Виктор Поротников - Князь Святослав II
Нетерпение князя передалось и дружине. Воины вскакивали на коней, обнажали мечи. Сталь звенела, когда клинки сталкивались ненароком в скученном строю дружинников.
Тишину спящего леса нарушил топот множества копыт. Конница густым потоком хлынула из леса на равнину, уходящую к невысокому косогору, куда уже мчались табуны половецких лошадей, ведомые своими вожаками.
Гремысл замешкался, отвязывая от дерева своего коня.
Когда воевода выбрался из леса, мимо него уже бежали киевские пешцы с большими красными щитами и тяжелыми копьями-рогатинами.
- Эй, борода! - окликнул Гремысла один из пешцев, видимо, сотник. - Ты князя нашего не видал?
- Видал, друже, - ответил Гремысл, - и князя вашего, и воевод, даже говорил с ними.
- Куда же они ускакали? - возмутился сотник. - Нас бросили, где строиться для битвы, не сказали. «Поспешайте за дружиной!» А как поспешать, ежели я сутки нежрамши!
Пешец сердито выругался.
Около него остановился другой сотник и спросил, косясь на Гремысла:
- Это наш воевода?
- Угадал, - сказал Гремысл. - По воле князя Изяслава я должен пеший киевский полк возглавить.
- Что-то я тебя не знаю, - недоверчиво проговорил сотник, подходя к Гремыслу.
- Так я же черниговский воевода.
- Иль у князя своих воевод мало?
- Мало-немало, а еще один не повредит. Слушайте меня!
Гремысл построил киевскую пешую рать большим прямоугольником, впереди поставив копейщиков, а по краям - лучников. И в таком строю повел к косогору, за которым скрылись табуны степняков и дружина Изяслава…
Киевские дружинники уже вовсю рубились с половцами, когда в спину степнякам ударила Святославова дружина. Половцев было гораздо больше, но царившее в их стане смятение мешало использовать это преимущество. Хан Искал пытался собрать своих батыров, но его никто не слушал. Беки и беи, каждый сам по себе, вели в сражение свои полуконные-полупешие сотни, пытаясь отбросить русичей от своего становища.
Вид наступающих с двух сторон русских ратей окончательно лишил половецких военачальников мужества. Они повернули коней и устремились к дальним спасительным перелескам, за которыми текла Десна. За ней половцы оставили свои повозки, семьи и скот, за ней расстилались степи.
Русичи гнали и рубили бегущих половцев. Равнина на многие версты покрылась телами убитых.
Изяслав предложил прекратить преследование, поскольку враг разбит наголову. Но Святослав стоял на своем: гнать поганых дальше и захватить их вежи со всем добром.
- Второй раз Искал на Руси разбойничает, нельзя этого пса живым выпускать, чтоб другим неповадно было! Попленим жен и детей половецких, греки и булгары отсыплют нам серебра за невольников. Табуны половецкие поделим. Дружинники наши ханским добром обогатятся, золотом да узорчьем всяким. Неужто у хана и его родичей в шатрах взять нечего! Святослав глянул на своих бояр.
Загалдели бояре черниговские, соглашаясь с князем. К ним присоединили свои голоса и киевские воеводы. Дело верное: зачем с пути сворачивать, коль богатство само в руки идет!
А Святослав подливал масла в огонь:
- Не смогут поганые уйти от нас с повозками и стадами. Воинов мы истребим, а жен и дочерей половецких голыми руками возьмем. К тому же наверняка томятся в неволе пленные русичи. Негоже нам братьев-христиан в беде бросать!
Не стал Изяслав спорить, и русское воинство двинулось в погоню за половцами.
Конные дозоры широко рассыпались впереди, отыскивая следы. Княжеские дружины шли споро на рысях, следом скорым шагом поспешали пешие полки.
За Десной русичи то и дело натыкались на сожженные села, вытоптанные поля и огороды. На местах стоянок половцев лежали загнанные лошади и убитые пленники.
- Плохи дела у поганых, коль своих не жалеют и вынуждены бросать желанную добычу, - заметил Святослав и зловеще добавил: - А будут и того хуже.
У реки Сейм настигли наконец русичи орду хана Искала.
Составили степняки в круг свои повозки и отбивались отчаянно. Но пересилила русская сила половецкую. Семь тысяч половцев полегло в битве, среди них много знатных беков.
К хану Искалу прорвался в сумятице сечи горячий Роман Святославович. Но опытен и отважен был хан Искал: снес бы он голову храброму юноше, да вовремя подоспел дружинник Святослава варяг Инегельд. Дбвко отбивал он удары ханской сабли своим длинным узким мечом и, уловив момент, поразил хана. Завалился мертвый Искал на круп своей лошади, и понесла кобылица его бездыханное тело прочь из кровавой круговерти в степь, запорошенную первым снегом, откуда пришел ее хозяин и куда не суждено было ему вернуться.
Победоносное русское войско вступило в Чернигов, отягощенное добычей. Черниговцы глядели, как по улицам города вели пленных степняков в цветастых коротких кафтанах и замшевых штанах. Половчанки прятали лица в яркие шали. Матери прижимали к себе черноглазых детей, испуганно озираясь по сторонам. У девушек в косах позванивали маленькие колокольчики.
По случаю победы Святослав закатил пир.
В самом большом зале княжеского терема были накрыты столы, за которыми восседали оба князя со своими боярами. Присутствовали на пиру и сыновья Святослава. Обнажив мечи свои в сече, юные Святославичи как бы сравнялись со старшими дружинниками отца. И хотя больше остальных отличился Роман, бросившийся в битве на самого хана, смелость и ратное умение его братьев также были оценены по достоинству.
Было выпито много хмельного меду за здравие князей, за их сыновей, за единство корня Ярославова. Когда захмелевшие гости запели здравицу черниговскому князю, Изяслав наклонился к брату и тихо произнес:
- Порадовал бы нас сказаниями Бояновыми, повод тому подходящий.
Святослав с гордой улыбкой утер усы.
- Отчего же не порадовать гостей именитых. К тому же эдакий песнетворец только у меня и есть. Эй, слуги, позовите Бояна!
Гости примолкли, когда в гридницу вступил высокий осанистый старик в простой одежде, через плечо у него висели гусли на широком ремне. То был знаменитый Боян, сказитель и певец. Поклонился гусляр князьям и боярам, затем неторопливо перекрестился на образа. Челядинцы усадили его на видном месте, поднесли пенного меду чашу. Осушил чашу Боян, утерся ладонью и положил гусли к себе на колени.
Пробежали по струнам узловатые пальцы, и полилась дивная певучая мелодия. Вдохнул певец полной грудью и запел:
То не ветры клонят дерева могучие,То не громы гремят в поднебесье,То ведет свои рати храбрый князь МстиславДа от синя-моря в горы касожские.Заступили русичи на земли кубанские тяжкой поступью,Тяжкой поступью да с конским топотом…
Повел Боян сказ про времена стародавние, про тмутараканского князя Мстислава Владимировича. Воинственный нрав имел князь Мстислав, тяготился он мирной жизнью и примучил в походах все окрестные народы.
Самым упорным противником Мстислава был касожский князь Редедя.
Сошлись однажды на поле брани две рати, уже и колчаны были отворены, и луки натянуты, как вдруг прискакал гонец от касогов. Предложил Редедя Мстиславу не губить воинов понапрасну и сойтись один на один в честном поединке. Победителю достанется земля побежденного, его жена и дети. Мстислав ответил согласием.
И вот схватились два князя врукопашную на виду у своих войск. Силен был богатырь Редедя, и почувствовал Мстислав, что изнемогает в схватке. Тогда он выхватил нож из-за голенища сапога и ударил Редедю прямо в сердце. Рухнул замертво касожский князь к ногам Мстислава.
Все в гриднице, затаив дыхание, слушали сказ Бояна: и гости именитые, и челядь, столпившаяся в дверях. Известен был Боян не только в Чернигове, но и в Киеве, Смоленске, Переяславле и далеком Новгороде. Не было ему равных среди песнетворцев на Руси.
Еще совсем юным начал Боян слагать песни и исполнять их на княжеских застольях. Многому в своих песнях Боян сам был свидетелем, ибо в дружине княжеской проделал не один поход. С годами отошел от ратных дел, так как ослаб глазами после ранения в голову.
Закончив первый сказ, Боян затянул другой о совместном походе Ярослава Мудрого и Мстислава Храброго на ляхов, захвативших червенские города. Крепко бились с русичами воины польского князя Мешко, но были разбиты наголову. С победой возвратились русские князья домой, заключив с Мешко выгодный мир. Польский полон князь Ярослав расселил по реке Рось, а Мстислав - по притоку Десны реке Вереп: пусть обороняют Чернигов с юга.
Слушал Бояновы сказания князь Изяслав и невольно начал хмуриться.
Красиво славит Боян Ярослава Мудрого, но только после брата его Мстислава. Мстислав у Бояна всюду на первом месте: и храбрец отменный, и на милость щедр, и на злобу не памятлив. Ярослав Мудрый при Мстиславе выглядит более советником, нежели равноправным правителем.
