Александр Тамоников - Белый царь – Иван Грозный. Книга 2
– А я что? Мне с немчурой или татарами не речи вести, а воевать. В схватке и русского языка хватит.
В коридоре появился Курт Рингер.
Ургин-старший остановил его и сказал:
– Погоди, лекарь, разговор есть.
– Я слушаю тебя, князь.
Дмитрий приказал сыну:
– Оставь нас, Лешка!
– Да, отец. Я во дворе буду.
Проводив сына, Ургин взял немца под руку.
– Ведь так зовут – Курт?
– Да, Курт Рингер.
– Так скажи мне, Курт, что за хворь такая прицепилась к государю?
– По-русски объяснить не могу, князь, извини. Приступы резкой головной боли, иногда с потерей сознания и зрения. Кратковременные, но сильные. Иногда судороги бывают. Мне известна эта болезнь, но я не могу назвать ее по-русски.
– А опасна та болезнь?
– Всякая болезнь опасна. Взять моего отца. От болячки умер. Случилось заражение крови.
– Но коли тебе известна болезнь царя, ты должен его вылечить.
– Делаю, что могу. Пока вот сумел сделать снадобье, облегчающее состояние государя во время и после приступа. Но надо найти средство, исцеляющее саму болезнь.
– Так ищи!
– Ищу, князь. Без дела не сижу.
– Если тебе что надо, только скажи, всем обеспечу!
– У меня есть все необходимое.
– Значит, за жизнь государя я могу быть спокоен?
– Князь, все в руках Господа. Прямой угрозы жизни государя я не вижу, а вот последствия приступов могут быть разные.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что болезнь вызывает иногда ничем не объяснимую ярость, сильное раздражение, способное вывести человека из себя и толкнуть на непредсказуемые поступки. У царя пока такого не было, лишь боль, которая проходит быстро. Да, лечить государя надо, чем я сейчас усиленно и занимаюсь.
– Понятно, Курт Рингер! Ты давай, лечи государя как следует.
– Это моя обязанность. У тебя ко мне все, князь? Извини, дел много.
– Все. Я надеюсь на тебя. Да что там я, вся Русь надеется.
– Это сильно сказано. Сейчас у меня хороший помощник, очень способный юноша из посадских, Федот Борзов.
– Сын Прохора Борзова?
– Не знаю. Но юноша больших способностей, это вне всякого сомнения. Уверен, пройдет немного времени, и равному ему во врачевании на Руси не будет.
– Даже ты с ним не сравнишься?
– Даже я. Но пойду, князь, ты уж извини!
– Конечно, Курт, ступай. Да поможет тебе Бог!
Курт ушел. Покинул дворец и Ургин.
Алексей стоял во дворе, держа за узду коня отца.
– Ну что, батюшка, поговорил с лекарем?
– Поговорил. Ты вот что, Алексей, коли во дворце каждый день бываешь, сопровождаешь государя в поездках, смотри за этим немцем и помощником его Федотом Борзовым. Обо всех изменениях в здоровье Ивана сообщай мне. Это тебе мой отцовский наказ.
– Как скажешь. Это мне не трудно. Только Федот-то тебе зачем сдался? Он у немца на побегушках.
– Говорят, способностей необыкновенных. Именно в лекарском деле.
– Да ты что? А с виду не скажешь. Обычный парень, каких на Москве тысячи.
– Он не обычный. Ты меня понял?
– Да, отец, понял. Наказ исполню.
– Домой-то когда сегодня возвратишься? Глафира спросит, что сказать?
– Как освобожусь, так и вернусь. Сам понимаешь, служба у меня такая.
– Ладно, служи. А я до дома.
Ургин, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет, легко вскочил на коня. Спустя полчаса он был на своем подворье. Подарок Ивана князь поставил к иконостасу.
А через несколько дней начали разворачиваться события вокруг второй женитьбы Ивана Грозного. 15 июля 1561 года Кученей, дочь кабардинского князя Темрюка Идарова, в сопровождении брата Салтанкула и отряда охраны прибыла в Москву. Им отвели хоромы недалеко от Кремля. На следующий день невесту принимали во дворце.
К 10 утра в царских палатах собрались митрополит Макарий, духовенство, ближние бояре. Приехал и князь Ургин. Иван велел привести невесту. Салтанкул ввел сестру в палаты. Кученей была в национальной одежде.
Государь подошел к ней.
– Вот ты какая, княжна Кученей!
– Она у нас самая красивая, – сказал Салтанкул.
– Вижу. Красавица. Только почему взор злой? Или против воли на Москву ехала?
– Что ты, государь, – ответил Салтанкул. – Кученей счастлива стать твоей женой. Она не злая, добрая.
Иван взглянул на брата невесты.
– Ты и далее вместо нее отвечать будешь? Почему девица молчит? Уж не глухонемая ли она?
По палатам прошелся смешок.
– Прекратить! – осадил царь.
Смешки тут же стихли.
– Я не глухонемая, – воскликнула Кученей.
– Так чего молчишь?
В разговор вновь вступил Салтанкул:
– Прости, государь, обычай у нас такой. Когда говорят мужчины, женщины молчат.
– Что ж, обычаи уважать надо. Ладно, разговорится еще. – Царь повернулся к митрополиту: – Владыка, крестить их надобно. В первую голову Кученей.
– Само собой, государь, – ответил Макарий. – У нас к таинству все готово.
– Тогда и ее и брата заодно, если он против крещения ничего иметь не будет. Да и с венчанием тянуть не следует. Все! – Государь пошел на выход, по пути сказал Ургину: – Иди за мной, князь.
Ургин пошел за Иваном. В палате, где когда-то заседала Избранная рада, царь присел в кресло. Ургин устроился рядом на скамье.
– Как тебе невеста, князь?
– Что ответить? Восточная красавица.
– Да не такая уж она и красавица. Ростом мала. А глаза какие? Черные, злые!
– По-моему, государь, ты предвзято относишься к ней.
– Может, и так! Если честно, то безразлична она мне. Глядя на Кученей, вспомнил Анастасию. Признаюсь, на мгновение возникло желание прогнать эту княжну вместе с ее услужливым братцем. Не знаю, как сдержался. Сейчас она не вызывает у меня никаких чувств, кроме раздражения. А ведь ей быть моей женой, мне спать с ней в одной постели. Смогу ли?
– На эти вопросы только ты ответишь.
– В том-то и дело. Знаешь, кого я увидел в Кученей? Дикую кошку. Ты к ней с лаской, а она когти выпускает и шипит как змеюка.
– Что же ты хочешь? Такие нравы у них в горах. Поживет здесь, изменится.
– Она-то, может, и изменится, а я нет. Но хватит об этом. На свадьбу придешь? Приглашаю со всем семейством. Пира особого устраивать не буду, но угощу всех знатно. Придешь?
– Нет, государь, – ответил Ургин. – Я, с твоего позволения, в Благое поеду. Подарок твой отвезу, отстою первую службу в новом храме. Помолимся за тебя и за твою жену.
– Что ж, дело твое. Благое так Благое. А коли с новой супругой в гости к тебе на село заеду, не прогонишь?
– О чем ты, государь? Встретим как родного.
– Представляю, как твои люди на Темрюковну глазеть будут. Укорят меж собой меня, мол, не нашел себе невесты на Москве, выбрал какую-то дикарку. Да, Дмитрий?
– Нет! Никто осуждать тебя не будет. Каждый человек волен устраивать свою личную жизнь так, как хочет. Другим до того никакого дела быть не должно. Кстати, в Благом две татарские семьи поселились. Вчера узнал об этом. Ничего, сельчане приняли их.
– Так и должно быть. Государство и законы у нас одни. Русь едина, и все в ней равны.
– Я думаю так же, государь.
– Значит, ты так и не скажешь ничего о Кученей?
– Она твоя невеста, и не мне обсуждать ее. Уживетесь, хорошо, счастья вам. А на нет, как говорится, и суда нет. Все в руках Божьих.
– Ну и ладно.
– Ты скажи, государь, как твое здоровье?
– В порядке, раз жениться собрался. – Иван Васильевич улыбнулся и добавил: – Курт лечит. Даст Господь, уйдет хворь. А если нет, то и с ней жить можно. Человек ко всему привыкает.
– Главное, здоровье береги. Без тебя Русь ждут смутные времена.
– Не будем об этом. В Благом людям кланяйся от меня. Ступай, Дмитрий, мне к лекарю надо.
– Хоть он заставит тебя отдыхать! Прикажет хворь, сам подчинишься. Еще раз здоровья тебе. А в гости жду, не забывай.
– До свидания, князь!
Ургин вернулся на подворье и приказал челяди готовиться к поездке в удельное село.
20 июля кабардинская княжна была крещена митрополитом Макарием и стала Марией. 21 августа состоялось венчание. Иван подарил Марии золотое блюдо из Оружейной палаты, на котором возлежал свадебный головной убор. На этом пышные торжества закончились. Сама свадьба, на удивление москвичей, прошла весьма скромно.
Иван Васильевич не питал никаких чувств к своей молодой супруге. Кабардинская княжна старалась во всем угодить мужу, однако это ей не удалось. В сердце Ивана навсегда осталась Анастасия. Это обстоятельство предопределило дальнейшие отношения Ивана Васильевича и Марии Темрюковны.
Заключенный брак возвысил родственников Марии – князей Черкесских. Расчет царя оправдался. Женитьба на кабардинской княжне позволила ему сохранить спокойствие на восточных рубежах России.
На личную жизнь Иван не обращал особого внимания. А вот царица вскоре после свадьбы во всей красе показала свой нрав и характер. Это произошло 26 августа.
Лечение немецкого лекаря принесло свои плоды. Несколько дней у царя не было приступов. Рингер советовал Ивану больше находиться на воздухе. Царица же пожелала поохотиться и посмотреть здешние места, непривычные ей. Поэтому ранним утром небольшой отряд во главе с царем выехал в Воробьево.
