Урарту - Андрей Евгеньевич Корбут
Эрика это не остановило; наткнувшись на угрожающий взгляд, он зарычал, а приблизившись, неожиданно выхватил меч и вогнал его незнакомцу в живот по самую рукоятку.
Второй же, вместо того чтобы схватиться за оружие, открыл лицо, позволяя себя узнать.
— Ахаз?! — опешил Эрик.
— Ты что творишь! Отойди! Мне нужна эта старуха!
— Ну нужна так нужна, — пожал плечами кочевник, вкладывая меч в ножны, — сразу бы сказал, не пришлось бы убивать твоего друга.
— Он еще жив. Помоги лучше, — хмуро сказал Ахаз, наклоняясь над раненым.
Кара не стала ждать, пока ее схватят. Воспользовавшись заминкой, видя, что Эрик и Ахаз заняты умирающим, старуха шаг за шагом, словно опасаясь спугнуть удачу, обошла мужчин и вдруг побежала по направлению к рынку.
— Держите ее! — закричал кто-то из тех, кто был ниже по улице. До этого они шли не спеша, уверенные, что дело сделано, и только увидев, как старуха пытается скрыться, бросились за ней вдогонку.
О раненом пришлось забыть, теперь уже за колдуньей погнались и Ахаз, и Эрик. Тем более что они были к ней ближе других.
Бежать в гору оказалось тяжело. Кара несколько раз едва не споткнулась, дважды хваталась за сердце, которое, казалось, вот-вот выскочит из груди, задыхалась, но терпела. Спасительный для нее рынок был все ближе — за ближайшим поворотом в каких-то десяти шагах — и это придавало ей сил.
— Да стой же ты! Шакалье отродье! Поймаю, все ноги переломаю! — послышался совсем близко голос Эрика.
Кара оглянулась на киммерийца, увидела, что он почти нагнал ее, сделала над собой последнее усилие, рванулась вперед, сумела-таки ускользнуть от вытянутых рук… и тут же подвернула ногу. Падая, Кара разбила колено и разодрала до крови лицо.
Эрик потянул колдунью за волосы, сказал сквозь зубы: «А лечить меня все равно придется», — и ударил ее кулаком, отчего она потеряла сознание.
Подошли остальные. Ахаз приложил правую руку к сердцу и поклонился одному из бедуинов, который выделялся среди прочих и ростом, и габаритами. Эрик посмотрел на него с любопытством, глаза показались ему знакомыми.
— Я тебя знаю? — дерзко спросил киммериец.
Бедуин молча опустил платок, скрывавший лицо. Эрик, никак не ожидавший увидеть здесь Набу-шур-уцура, застыл с открытым ртом.
— Забудь, что ты меня видел, если хочешь жить. Мой приезд в Хаттусу никак не связан с царем Теушпой. Поможешь вывезти эту колдунью из города, — приказал рабсак.
Эрик протолкнул комок в горле.
— Как пожелает мой господин.
Нести старуху на руках через весь город не решились.
— Ахаз, ступай за повозкой. Спрячем нашу колдунью под хворостом, так и выберемся. А Эрик проведет нас через Львиные ворота, чтобы никто не пристал.
Пока ждали Ахаза, пленница пришла в себя.
Набу, которому не терпелось допросить Кару, присел рядом с ней, начал задавать вопросы:
— Кто тебе заплатил за убийство наместника и его жены?
— Дурак ты, хоть и сановник, — бесстрашно ответила старуха. — Зачем мне его убивать? Недоглядела, вот и случилась беда.
Набу сдвинул брови, на скулах заходили желваки.
— Это правда, что у иной колдуньи семь жизней бывает?
Кара не испугалась, нашла в себе силы улыбнуться:
— Убьешь меня — и погибнешь страшной смертью.
— Убить тебя? О нет. Я позабочусь о том, чтобы этого не случилось. Я так долго тебя искал не для того, чтобы запытать до смерти. Когда мы вернемся в Ассирию, тебя бросят в яму с нечистотами, но каждый раз, когда ты будешь возвращаться туда после допроса, эта яма будет казаться тебе самым чудесным местом на земле, родным домом.
Старуха только усмехнулась.
— Вот тебе мой ответ! — зашипела она и плюнула Набу в лицо. — Проклинаю тебя! Весь твой род проклинаю! Твоих детей! Твою жену! Ты похоронил их в тот момент, когда поднял на меня руку! Всех вас проклинаю! Всех!!!
— Заткните ей рот! — побледнев, приказал Набу.
Приказ взялся исполнить Эрик, который был, кажется, напуган больше других. Но заталкивая старухе в рот кляп, киммериец незаметно сунул ей в руку нож.
Вернулся Ахаз. Убитого спрятали неподалеку в заброшенном бараке и после этого тронулись в путь. Поехали через рынок, все еще людный несмотря на то, что день катился к закату. Набу-шур-уцур сел за спиной у Ахаза. Остальные шли за повозкой.
— Помогите! Это ассирийцы! Это лазутчики! — неожиданно закричала Кара, избавившись от кляпа.
Люди стали останавливаться, оглядываться, не понимая, откуда доносятся призывы о помощи.
Один из ассирийцев вынужден был приподнять хворост, чтобы заставить Кару молчать.
И тут же отпрянул от повозки и завертелся волчком: старуха, освободившись от пут, ударила его ножом в глаз.
Набу ударил Кару по голове сапогом, свернул нос, выбил из рук оружие.
Но она продолжала вопить:
— Это ассирийцы! Ассирийские лазутчики!
Толпа к этому времени уже обступила повозку, стала напирать. Лошади остановились. Ахаз кричал, чтобы его пропустили, дали дорогу, но в ответ полетели камни. Один из них попал в раненого ассирийца, разбил ему голову, поставил на колени.
Второго подручного Набу кто-то ударил палкой. Он выхватил меч и с замаха рассек кому-то лицо. Однако люди, увидев кровь одного из своих, разозлились еще больше.
Меньше всего опасаться за свою жизнь стоило Эрику: по его одежде было видно, что он киммериец, и никто не посмел бы причинить ему вред.
— Гони! Гони же! — призывал Набу, с трудом отбиваясь от наседавшей толпы.
Ахаз бросил вожжи и пошел сам прокладывать дорогу.
Несколько самых проворных горожан вытащили из повозки окровавленную старуху.
— Это Кара! — прокатилось по толпе. — Они хотели похитить нашу Кару! Они вырезали ее семью! Убийцы! Звери! Это ассирийцы! Смерть ассирийцам! Смерть!
— Какой я ассириец?! — пытался перекричать народ Ахаз. — Вы же меня знаете! Я Ахаз! У меня здесь постоялый двор неподалеку!
Как будто кто-то его слушал…
— Смерть! Смерть ассирийцам!
В толпе засверкали ножи. Однако большинство дало волю чувствам: ассирийцев били камнями, руками, ногами — казалось, только так ярость может найти выход.
Подручных Набу повалили на землю, затоптали, стали колоть мечами уже мертвые тела.
Ахазу разбили лицо, несколько раз прошлись палкой по голове, потянули за рукав, оттаскивая от лошадей. Он обнажил меч, ударил им ближайшего к нему горожанина в шею и, видимо, повредил сонную артерию, отчего кровь брызнула на всех, кто стоял рядом; второго ткнул в грудину,
