Серо Ханзадян - Царица Армянская
заберет в небеса, чтобы бог Дракон не поглотил свет солнца и воды земные.
Сказал, что бог зла Дракон обитает под землей, в истоках родников, что
души наших предков купаются в водах и бесконечно воюют с богом Драконом.
Вот что было ночью, матушка царица!
Мари-Луйс притянула к себе ее головку:
— Бог Шант, дочь моя. Молись богине Эпит-Анаит, чтобы избавила тебя
от дурных снов.
С этими словами Мари-Луйс поцеловала ее в щеку и вышла на крытый
балкон с глубокими нишами, из которых можно было, оставаясь незамеченной,
наблюдать за всем, что делалось в городе.
Мари-Луйс увидела, как открылись городские ворота и в Нерик вошли
новые группы хеттов-паломников в венках из полевых цветов и зеленых веток.
Они вели бычков, буйволят и овец с окрашенными рогами.
Головы у паломников обриты наголо, лица умащены и блестят. Встречали
их хеттские жрецы, высоко державшие в руках свои символы — собачьи головы,
хвосты гиен и волчьи шкуры.
Царица тяжело вздохнула: хеттские жрецы вели новоприбывших к храму
Шанта.
Она велела позвать властителя Нерика. Тот явился встревоженный.
— Не понимаю, что творится. Валом валят новые толпы
хеттов-паломников! — сказал он.
— Где Арбок Перч? — спросила царица.
— Он там, внизу. Позвать?
— Немедленно.
Вошел Арбок Перч. Весь опухший, глаза заплывшие.
Царица вспылила:
— Целые дни пьянствуешь, вчерашний раб!
— Я не виноват! — опускаясь на колени, взмолился Арбок Перч. — Жрецы
насильно упоили. Прости меня, всемилостивейшая!.. Что-нибудь случилось?
— Срочно закрой городские ворота! Смердит. Я чую заговор.
Властитель Нерика и военачальник удалились.
Мари-Луйс прислушивалась к городским шумам. Там явно что-то
происходило. Может, хетты оказали сопротивление Арбок Перчу и властителю
Нерика, когда те хотели закрыть городские ворота?..
А к храму Шанта все подходили и подходили люди царя Мурсилиса. Едва
ли они прибыли только с целью жертвоприношения богу Шанту...
Царица вдруг почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной.
Обернулась — Таги-Усак. Он не выдержал ее тяжелого взгляда и опустил
голову. «Зачем он явился?.. Ненавижу!» Неужели это правда? Неужели
ненавидит?.. Если да, то почему так колотится сердце?.. Уж наверняка не от
страха перед хеттами. В гневе кровь прилила к лицу — вот-вот брызнет. Дуги
бровей сошлись у переносицы, ресницы как стрелы...
Когда ее невестой привезли в Куммаху и, окрасив ей волосы и ногти,
повели в храм бога Псака*, что расположен в провинции Тил, прорицатель
Чермак бросил ей под ноги кости и спросил:
_______________
* П с а к — бог новобрачных.
— Чего ты желаешь, женщина?
— Того, что предопределено судьбой.
— Говори прямо! — сердито глянув на нее, бросил прорицатель Чермак.
— В этом мире мало доброго и слишком много злого...
Жрецы провели ее в одну из келий, омыли там святой водой, умастили
благовониями, окутали прозрачными тканями и сказали: «А теперь подари себя
храму».
Она тем временем увидела в отсвете багряных лучей заходящего солнца
кудрявого молодого мужчину и узнала в нем прорицателя Чермака, только
переодетого. Спросила у жриц: «Кто это?» — «Душа бога Шанта, — ответили
они ей. — Ты в своей невинности прежде должна принадлежать ему, а уж потом
твоему супругу. Так предопределено богами». Она оттолкнула жриц и
рванулась к ступеням, ведущим вон из кельи...
Вспомнив этот неприятный случай, она как бы увидела перед собой
прорицателя Чермака. Захотелось ногтями вонзиться ему в глотку. Но видение
исчезло. Перед ней стоял Таги-Усак. Что он хочет? Лицо желтое, как воск. В
глазах влажный отблеск, какой бывает у бога Арега* на утренней заре раннею
весной.
_______________
* А р е г — бог солнца.
Уже в замужестве Мари-Луйс попросила царя-отца запретить во всех
храмах лишать невест девственности. И царь Уганна исполнил ее желание...
Пришел властитель Нерика.
— С трудом удалось закрыть ворота. За ними осталось еще много
паломников. Хеттские жрецы утверждают, что в жертву будет принесен
человек.
Мари-Луйс приподняла полы своих обшитых серебряными украшениями одежд
и, сопровождаемая легким перезвоном, вышла. Таги-Усак и властитель не
знали, что делать — идти за ней или нет...
Ночью Мари-Луйс, переодетая, отправилась в храм бога Шанта повидать
великого жреца Арванда Бихуни. С собой она взяла только Арбок Перча, велев
ему переодеться женщиной, чтобы сошел на одну из жен властителя города.
Арванд Бихуни окружил себя и своих приближенных пышной роскошью.
Мари-Луйс это неприятно удивило. Ведь служители богов должны быть
воздержанны. Она пренебрегла ритуалом восславления богов при встрече с
великим жрецом и с укором сказала:
— Одеяния твои слишком богаты, наместник богов. Ты разрядился, как
завзятая щеголиха. Не к лицу это в твоем звании.
Великий жрец откинул полу златотканой одежды и показал, что под ней
власяница да козья шкура.
— Вот, божественная, смотри. То, что сверху надето, это для прихожан,
чтоб их завлечь, дабы верными были. А на теле власяница, чтоб богам
угодным быть. Ведь всякое разумное существо двулико.
Да, кто-кто, а великий жрец бога Шанта истинно двулик.
В дверях показались жрицы-стражницы. Они низко поклонились,
восклицая:
— О Мари-Луйс, приветствуем тебя!
— А как вы меня узнали, я же переодета?
— О Мари-Луйс, — еще настойчивее повторили они ее имя, — отойди от
своей земной жизни, которая преходяща, как дым, присоединись к нам, чтобы
вкусить от плода бессмертия!
— Я хочу иметь много детей и вырастить их.
— Это значит, ты хочешь привнести в мир новые грехи?..
На одной из жриц была головная повязка, на другой — несуразная
хламида и войлочная обувь и на голове что-то тоже вроде повязки. Поверх
всего было накинуто нечто, похожее на плащ с длинными рукавами. А
виднеющиеся из-под низу штанины расписаны яркими птицами.
Арбок Перч приметил в дверях слепца. Тот сидел на камне у входа и
словно бы дремал. Мари-Луйс сунула ему в ладонь кусочки серебра. Слепец
пробормотал:
— Да будь благословенна, добрая дарительница!
Вошла жрица-птичница, волоча за собой подстилку, на которой она
спала. Она и ей подобные никогда не мылись, даже ног не омывали, считая,
что этим осквернят воду. Жрица заговорила, чуть заикаясь:
— Иду слушать птиц. Они скоро проснутся и заговорят с богами.
В боковой келье беспокойно суетились жрецы-врачеватели. Мари-Луйс
почувствовала запах сухих трав. Жрецы лечат ими больных.
— Таги-Усак не пришел? — спросил один из жрецов.
Мари-Луйс удивилась. Неужто Таги-Усак покупает у них травы?.. А
может, и приворотное зелье?.. Но кого он хочет завлечь?..
Ее как ожгло.
Нет, нет! Жрецы, верно, путают Арбок Перча с Таги-Усаком?..
Мир полон множества загадок...
Соседнее помещение предназначалось для врачевания и колдовства. Там
же обитали всякие чудища и уродцы.
Арванд Бихуни прошел с царицей в глубь храма. Остановившись у очага,
он поднялся на приступок и заговорил таинственным голосом:
— Я стоял там, где соединяются оба русла священного Евфрата, о
богоравная, благословенная Мари-Луйс! Вода гремела и бушевала. Воздух над
ней сверкал мириадами радужных брызг. На вершине утеса восседала сама
Эпит-Анаит. Лоб у нее высокий, открытый, волосы свободно ниспадают, брови
как стрелы, глаза миндалевидные, груди налитые. Своими глазами я видел ее.
Нет в мире света ослепительнее. Длинными, нежными пальцами Эпит-Анаит
расчесывала волосы. Я свидетель тому — она расчесывала золотые волосы,
укрывая ими плечи и грудь. Свидетель я и тому, что наша матерь-богиня
Эпит-Анаит до пояса была рыбой, а выше пояса женщиной!..
Он спустился с приступка, выставил вперед бороду, чтобы Мари-Луйс
облобызала ее. Это было высшей благодатью для прихожанина. Обычные люди
лобызали окрашенные ноги верховного жреца или его след.
