Время умирать. Рязань, год 1237 - Баранов Николай Александрович
– Так сколько все же воинов в монгольском войске? – смотря прямо в глаза Ли-Хая, спросил Ратислав.
Тот, расслабившийся было после сытной еды, напрягся. Потом заговорил.
– Войско Джихангира несметно, – начал переводить Осалук. – На марше оно занимает пространство от полуночного до полуденного окоема. На водопое оно может выпить реку средних размеров…
– Ну хватит! – хлопнул ладонью по колену Ратислав. – Мне страшилки для бабок не нужны. Сколько воинов в войске?
– Счесть их невозможно. Их больше, чем звезд на небе, волос на голове, – перевел ответ пленника половец.
– Я не поверю, что человек, посланный разведывать места водопоев, дневок, привалов, запасов еды и корма для лошадей, не знает хотя бы примерного числа воинов, – нехорошо усмехнулся Ратьша. – Осалук, позови ката.
Половец поднялся с корточек, подошел к догорающему костру, окликнул прилегшего пыточного умельца. Тот, без слов поняв, что от него требуется, закатывая рукава и скалясь, двинулся к богдийцу. Пленника опять бросило в восковую бледность. Кат не успел и подойти, а богдиец уже начал говорить.
– Не спеши, – велел Осалуку боярин. – Переводи все очень тщательно. Если чего-то не поймешь, лучше переспроси.
Половец кивнул и начал переводить. Богдиец сказал даже больше, чем от него требовалось. Оказывается, Ли-Хай служил до похода при дворе великого хана и занимался учетом и снабжением военных сил Монгольской империи. С его слов, перед походом в их службе числилось сто тридцать пять тысяч собственно монголов.
Тысяча – это не тысяча воинов. Это тысяча монгольских семей – кибиток, должных выставить тысячу бойцов. Тысячу, не меньше. В случае нужды тысяча могла выставить и больше за счет подросших сыновей. А с четырнадцати лет монгол уже считается воином. Так что монголы легко могут выставить сто тридцать пять тысяч воинов, а при нужде удвоить численность войска за счет призыва старших сыновей. К этим силам следует добавить десять тысяч постоянных телохранителей великого хана – кешигов.
Кроме того, в монгольское войско воинов дают племена ойратов, бурят и киргизов, которые могут выставить все вместе не меньше четырех туменов. Притом киргизы славятся своей тяжелой панцирной конницей. Имеется еще особый тумен онгутов. Это народ, родственный монголам, но не входящий в улусы сыновей Чингиса. Десять тысяч выставляют карлуки, завоеванный уже давно народ в Восточном Туркестане. Еще имеется полтора тумена уйгуров. Их хан является зятем покойного Потрясателя Вселенной. Ну и покоренные племена империи Цинь выставляют столько войск, сколько потребует великий хан. Но эти сейчас воюют с суньцами. В Великом западном походе участвует треть собственно монголов. Где-то сорок пять тысяч. Точнее он, Ли-Хай, не знает.
Богдиец виновато улыбнулся и со страхом покосился на стоящего рядом ката.
– Это понятно, – ободряюще кивнул Ратислав. – Продолжай.
Из этих воинов создали десять туменов. То бишь примерно четыре с половиной тысячи монголов в каждом. По мере продвижения на запад они пополнялись до полного состава ойратами, бурятами, киргизами, онгутами, карлуками и уйгурами, а также воинами недавно покоренных народов: тангутами, хорезмийцами, кипчаками, туркменами и прочими.
Чтобы люди и скот не страдали от бескормицы и недостатка воды, каждый тумен шел своей дорогой, проложенной такими же, как Ли-Хай, разведчиками-снабженцами. Войско шло по степи широкой полосой. От крыла до крыла всаднику надо было скакать во весь опор не меньше суток. Шли налегке, без обозов. Весь скарб везли на вьючных лошадях. Стада для пропитания воинов гнали с собой. Часто устраивали облавные охоты для пополнения запасов мяса и обучения воинов действовать как единое целое. Разведчики, идущие впереди, обозначали места привалов, дневок и водопоев, указывали местным покоренным племенам, куда свозить припасы для пропитания двигающегося войска.
Богдиец, чувствовалось, сам увлекся своим рассказом. То, что вокруг собрались послушать почти все русичи, придавало его речам еще большее вдохновение.
– Так монголов, получается, что-то около ста тысяч? – решил уточнить Ратислав, поняв, что Ли-Хай может говорить теперь очень долго, а отряду пора двигаться дальше.
Богдиец примолк, видно, не сразу сумев сообразить, о чем его спросили. Наморщил лоб. Потом покачал головой и заговорил уже медленнее, без прежней увлеченности.
– Еще восемь лет назад в низовья Итиля было послано войско под командованием Субедея-Богатура, – перевел Осалук. – Для войны с саксинами, буртасами, мокшей, чувашами, но, главное, с булгарами и башкирдами. Ему было выделено три тумена. Собственно монголов в войске имелось не более десяти тысяч, остальные набирались из покоренных племен.
Субедей сумел потеснить булгар и башкирдов, но этих сил для успешной войны оказалось мало. Потому через два года к нему отправился со всеми силами своего улуса Бату-хан. Надо сказать, сил тех спервоначалу было не так уж много. Великий Чингис выделил ему при дележе улусов четыре тысячи. То бишь четыре тысячи кибиток, которые могли выставить при крайнем напряжении сил не больше восьми тысяч воинов. С тех пор прошло полтора десятка лет, и Бату увеличил количество кибиток до десяти тысяч. И теперь может спокойно выставить полнокровный тумен. Только монголов. И еще столько же воинов из покоренных племен.
Получив приказ оказать помощь Субедею, он откочевал всем своим юртом в низовья Итиля и тоже вступил в войну с булгарами и башкирдами. Башкирдов в конце концов принудили заключить мир. В Булгарии сумели продвинуться далеко на север, в леса, коренные владения Булгарского царства. Но булгары и прочие поволжские народы сопротивлялись отчаянно. Потери монголов оказались очень велики. Пришлось отступить. И вот полтора года назад на большом курултае решили послать помощь из Монголии для сокрушения непокорных племен.
– Значит, – снова вмешался в речь богдийца Ратьша, – сто тысяч пришло из Монголии, тридцать тысяч имелось у Субедея, и двадцать ему на помощь привел Бату? Получается сто пятьдесят. Или ты еще кого-то забыл?
– Нет. Это все, – ответил Ли-Хай.
Воины, слушавшие рассказ пленника, загудели. Немудрено! Сто пятьдесят тысяч! Невиданное на Руси войско. На Калку русских собралось тысяч сорок. Да еще столько же было половцев. Хотя многие говорят, что русских было меньше. Не больше трех десятков тысяч. Да и половцев… Кто их там считал?
– Ну, сейчас-то их, наверное, стало основательно поменьше? – гася шум, спросил боярин. – Особенно тех, которые воюют уже восемь лет. После стольких-то боев.
Выслушав вопрос, богдиец покачал головой и заговорил. Осалук перевел.
Сами монголы, составляющие костяк татарского войска, потерь обычно несут совсем немного. Впереди себя в атаку они всегда посылают союзников, в первую очередь из только что покоренных племен. Они в основном и гибнут. Сами монголы участвуют в обстреле врага, заманивании его в засады, поскольку это очень сложное дело, а также наносят решающий удар тяжеловооруженными всадниками по уже дрогнувшему противнику. Ну или вступают в бой в самый решающий момент большого сражения. Потому потрепанные тумены очень быстро восстанавливаются за счет местных племен. Единственно, есть закон: самих монголов в тумене должно быть не меньше четырех тысяч, а союзников не больше, чем по тысяче от каждого племени, чтобы не могли сговориться и взбунтоваться. Так что тумены выступят на Русь в полном составе.
– Правда, в походе, я слышал, будет участвовать не все войско, – продолжал переводить Осалук. – Три тумена под командованием царевича Менгу продолжают теснить половцев на запад, не давая им прийти в себя, объединиться и дать отпор монголам. Два тумена царевича Гуюка воюют на Северном Кавказе с аланами, черкесами и прочими тамошними племенами. Два тумена под предводительством царевича Бучека останутся в Булгарии и Поволжье – там неспокойно, то и дело вспыхивают восстания. Может быть, ближе к зиме они присоединятся к силам вторжения, ударив по Владимирскому княжеству со стороны устья Оки. Один тумен останется охранять коренной юрт Бату в низовьях Волги. Так что на Рязань ударят только семь туменов.
