — Отхожее место там?
— Сразу за углом, потом еще один поворот, — крикнула мне Мэдж и пробежала мимо, торопясь вернуться в пиршественный зал.
К огромному облегчению, я нашла то, что отыскала. Но, удивительное дело, там было пусто — значит, я все же попала не туда. Где-то ближе к залу должно быть местечко для лордов и леди. Подобно Мэдж, я поспешно бросилась назад, но коридор, казалось, накренился, превратился в огромный туннель. Отдаленное жужжание голосов заставило меня вспомнить рой пчел, которых разводил мой отец. Жалея, что рядом нет Джона, который бы меня выручил, я схватилась за обшитую дубовыми панелями стену, чтобы не упасть. С какой радостью я увидела идущего навстречу Тома — пока не разглядела выражение его лица.
— Я понятия не имела, куда нужно идти, — начала я, — вот и…
— Вообще-то я ожидал застать тебя в его жарких объятиях. — Том схватил меня за локти и сильно встряхнул. У меня чуть не лязгнули зубы. — Или лежащей на полу, с задранными юбками. Может, ты думаешь, что я деревенский простачок и мне неизвестен этот трюк: ты идешь в одну сторону, он в другую, а потом вы встречаетесь? Я знаком с этим парнем, Кэт.
— Я мало его знаю, мы недавно познакомились. П-пусти меня.
— Я видел, как в его присутствии у тебя кружится голова, как ты вокруг него увиваешься. Так сколько раз ты делала это тайком раньше — может, как раз тогда, когда я писал тебе дурацкие стишки или тратил деньги на красивые подарки?
— Да ты с ума сошел! Ничего подобного я не де…
— Эшли — просто конюх с красивым титулом, и ничего больше. Он весь день копается в грязи. Он провонял навозом!
— Ничего подобного. И ты не имеешь никакого права…
— Я, как последний дурак, терпеливо дожидался, обхаживал тебя, плясал под твою дудку, а ты…
Том даже побагровел от злости. Он брызгал слюной мне в лицо. Должно быть, он тоже выпил лишнего. Я была сама не своя. Даже не могу вспомнить, действительно ли я сказала ему, что Джон однажды в буквальном смысле вытянул меня из грязи и навоза, но в конце концов до меня дошло, что Том тащит меня прочь, подальше от пиршественного зала.
От выпитого у меня голова шла кругом, я была очень сердита на Тома, но и испугалась не на шутку. А он продолжал тащить меня за собой, больно сжав руку, так, что я едва не падала.
— За тобой должок! — пробормотал он сквозь зубы, толкая сперва одну, потом другую дверь в боковом коридоре — все они были заперты. — Ты не будешь отдавать такое роскошное тело другому и думать при этом, будто водишь меня на поводке. Его величество потратил слишком много времени, чтобы приручить шалунью Болейн, я не стану брать с него пример!
— Отпусти! Меня вот-вот стошнит и от вина, и от твоих прикосновений!
Я хотела позвать на помощь, открыла было рот, но Том тут же залепил его грубым поцелуем, едва не раздавив мне губы, и так крепко прижал к стене, что я начала задыхаться. Наконец он нашел незапертую дверь и втащил меня за собой. Через единственное закрытое окно в комнату проникал скудный свет, пахло плесенью и пылью. Слава Богу, никакого ложа здесь не было, однако Тома это не смутило. Он толкнул меня спиной на стол, причем я так ушиблась головой, что из глаз посыпались искры. Он задрал мои юбки чуть ли не до подбородка. Я молилась, чтобы меня вырвало на него, но от вина лишь кружилась голова, тошноты не было.
— Оставь меня в покое! — закричала я, пытаясь лягнуть Тома, когда он схватил меня за ноги и стал разводить их в стороны. — Отпусти, иначе я расскажу…
— Никому ты ничего не расскажешь, иначе я тебя погублю! — фыркнул он и наклонился ко мне, лицом к лицу; я чувствовала, как он лихорадочно шарит пальцами, отстегивая свой гульфик.
Том придвинул меня ближе и еще шире развел мои ноги.
— Не к кому тебе обратиться, а, Кэт? — издевался он; лицо Тома так перекосилось, что его было не узнать. — Новая королева занята только собой да еще своей чертовой ненасытной семейкой и своим пузом, которое все растет и растет. Попробуй испортить ей настроение или вызвать скандал — и наша свободомыслящая королева вышвырнет тебя прочь, словно сгоревшую лучину.
— Прекрати! Слезь с меня!
— Боишься, как бы я не обнаружил, что ты уже не девственница?
— Я девственница, и моя невинность предназначена не для такого, как ты!
Том продолжал свое, не обращая никакого внимания на мои слова.
— Думаешь, Кромвель возьмет тебя к себе, если Анна прогонит? Не спеши к нему бежать! Он просто велит тебе заткнуться и не отвлекать его от важных дел. Теперь он в тебе не нуждается.
Не нуждается? Мне хотелось разодрать Тому лицо, выцарапать глаза, но удалось лишь вонзить ногти ему в шею.
— Моя семья сейчас идет в гору, — продолжал Том. — Даже мой братец-губошлеп, к которому прислушивается архиепископ Кранмер. У тебя же нет ничего, кроме доброй славы, — ты ведь преданная служанка королевы, да еще немного помогаешь тем дурехам, которые не умеют читать. И если ты сама не будешь болтать об этом нашем свидании, я тоже не стану этого делать, храня твою репута…
Я завопила от первой боли, но он зажал мне рот потной ладонью и стал проникать в меня глубже. А что, если я понесу Дитя от этого… этого грубого совокупления, которое произошло совсем не так, как мне мечталось? Тому было наплевать на меня, он думал только о себе. Все мои красивые мечты, ведь любовь к нему, которую я так долго лелеяла, съежилась и умерла в тот же миг.
