Семь престолов - Маттео Струкул
— Однако! Каким стратегом стал наш герцог Миланский, не правда ли? — насмешливо протянул Карманьола. Он стоял спиной к Дечембрио и смотрел на пламя в камине. — Значит, он меня покупает. Деньгами и землями. Знает мои слабости, нечего сказать. Всегда знал. И мне остается только рукоплескать его беспринципной хитрости. Сначала он гонит меня из Милана, потому что я будто бы получил слишком большую власть, а теперь держит меня на привязи, точно собаку, подкидывая вкусные косточки.
После этого военачальник надолго замолчал.
Советник герцога не знал, как себя вести, но рассудил, что лучше пока сидеть тихо. Опыт подсказывал, что в такие моменты никакие увещевания не помогут, а то и навредят. Поэтому он сохранял молчание. Советник герцога смотрел на широкую спину кондотьера и мысленно молил, чтобы тот скорее принял решение.
Дечембрио прекрасно знал, что от этого зависит судьба всего герцогства.
ГЛАВА 16
СОМНЕНИЯ И СТРАХИ
Папская область, базилика Святой Марии над Минервой
Всю ночь Габриэле не сомкнул глаз. Ужасно болела спина, но мучительнее всего было ожидание. Время текло невыносимо медленно. Казалось, рассвет никогда не наступит. Неизвестность мучила кардинала.
Посреди ночи Кондульмер решил зажечь свечу, встал на скамейку для коленопреклонения и начал молиться. Размеренный шелест знакомых слов, выстраивающихся в привычный, раз и навсегда заданный ритм, принес ему облегчение, отдалив беспокойные мысли, которые в последнее время не покидали его. С первыми лучами зари, когда бледный солнечный свет наконец проник в окошко под потолком кельи, Габриэле поднялся с колен. Он снял ночную холщовую рубаху, взял кувшин с водой и наполнил железный таз для умывания. Окунув лицо в ледяную жидкость, он надолго замер, хотя в кожу, казалось, впились тысячи иголок. Кондульмер вымыл руки и ноги, вытерся куском ветоши и оделся. Облачение составляли алая сутана из шелкового муара, туфли с золотыми пряжками и красный берет.
Наконец Габриэле покинул келью.
Пройдя по коридору, он открыл дверь и вышел в галерею, окружающую внутренний двор. Холодный утренний воздух обжег, будто пощечина, но Кондульмер все равно с удовольствием вдохнул его после замкнутого пространства узкой кельи. В ризнице Габриэле поприветствовал своего кузена и вместе с ним стал ждать остальных кардиналов, которые постепенно появлялись один за другим. Лица у них были усталыми, но спокойными. Если собравшиеся и переживали, то лишь из-за отсутствия привычного комфорта и скромности жилища. Всем своим видом кардиналы давали понять, что такая обстановка абсолютно не соответствует их положению, однако ответственный выбор, который предстояло сделать, похоже, никого особенно не беспокоил. Кондульмер позавидовал спокойствию конклава.
Утренняя служба прошла для Габриэле будто в тумане. Он слушал молитвы, подпевал гимнам, но в церкви находилось только его тело, а разум словно впал в небытие, отказываясь осмыслить сведения, полученные накануне. Взгляд Кондульмера застыл на деревянных сводах потолка, обоняние сосредоточилось на резком запахе ладана; кардинал отрешенно потирал руки, следуя размеренному ритму богослужения.
Все это помогло ненадолго забыть о происходящем. Бесконечное ожидание, надежды и подсчеты, советы и интриги ужасно вымотали Габриэле.
Если хорошо подумать, он не мог расслабиться с того самого дня, когда узнал в доме сестры от Антонио, Полиссены и Никколо, что именно ему предстоит стать следующим венецианцем во главе Святого престола.
По окончании мессы кардиналам предложили вновь разойтись по кельям, чтобы иметь возможность предаться размышлениям, прежде чем сделать окончательный выбор.
Всем раздали бюллетени.
Примерно через два часа кардиналы опять собрались в ризнице церкви Святой Марии над Минервой, и каждый бросил свой листок в урну. Как только голоса были собраны, старший из кардиналов-дьяконов подошел к столу и начал вынимать бюллетени, читая вслух написанные на них имена. Каждое из них звучало предвестником будущего, гулко отдаваясь в висках.
Дальнейшие события окончательно лишили Кондульмера дара речи. Он встретился взглядом с кардиналами, стоявшими вокруг него, но по-прежнему ничего не понимал. Габриэле не мог ошибиться даже при желании, однако что-то было не так.
Каждый из присутствующих сделал выбор. И каков итог?
ГЛАВА 17
ЛУКРЕЦИЯ
Миланское герцогство, замок Аббьяте
Лукреция сомневалась, что это хорошая идея. Но раз Аньезе дала приказ, его надлежало выполнить. В общем-то, камеристке уже не раз доводилось слышать подобные просьбы. Лукреция снова и снова пыталась убедить госпожу, что, по ее скромному мнению, герцог безумно влюблен в Аньезе и ей совершенно не стоит беспокоиться из-за Марии Савойской. Несчастная герцогиня из Пьемонта томилась в башне замка Порта-Джовиа без малейшей надежды на спасение, умерщвляя плоть и душу молитвой. Но Аньезе, похоже, по-настоящему страдала.
Так что Лукреция, следуя указаниям госпожи, занялась приготовлением имбирного отвара. Она хорошо знала, что этот напиток возбуждает чувственность. В свое время Лукреция изучала свойства различных трав и теперь могла приготовить любые снадобья и настои. Ей было известно, как получить средство, успокаивающее нрав, придающее силы или вызывающее недомогание, а то и смерть, если необходимо.
Все эти секреты она с самых юных лет узнала от матери. Лукреция хорошо помнила пересуды, будо Лаура Алипранди ведьма. Однако, несмотря на глупые разговоры, никто не решался и пальцем тронуть мать Лукреции, ведь та была камеристкой и жила в замке. Тем не менее ореол мрачной тайны неизменно окружал Лауру, и она, не стремясь сохранить свое древнее искусство, поспешила передать все секреты маленькой дочке.
