Станислав Сенькин - Крест и меч

Иуане приветливо улыбнулся.

— Слава Богу за это! Для Алании подвижники — большая редкость. Но вернемся к нашему разговору. Если ты не можешь оставить место своих подвигов, то кто же тот герой, что готов отправиться за тридевять земель? Кого ты, как говоришь, можешь дать мне в попутчики?

— Это Куще — файнаг фарст, пастух, что пасет овец на склонах Ахсада. Он будет тебе верным попутчиком.

Еще больше удивился Иуане. Когда-то давно отец рассказывал ему истории про приключения нартов, про жизнь удивительных людей, в том числе и тех, кого называли «файнаг фарст» — «человек со сросшимися ребрами». Это были удивительной силы люди, у которых ребра от рождения были сросшимися. Подобно железному панцирю защищали они грудь от ударов мечей и стрел. По преданию, эти люди обладали воистину титанической силой, до которой было далеко даже самому рослому багатару.

Когда Иуане подрос, он перестал верить в нартов, великанов и файнаг фарстов, считая, что все это — лишь выдумки и сказки. Поэтому он подумал, что гостеприимный хозяин, монах Геор, должно быть, немного свихнулся от долгого пребывания в одиночестве, хотя вчера он показался царевичу трезвым и здравомыслящим.

— Извини, отец! Но не выпил ли ты вина, пока я спал? Сначала ты говоришь, что я должен зачем-то последовать в Армению, на гору Арарат, в места, которые мне не знакомы, да еще находятся в ведении еретиков, а сейчас предлагаешь мне в попутчики файнаг фарста! Еще раз прошу у тебя прощения, но пойми меня правильно — как я могу тебе поверить?

Старец понимающе кивнул Иуане.

— А ты можешь не верить. Только поговори с этим пастухом Куще, и тебе сразу станет ясно, верить мне или нет. Это же нетрудно, правда? Если я понял тебя правильно, тебе торопиться некуда. Поэтому проведи с ним день, царевич, вместе попасите баранов, а когда он уснет, ты сможешь ощупать его грудь. Если же ты уверишься, что он на самом деле файнаг фарст, то сможешь поверить и мне. А если Куще окажется нормальным, обычным человеком, тогда ты поймешь, что все, что я тебе здесь говорил, — полная чушь. Ну так как, идет?

Иуане задумался. Терять ему было нечего. Точнее, было чего — он почувствовал, что старое желание сходить в паломничество возобновилось с новой силой. И если, что было наиболее вероятно, этот пастух Куще окажется обычным пастухом, а не файнаг фарстом, он откажется от паломничества как от пустого занятия. Вот только путешествие на гору Арарат к Ноеву ковчегу, который был, вероятно, лишь легендой, а не реальной ощутимой реликвией, до сих пор казалось ему неразумным. Иуане посмотрел на монаха, который выглядел бесхитростным, и решился спросить:

— Расскажи мне, что за благочестивая легенда связана с поисками Ноева ковчега, чтобы понял я смысл своего паломничества. Ведь ты же сам говоришь, что опасное это занятие и Всевышний не одобряет эти поиски. Сейчас же, Геор, я не могу понять, на что именно ты меня подбиваешь!

— Да, ты прав! Поэтому я расскажу тебе легенду. Когда я был в Армении, где поклонялся местам подвига наших славных предков — святых Сукиасянцев, один армянский пресвитер рассказал мне, что подняться к Ноевому ковчегу можно только в случае, если Армении грозит какая-нибудь опасность. Именно поэтому, сказал он мне, Армения существует много веков и никакие завоеватели не могут духовно поработить ее.

Армянский пресвитер еще рассказал мне, что Ноев ковчег находили в разное время вблизи Арарата в самых разных и неожиданных местах, но никто не может сказать точно, где он. И всегда, когда Господь открывал ищущим ковчег, на то была какая-то причина: либо государственная смута, либо военная опасность, либо голод или еще что-нибудь, опасное для государства. У армян есть древнее предание, которого придерживается армянская знать и нынешний царь династии Багратидов. Когда их державе угрожает опасность, один из царских сыновей по благословению католикоса поднимается на Арарат к Ноеву ковчегу, где проводит несколько дней в посте и молитве, после чего ситуация в стране выравнивается. Армяне стараются не разглашать подобные вещи.

Ты ведь знаешь, царевич, что аланы духовно связаны с армянами — у нас общие святые — Сукиасянцы. Руководствуясь божественным провидением, ученики апостола Фаддея — Воскяны — пришли некогда в армянскую землю для проповеди Евангелия, представ пред лицом царя Арташеса и царицы Сатеник — аланской царевны. Воодушевившись проповедью учеников апостола, при дворе Арташеса крестились восемнадцать алан — все родственники царицы Сатеник, пришедшие в Армению вместе с ней из Алании и служившие во дворце. Они приняли христианское крещение в одной из четырех райских рек, Евфрате, и последовали за Воскянами в горы, где подвизались вблизи Арарата. По имени старшего из алан, Сукиаса, подвижники стали называться Сукиасянцами. Армяне, пребывавшие тогда во тьме язычества, пытались вернуть их во дворец, но попытка эта закончилась неудачей. Тогда армянские царевичи решили отомстить Воскянам и закололи их мечами. Сукиасянцы же удалились на гору. В честь их предводителя Сукиаса она стала называться Сукавет. В годы царствования Шапуха под Божьим попечительством они жили подобно диким овцам на склонах Сукавета, питаясь одними травами, молясь о благополучии тогда еще не просвещенной Армении и отводя от нее меч персидских правителей. Тела их стали похожи на замшелый камень, волосы висели клочьями, как у овец или коз. Лишенные всего, они жили лишь надеждой на Бога и непрестанно благословляли Его. Но однажды один армянский военачальник решил предать их смерти, потому что была у Армении война с Аланией. Святые, укрепившись небесной силой, перекрестились и пошли к тирану, чтобы принять смерть. Воины жестоко изрубили их своими мечами. И испустили они дух на руках ангелов, вступив в небесную рать в добром исповедании Отца и Сына и Святого Духа. Блаженные мученики пребывали на горе Сукавет сорок четыре года, питаясь не хлебом, а только силой и милостью Господа. Славно восприняли они мученическую смерть и получили от Христа Бога венец жизни.

Иуане хорошо знал жития святых Сукиасянцев. Он немного подумал, прежде чем ответить:

— То есть, ты решил, что мне следует прийти ко двору Ани и попросить благословение армянского царя, чтобы следовать к Ноеву ковчегу, как это делали и, как ты говоришь, делают царевичи династии Багратидов? Но почему ты считаешь, что то, что верно для армянской державы, будет верно и для Алании?

— Тебе не обязательно представать перед престолом армянским. Если есть на то воля Божья, ты и сам достигнешь цели. Тем более, что греки находятся с армянами в постоянной вражде, а мы просвещены светом истины через Константинополь. Тебе стоит пройти в Армению тайно, под видом купца, вместе с Куще, и взойти на гору, пока еще не стало холодно и не пошел снег.

Бог открыл мне в молитве: если достигнешь ты Ноева ковчега, то это будет явным знамением, что помилует Господь Аланию и остановит смуту.

— Идет. Только с чего ты решил, что этот пастух Куще отправится со мной? Но даже если он и решится на это опасное приключение, куда он денет своих баранов?

Старец бросил в окно башни веревочную лестницу.

— Куще уже давно мечтает отправится в паломничество. Это человек чистой души и огромной силы. Раз в неделю он приходит ко мне и мы беседуем о Боге. Куще уже несколько раз предлагал мне отправиться с ним в путешествие, но я стар и боюсь, что не вынесу тягот пути. А ты вынесешь. Баранов и овец я возьму на себя. Только хочу тебя предупредить: ни в коем случае не говори Куще, что он файнаг фарст, потому что, если узнает он правду о себе, то скоро умрет. Люди со сросшимися ребрами и так обычно имеют несчастливую судьбу, не стоит им укорачивать и без того короткую жизнь.

— Да, отец мне говорил об этом, а еще он говорил, что нарта Сослана закаляли в волчьем молоке. — Иуане улыбнулся и взялся рукой за лестницу. — Хорошо, Геор, где я могу найти этого Куще?

— Скорее всего, он пасет свое стадо на восточном склоне Ахсада. Когда найдешь его и поговоришь, придете завтра утром вместе в мою башню, и я благословлю вас в путь. А теперь иди.

Попрощался Иуане с монахом, спустился по лестнице и пошел, благословляемый старцем из окна, на восточный склон Ахсада, где, если верить рассказу Геора, файнаг фарст Куще пас своих овец. Он добрался туда за несколько часов. Солнце успело уже подняться в зенит и дарило природе свое заботливое тепло. Начиналось бабье лето. Царевич снял плащ и повесил его на ветви приземистой дикой яблони. Он решил отдохнуть под деревом и попить воды из тыквенной фляги. Чуть-чуть отдохнуть…

…Неожиданно его заставил содрогнуться собачий рык. Обернувшись, царевич увидел, что в ста саженях за холмом несколько больших волков напали на крупную овчарку. Шерсть летела клоками. Овчарка отчаянно сопротивлялась, но было понятно, что ей не одолеть стаю диких зверей. Иуане поднял свой лук и уже хотел было выпустить стрелу по волкам, как увидел бегущего со склона большого косматого человека. По внешнему виду это был алан богатырского сложения, одетый в овечьи шкуры, наскоро сшитые друг с другом. Его крупное лицо было искажено гримасой ярости.