Александр Струев - Царство. 1955–1957

— Кто такие? Почему здесь?

По церковным праздникам у храмов выставлялись отряды добровольной народной дружины, а на Пасху так настоящее милицейское оцепление появлялось. Молодежи не то что ходить — смотреть в сторону церкви было опасно.

— Мам, ты бы хоть свечки не жгла, дом спалишь, а он казенный! — не смог сдержаться Никита Сергеевич.

— Ты лучше за своей Нинкой следи, я твой дом не сожгу! — отвечала мать и осеняла сына крестным знамением.

— Не мой дом, мама, государственный! — уточнял Хрущев.

— Уйди, Фома неверующий! — хмурилась Ксения Ивановна.

Никита Сергеевич никогда с матерью не спорил, не перечил, уважение к родителям хранил с детства, хотя по натуре был человеком взрывным, вспыльчивым. Даже тогда, когда речь заходила о его супруге Нине Петровне, молча уходил, а речь о ней велась матерью постоянно. Лишь однажды он ответил:

— Мы как-нибудь без тебя разберемся!

— Да уж разберетесь, разберетесь! — охала мамаша. Не любила она властную Нину Петровну, хотя внуков, рожденных ею, обожала.

Облюбовав бревенчатый домик за садом, в стороне от Огаревского дворца, бабушка Ксения все прилежней читала молитвы, отбивала поклоны и просила Бога отвести напасти и болезни, заступиться за непутевого сына, за его непутевую жену, за их замечательных деток, и конечно за дочку, рожденную от первого брака, от милой Ефросиньи — за Леночку, которая не поехала в Москву, а так и жила в Киеве. Русоволосую Ефросинью Писареву Ксения Ивановна не забывала, поминала за душевность, безотказность, бесхитростность.

— Рано ее Бог забрал, но Ему с небес виднее! — вздыхала старушечка, а Нинку — ту терпеть не могла.

— Вон, жаба зеленая идет! — завидев невестку, шептали губы.

Внучата Сергей, Рада, Ириша и маленький Илюша регулярно заглядывали к бабуле, приносили пироги, пряники, баранки, конфеты. Подолгу сидели, гладили бабушкины ладони, им, естественно, она про маму плохого слова не говорила, но сама наверняка знала, что Никита Сергеевич с выбором жены не угадал.

Булганин и Хрущев вернулись из Югославии. Иосип Броз Тито слышать не хотел о советской делегации, не желал принимать. Каким-то чудом растопили в нем лед. Безусловно, Хрущева заслуга. За два дня в Белграде со многими доверенными людьми югославского маршала Никита Сергеевич и Николай Александрович общались. Искренне, без прикрас говорили о Сталине, честно признались в перегибах, сказали о его лютой, не знающей границ мстительности. Сказанное передали президенту Югославии практически слово в слово и еще очень эмоционально, с хорошей стороны охарактеризовали Никиту Сергеевича. На Тито все в совокупности произвело впечатление, и он дал согласие на встречу.

Не разочаровал югослава Хрущев, и Булганин положительное впечатление произвел: интеллигентный, открытый человек, новый председатель Советского правительства. Конечно, президент наслышан был о его нескончаемых любовных историях, но это, как ни парадоксально, тоже на пользу сработало. Встреча состоялось на острове Брион, где в королевской роскоши проживал югославский маршал. Многие вопросы в разговоре затронули. Нельзя сказать, что сверхобстоятельно проблемы обсудили или о чем-то особенном договорились, нет, но то, что конфронтация двух стран окончилась, было понятно. На прощальном банкете маршал Тито по-доброму улыбался, похлопывал Хрущева по плечу, произнес тост за товарища Булганина, сам не одну рюмку выпил, а такое с маршалом случалось редко. Условились, что в ближайшее время государства обменяются послами, восстановят дипломатические отношения.

Докладывая на Пленуме Центрального Комитета о результатах поездки, Первый Секретарь сиял:

— На Балканах у нас снова надежный союзник!

В более узком кругу Никита Сергеевич поведал, как вместе с Тито ходили на охоту бить оленя, как доверительно говорили о перспективах советско-югославских отношений. Повторил, что президент высказывал в отношении политики Соединенных Штатов, ему так же не нравилось нарастающее влияние американцев в Европе. Тито остался доволен ликвидацией Берии, который по поручению Сталина неоднократно готовил на него покушения, два раза с удовольствием прослушал историю об аресте Лаврентия, похвалил за начало масштабной реабилитации невинно осужденных, интересовался ближайшими планами Булганина и Хрущева, сказал, что и он в первую очередь озабочен положением народа, что хочет сделать так, чтобы простой человек стал жить лучше, заявил, что государство призвано служить гражданину.

— А олени у него на острове исключительные! — восторгался Никита Сергеевич. — Просто царская там охота! Нам бы подобное охотхозяйство не помешало, с редкими зверями, с богатыми покоями. Стали бы звать к себе разных деятелей поохотиться. Сидя в костюмах не всегда разговор клеится. А в лесу походили, постреляли, пообедали, по рюмочке выпили, снова постреляли, глядишь и сложилось!

Вчера члены Президиума Центрального Комитета посетили Китайское Посольство. Там был дан прием по случаю приезда китайской делегации. В рамках подписанного в 1950 году «Договора о дружбе и сотрудничестве», между странами шел многосторонний обмен. Восемь раз в неделю из Москвы в Пекин отправлялся железнодорожный экспресс. Каждый месяц из Китая в СССР привозили художественные коллективы, которые гастролировали по Советскому Союзу. Танцуя, распевая песни, показывая невероятные акробатические номера, китайские артисты радовали советских людей. В ответ наши артисты ехали в Китай. Особым успехом пользовались выступления ансамбля «Березка», танцевального коллектива под управлением Игоря Моисеева, Кубанского казачьего хора. За шесть лет в СССР показали 86 фильмов китайских кинематографистов. Советский Союз привез в Китай более двухсот кинокартин. На учебу в СССР ежегодно приезжало несколько тысяч китайских студентов. Только московские вузы в этом году ожидали принять более полутора тысяч человек. Существовал обширный обмен учеными, врачами, активно развивалась торговля. Такой масштабный договор ставил СССР и Китай особняком, казалось, что две самые близкие по духу страны скоро будут неразделимы. В Китае день подписания Договора отмечался как государственный праздник. Вот и вчера на приеме не раз говорилось об историческом значении советско-китайского Договора о дружбе и сотрудничестве. От китайской стороны с речью выступил заместитель Председателя Государственного Совета товарищ Чжоу Эньлай, от Советского Союза говорил Хрущев. Выпили, закусили, но раскрепощенности, которая царила на аналогичных приемах в посольствах Индии или у египтян, не получилось. Китай все круче поворачивал в сторону, отношения двух стран уже не казались безоблачными. Дружба с Китаем — как зеркало: вроде смотришь — нерушимая дружба, а протянул руку — оптический обман.

Больше трех часов товарищи Булганин, Хрущев, Молотов, Микоян и Жуков пробыли у китайцев. За Мао Цзэдуна бесконечно провозглашали тосты. Не обошлось и без торжественных слов в адрес советского руководства. Отдельно почтили память Иосифа Виссарионовича Сталина. На центральном месте в огромном холле посольства висела неимоверных размеров картина, запечатлевшая двух величайших гениев: учителя Сталина и преданного ученика Мао Цзэдуна. Напоследок гостей провели по внутренней территории, где поражали красотой клумбы с многочисленными цветущими растениями, отдельно были высажены пионы, любимые цветы председателя Мао. При посещении китайского посольства у Никиты Сергеевича родилась идея показать родным сталинский дом.

— Когда еще они «ближнюю» увидят, может, и никогда? — поделился он идеей с Микояном.

— Ну и мысли тебе в голову лезут! — удивился Анастас Иванович, но потом и сам изъявил желание ехать.

Никита Сергеевич не стал тянуть, тем же вечером объявил о намерении прокатиться в Волынское. Сергей тотчас согласился. Никита Сергеевич позвонил Раде, позвал и ее с мужем. Поразительно, что и Нина Петровна решила поехать, а вот Ашхен Лазаревна наотрез отказалась и детей не пустила. В 1950 году сын Микояна женился на дочери Секретаря ЦК Алексея Александровича Кузнецова, которого за день до свадьбы арестовали по «ленинградскому делу». Однако свадьба из-за этого печального события не расстроилась, хотя никакого празднования не получилось, выпили по рюмке, и разошлись — какой уж тут праздник, если отец невесты брошен за решетку и обвинен в государственной измене?

С тех пор Микояны, особенно Ашхен Лазаревна, очень настороженно относились ко всему, что было связано со Сталиным, и вообще старалась о вожде не вспоминать, ведь папа Нади вместе с остальными обвиняемыми был расстрелян. С утра вереница машин двинулась в направлении сталинской дачи. «ЗИС» Хрущева, как обычно, шел в сопровождении двух «ЗИМов», микояновский лимузин прикрывал всего один автомобиль охраны, а блестящая черным лаком «Победа» Алексея Аджубея, стараясь не отстать, замыкала колонну. День выдался теплый, солнечный, лишь на горизонте маячило небольшое облачко. Предусмотрительный комендант Кремля (ведь к его ведомству относилась сталинская дача) встречал посетителей у ворот.