Серо Ханзадян - Царица Армянская
Мари-Луйс не прикоснулась к его бороде. Великий жрец, чтобы скрыть
свое замешательство, сел, положил на колени навощенную доску и стал что-то
писать.
— Царь хеттов Суппилулиумас писал из своей столицы Хаттушаш царю
Каранни, деду твоего супруга, о том, что раньше, когда в Хеттском
государстве царствовал Лубурна, его род, род его сына Тилипиуни, все
племена и их войска — все были едины. — Арванд Бихуни хитро усмехнулся. —
Гордыня заедала хеттского царя, потому он и врал, да простят мне боги! Ты
слушаешь меня, о великая царица?
— И очень внимательно.
— Врал Суппилулиумас, возвеличивая своих предков. Первым из царей,
тем, кто запряг коня и приучил его к колеснице, был Аларод, властитель
всех земель великого Масиса. Сподвижниками этого нашего царя-властителя
Аларода были Сагкун и Мадан. Когда Аларод пришел на поклонение к
священному Евфрату, род Арама ему подчинился, потому что кровь у них одна,
от достославного Гайка они ведутся. И во имя этого был принесен в жертву
шестилетний мальчик. Это произошло у самого дома Ангеха, великая царица.
Потом Аларод проследовал в Хорхоруник, люди коего происходят из рода Хора,
внука Гайка. Над многими нашими родами и племенами царил наш предок
Аларод. И всех их он объединил под одним знаменем. После того и стала
Хайаса зваться Страною армян. А Суппилулиумас врал...
Мари-Луйс очень внимательно его слушала. Долго не прерывала, но потом
вдруг сказала:
— Потомок Суппилулиумаса Кама Вараш сегодня находится в наших
владениях и множит враки своего предка, утверждает, что Нерик принадлежит
ему.
— Ложь это! — вскричал Арванд Бихуни. — У лжи сорок ног, но все сорок
хромые.
— Мало того что он засел в нашей обители, так хочет еще настоять на
своем и принести здесь в жертву человека, что нам противно.
— Не бывать этому! — Арванд Бихуни подскочил на месте и несколько раз
повторил: — Ни в коем случае!..
Мари-Луйс облегченно вздохнула.
— Раз ты согласен со мною, досточтимый Арванд Бихуни, дай мне свое
кольцо, я помечу им себя в знак нашего единодушия.
Великий жрец вручил царице печатку, которой он скреплял клятвы.
— Подчиняюсь твоей воле, божественная царица!
Мари-Луйс ушла от Арванда Бихуни вполне обнадеженная. И она, и
великий жрец не позволят, чтобы хетты впредь приносили в жертву человека.
Никогда она не отдаст Ерес-Эпит Кама Варашу. Придет конец и богу Шанту, и
его храму в армянском городе Нерике. Скоро, очень скоро!..
А у следующего за царицей Арбок Перча на уме было свое: скорее бы
дойти до дому и сбросить несуразное бабье облачение.
Ночь была лунная.
* * *
Раньше всех обычно пробуждался Каранни. Но здесь, в Айраратской
земле, его опережал Артит Арар. Проснется, придет и встанет у шатра
царевича. Добродушный, смиренный.
Это почему-то раздражало Каранни. Трудно было понять, что выражает
красивое лицо Артит Арара — страстное любопытство или торжествующий
восторг.
Айраратская земля — это обширная долина, окруженная высокими горами.
За лагерем высился Масис — южная часть его отрогов. На западе горный
кряж вздымался гребнем вершины Абоса, на которой обитал бог воды Апам, а
напротив, чуть правее, утопала в туманной мгле долина Шарура. Дальше
простиралась Нахичеванская долина с невысоким горным уступом, прозванным
Волчьими Воротами. Там кончаются владения Артит Арара. По другую сторону
Ерасха, в черных горах, обитает множество разноплеменного чужого люда и
род Егимаиса-Ерана. Артит Арар говорит, что у Мараканской переправы за
Нахичеваном стоит его войско, чтобы сдерживать воинственных
егимаис-еранцев. Ну, а там, где сила в оружии, богам делать нечего...
На рассвете покинули лагерь и вскоре подошли к Ерасху. Долина
постепенно спускалась все ниже и ниже. Земля вся возделана. Села ограждены
высокими стенами, есть даже сторожевые башни. На вершинах кленов и тополей
свили гнезда аисты.
Каранни пожелал заехать в какое-нибудь из сел. Артит Арар повернул
свою колесницу чуть вправо. Его воины затрубили в трубы.
— Это, государь, мое владение, село Тирарич. А правее — Арцак, за ним
Дзирав...
Довольно узкие ворота в каменной ограде растворил сам староста. С ним
была и вся сельская верхушка. Они несли изображения своих богов, хлеб,
вино и погоняли перед собой шесть белых бычков.
Сельский жрец затянул молитву, но Каранни, не дослушав его, повел
войско вперед, в центр села, туда, где высился храм. Там, сложив руки на
груди, толпилось довольно много жрецов. Они низко поклонились
престолонаследнику.
— Сколько в этом храме жрецов? — спросил Каранни у Артит Арара.
Военачальник глянул сначала на старосту. Тот опустил голову, и Артит
Арар сказал:
— При храме сто двадцать жрецов, божественный...
— Целый муравейник развели! — сердито бросил Каранни. — Очень много.
Наши боги не обидятся, если половину ваших жрецов я заберу к себе на
службу, воинами в Драконов полк.
И он соскочил с колесницы, обнял старосту, затем отломил кусок хлеба,
обмакнул его в вино и съел.
— Договорились, староста?
— Твоими, государь, устами вещают боги! — выпалил староста. — И
желания твои да исполнятся ныне и впредь!
Каранни сам отобрал среди жрецов шестьдесят человек, из тех, кто
помоложе, и передал их верховному военачальнику Каш Бихуни.
— Боги бывают довольны, когда враг испытывает страх перед силой и
мощью нашего войска! — сказал он новобранцам. — Они ведь тоже участвуют в
наших войнах. Из этого следует, что вы как служили небесам, так и будете
им служить.
Каранни провел в селе Тирарич целый день. Специальным указом он
провозгласил это село государевым. Артит Арару ничего не оставалось, кроме
как, скрывая недовольство, согласно кивнуть царевичу.
Из села выехали уже на закате. Достигнув берега Ерасха, сделали
привал. Артит Арар сказал, что именно тут наиболее удобная переправа.
Река была довольно спокойна. У берега раскачивались плоты.
Открытое поле, ночь, таинственные звуки. Небо словно осело, и боги
совсем-совсем близко. А с ними и Нуар, которую он оставил на острове в
море Наири...
Лагерь мало-помалу затих.
Утром, когда Каранни вышел из шатра, войско только пробуждалось под
барабанный перестук и под звуки рожков. И на этот раз Каранни увидел у
своего шатра стоящего, как на страже, Артит Арара. Он, как обычно,
почтительно поздоровался с царевичем, хотя в сердце еще занозой сидела
обида за потерю Тирарича.
Каранни, ответив на приветствие, проговорил:
— Небо над твоими владениями доброе, брат мой Артит Арар. Оно этой
ночью наградило меня встречей с богиней Нуар, которая явилась мне в образе
другой Нуар, оставленной мною на острове в море Наири, и я этим очень
доволен. Доволен, но испуган тоже. Неужели она вечно будет преследовать
меня?..
— Не держи худого на уме, божественный. Богиня Нуар является тому, к
кому она благоволит. Считай, что будешь жить долго и счастливо.
Река бурлила. Это Нуар играла с водой. Неужели богиня Нуар сделает
так, что я забуду Мари-Луйс? Нет, нет! Отведи от меня все соблазны, Нуар!
Убереги от колдовских чар!
Река бурлила. Вода в ней тяжелая, бурая, будто медь растворили. В
камышах копошились дикие утки. То там, то тут взлетали и кружили в небе
аисты. Вот один из них ринулся в камыши и тут же взлетел, сжимая в когтях
змею. Убить змею — дело доброе, только при этом нельзя произносить
чье-либо имя. Считается, что названный тут же помрет.
Каранни испугался: ведь имя Нуар было у него на языке. Он приказал
грузиться на плоты и сам с берега прыгнул на один из них.
— Ты уверен, Артит Арар, что твой плот не унесет меня в объятия
властительницы морей и рек богини Цовинар? В последнее время многие богини
жаждут прибрать меня.
— Ерасх наш хоть и не из добрых, но государей почитает, божественный!
Будь спокоен.
Рабы Артит Арара, правившие сильно отяжелевшими плотами, затянули
