Колин Маккалоу - Женщины Цезаря

— Я встретился с Луцием Декумием. Он мне понравился. И я ему понравился, — сказал Клодий и заговорил шепотом, как заговорщик: — Я нашел способ войти в ряды низших классов. Или, по крайней мере, в тот сектор низших, который может быть нам полезен.

Оба собеседника наклонились к нему, забыв о трапезе.

— Если Бибул в этом году ничего больше и не продемонстрировал, — продолжил Клодий, — то он показал, какой насмешкой может оказаться конституционность. Во имя закона он объявил вне закона триумвиров. Весь Рим знает, что в действительности он использовал религиозный трюк. Но трюк сработал. Законы Цезаря в опасности. И скоро я сделаю такие трюки незаконными! И тогда не останется никаких препятствий, мешающих нам провести на законном основании мои законы.

— Первым делом надо убедить плебс, — усмехнулся Децим Брут. — Я могу назвать тебе дюжину плебейских трибунов, которым это не удалось. Не говоря уже о праве вето. По крайней мере, в твоей коллегии есть четыре человека, которые с удовольствием наложат вето!

— Здесь-то и пригодится Луций Декумий! — крикнул возбужденный Клодий. — Мы наберем сторонников среди низших, которые до того запугают Форум и оппонентов-сенаторов, что никто не осмелится наложить вето! Каждый законопроект, который я внесу, будет утвержден!

— Сатурнин пытался сделать то же самое и потерпел поражение, — заметил Децим Брут.

— Сатурнин считал низшие классы толпой, он не знал ни одного имени, он не выпивал с ними, — терпеливо объяснял Клодий. — Он не сумел сделать то, что должен делать настоящий демагог, — быть избирательным. Я не хочу, да мне и не нужны огромные толпы низших. Все, что я хочу, — это несколько групп настоящих мошенников. Я только посмотрел на Луция Декумия и сразу понял — я нашел настоящего мошенника. Мы пошли в таверну на Новой улице и поговорили. Главным образом о его недовольстве законом, который дисквалифицировал его религиозную общину. Он говорит, что в юности был убийцей, и я поверил ему. Вскользь он заметил, что его таверна и несколько других братств перекрестков с незапамятных времен занимаются так называемой «защитой».

— «Защитой»? — переспросила Фульвия, не поняв смысла последнего слова.

— Они берут деньги с владельцев магазинов и производителей за защиту от грабежа и насилия.

— Защиту от кого?

— От себя, конечно! — засмеялся Клодий. — Не заплатил — и тебя побили. Не заплатил — и твой товар украден. Не заплатил — и твои станки разбиты. Великолепно.

— Я поражен, — медленно произнес Децим Брут.

— Это так просто, Децим. Мы используем братство перекрестка как наше войско. Нет необходимости наполнять Форум толпами. Достаточно проделать такое лишь один раз. Максимум две-три сотни, я думаю. Вот почему нам нужно узнать, как их собирают, где они собираются, когда они собираются. Потом организуем их как маленькую армию: список нарядов и так далее.

— И как мы будем им платить? — спросил Децим Брут.

Он был умный и чрезвычайно способный молодой человек, хотя по виду этого не скажешь. Мысль о деятельности, которая осложнит жизнь boni и других надоевших консерваторов, он нашел очень привлекательной.

— Мы будем платить им. Покупать им выпивку. Одно я узнал точно: необразованные люди сделают для тебя все, если ты платишь за их вино.

— Недостаточно, — сказал Децим Брут.

— Знаю, — сказал Клодий. — Я также заплачу им двумя законами. Один — снова легализую все религиозные братства Рима, все общины, клубы. Второй — введу раздачу бесплатного зерна.

Он поцеловал Фульвию и встал.

— Теперь мы рискнем отправиться в Субуру, Децим, где увидим старого Луция Декумия и начнем строить наши планы на тот период, когда я вступлю в должность.

Выждав, чтобы страсти вокруг событий прошлого месяца улеглись и все успокоились, Цезарь провел свой закон, запрещающий губернаторам заниматься вымогательством в своих провинциях.

— Я не альтруист, — обратился он к полузаполненной Палате, — и не против того, чтобы способный губернатор обогащался приемлемым образом. Этот lex Iulia направлен на то, чтобы помешать губернатору обманывать казну и защитить жителей провинции от его жадности. Уже сотни лет римское правление в провинциях является позором Рима. Гражданство продается. Освобождения от налогов, десятин и даней продаются. Губернатор берет с собой полтысячи паразитов, выкачивая ресурсы провинции еще больше. Войны ведутся по одной причине — обеспечить себе триумф по возвращении в Рим. Если житель провинции отказывается отдать дочь или поле под посевами, то он подвергается порке прутьями с колючками, а иногда его обезглавливают — если он не гражданин Рима. За военные поставки и оборудование не платят. Цены устанавливаются с выгодой для губернатора, для его банкиров или его прихлебал. Практика ростовщичества поощряется. Нужно ли мне продолжать?

Цезарь пожал плечами.

— Марк Катон говорит, что мои законы нелегальны, поскольку мой коллега младший консул упорно наблюдает небеса. Я никогда не допускал, чтобы Марк Бибул стоял на моем пути. И не допущу, чтобы он встал на пути моего закона. Однако если Палата откажется одобрить его, я не понесу его в Трибутное собрание. Как вы видите по количеству ведер со свитками, выставленных вокруг меня, это довольно объемный закон. Только Сенат обладает достаточной силой духа, чтобы просмотреть его. Только Сенат в состоянии оценить эту неприятную ситуацию, сложившуюся по вине наших губернаторов. Это — закон сенаторов, и он должен быть одобрен Сенатом. — Цезарь улыбнулся в сторону Катона. — Можно сказать, что я преподношу Сенату подарок. Откажитесь от него — и он умрет.

Вероятно, месяц квинтилий подействовал очищающе, а может быть, степень злобы и гнева была такова, что подобное напряжение эмоций больше не могло продолжаться. Но какова бы ни была причина, закон Цезаря о вымогательстве прошел в Сенате единогласно.

— Великолепно, — сказал Цицерон.

— Я не смог ни к чему придраться, — сказал Катон.

— Тебя надо поздравить, — сказал Гортензий.

— Он такой исчерпывающий, что будет вечным, — сказал Ватия Исаврийский.

Таким образом, закон Цезаря о взыскании с административных лиц денег, полученных путем вымогательства, был направлен в Трибутное собрание вместе с senatus consultum и был принят в середине сентября.

— Я доволен, — сказал Цезарь Крассу среди шумного Лакомого рынка, заполненного сельчанами, приехавшими в город на Римские игры.

— Ты и должен быть доволен, Гай. Если boni не могут ни к чему придраться, ты должен потребовать для себя новый вид триумфа, который предоставляется лишь за идеальный закон.

— В моих законах о земле boni тоже не могли ни к чему придраться, но это их не остановило. Они все равно были против, — сказал Цезарь.

— Законы о земле — это совсем другое. Слишком много рент и аренд поставлены на карту. Вымогательство губернаторов в провинциях снижает доходы казны. Однако ты не должен был ограничивать закон о вымогательстве только классом сенаторов. Всадники тоже этим занимаются, — сказал Красc.

— Только с согласия губернаторов. Но когда я буду консулом во второй раз, я проведу второй закон о вымогательстве — для всадников. Это слишком долгий процесс — формулировать законы о вымогательстве, поэтому одного закона на одно консульство вполне достаточно.

— Значит, ты намерен стать консулом во второй раз?

— Конечно. А ты?

— Я бы не против, — задумчиво ответил Красc. — Я все еще не отказался от мысли идти войной на парфян и наконец заслужить триумф. Я не получу его, если снова не стану консулом.

— Будешь.

Красc сменил тему.

— Ты уже составил список легатов и трибунов для Галлии? — спросил он.

— Более-менее, но не окончательно.

— Тогда не возьмешь ли с собой моего Публия? Я бы хотел, чтобы он под твоим руководством обучился военному искусству.

— С удовольствием внесу его в список.

— Твой выбор легата со статусом магистрата поразил меня. Тит Лабиен? Он же совершенно бесполезен.

— Ты хочешь сказать, что он годен быть только моим плебейским трибуном, — блеснул глазами Цезарь. — Не считай меня таким глупцом, дорогой мой Марк! Я знал Лабиена в Киликии, когда Ватия Исаврийский был губернатором. Лабиен любит лошадей, что редко встречается у римлянина. Мне нужен способный командующий кавалерией, потому что там, куда я отправляюсь, очень много племен конников. Лабиен будет очень хорошим командиром кавалерии.

— Все еще не отказался от мысли двигаться вниз по Данубию до Эвксинского моря?

— К тому времени, когда мой срок закончится, Марк, провинции Рима выйдут замуж за Египет. Если ты победишь парфян, когда будешь консулом второй раз, Рим завоюет весь мир, от Атлантического океана до реки Инд. — Цезарь вздохнул. — Думаю, это значит, что я должен буду подчинить Дальнюю Галлию.