Сумерки империи - Гектор Мало
В одном поезде со мной ехал какой-то бригадный генерал. На всех пересадочных станциях он садился в те же поезда, что и я, и мне пришло в голову, что, возможно, он и есть тот самый генерал Кордебюгль, который возвращался в свою бригаду, и если я буду следовать за ним, то наверняка отыщу свой полк. Мне очень хотелось убедиться в правильности моего предположения, но я не решалея обратиться к генералу с вопросом. Однако в Бельфоре, стоя на перроне вокзала после долгих и безрезультатных поисков моих африканских стрелков, я, наконец, расхрабрился и спросил его:
— Простите, господин генерал, что я обращаюсь к вам, не имея чести быть с вами знакомым. Не вы ли будете генерал Кордебюгль?
— Нет, сударь. А что вам нужно от него?
— Я хотел у него узнать, где я могу найти моего полковника.
— А вы что, солдат?
— Да, господин генерал. Я доброволец, и мой полковник, господин де Сен-Нере, перед отбытием из Алжира приказал мне прибыть в расположение Рейнской армии. Но я нигде не могу найти ни Рейнскую армию, ни мой полк.
— А я, сударь, не смог найти здесь ни командующего моим корпусом, ни командира моей дивизии, ни два мои полка, и не знаю, где их искать.
— Спасибо, господин генерал.
— Не за что.
Я уже собрался распрощаться с ним, как внезапно он отпихнул меня и бросился к какому-то подростку, который стоял, облокотившись на перила, и разглядывал локомотивы. На голове у паренька был нахлобучен не по размеру большой кивер[33].
— Где ты своровал этот кивер?
— Нигде я его не воровал, я его подобрал.
— Ну и где?
— Прямо на путях. Солдаты много набросали такого добра.
— В каком направлении ехали эти солдаты?
Мальчик показал рукой в сторону Мюлуза.
— Ну теперь мне хоть что-то стало понятно, — сказал генерал. — На этом кивере номер одного из моих полков, и теперь я по крайней мере знаю, что часть моей бригады проехала эту станцию. Осталось только найти ее.
В отличие от генерала мне не посчастливилось найти хоть какой-то предмет, потерянный или выброшенный солдатами моего полка, и поэтому я был вынужден продолжить свои бесконечные поиски. Служащие железной дороги пытались помочь мне, но они были не в состоянии что-то запомнить в этой фантастической мешанине эшелонов, проносящихся через их станцию. Они и слыхом не слыхивали ни о каких африканских стрелках. Им приходилось с утра до вечера наблюдать весь этот нескончаемый людской поток, и различали они только пехотинцев, гусар, артиллеристов, кирасир, уланов, солдат железнодорожных войск, да и те окончательно перепутались в их головах.
В Страсбурге я обнаружил драгунов, в Агено — кирасир, в Саргемине пехотинцев, уланов и гусар, но мне нигде не удалось обнаружить полки бригады Кордебюгля. Постепенно я объехал весь Эльзас и всю Лотарингию и вернулся обратно в Мец, так ничего и не узнав за время моих поисков.
В Меце я вновь отправился в штаб.
— Что-то долго вы искали свою часть, — заявил офицер, который когда-то обещал мне помочь. — Ваш полк находится в Бельфоре.
— Я только что оттуда.
— Значит, вы его так и не нашли? Следовательно, его перевели в Страсбург.
— Там я тоже был.
Мы взглянули друг на друга и одновременно покатились со смеху.
— Знаете, сударь, — сказал офицер, — оставайтесь-ка вы в Меце и приходите завтра[34] [35] [36] [37] [38] [39] [40]. Кстати, поскольку вы объехали большую территорию и многое повидали, скажите, не показалось ли вам, что положение постепенно выправляется?
— Я видел только частности и не могу судить о положении в целом.
— Так ведь частности — это и есть самое главное.
— Офицеры жалуются на нехватку палаток. У солдат нет ни бачков, ни котелков. Я видел, как жарили яичницу на крышках от бачков и ели, выкладывая ее на куски хлеба.
— Ох уж эти интенданты!
— А интенданты утверждают, что им попросту нечем снабжать войска. Полки отправляли в большой спешке, офицерам говорили, что в Страсбурге и Меце имеются арсеналы и склады, и там их обеспечат всем необходимым. Арсеналы и склады действительно имеются, но они оказались пустыми. В некоторых батальонах уже неделю не выдавали кофе, потому что на кухнях нет мельниц.
— Вот вам результаты экономии, навязанной нашей армии депутатами-лавочниками.
— Мне также говорили, что все это из-за разбазаривания и разворовывания средств.
— Я думаю, там всего в избытке.
— А утверждали, что у нас все готово вплоть до последней пуговицы на гетрах последнего солдата[35].
— Со всеми этими маленькими недоразумениями будет покончено, как только мы двинемся вперед. Проблемы, с которыми сегодня приходится сталкиваться, по большей части вызваны тем, что полки снялись с мест своего расположения в том состоянии, в каком они находились в мирное время, не получив резервов и всего необходимого имущества. И вот теперь войска находятся в полевых условиях, а мы имеем то, что имеем. В этом причина небольшой неразберихи. Не исключено, что пруссаки, также выдвинувшие свои полки из мест их дислокации, оказались более расторопными.
— А мне кажется, что и раньше, в местах прежнего расположения, наши полки не были обеспечены ни вооружением, ни вещевым имуществом, и от них попросту избавились, отправив с глаз долой.
— Возможно и такое.
Все гостиницы в городе были переполнены, и офицерам приходилось спать в коридорах и вестибюлях. Раздобыть отдельную комнату было делом совершенно безнадежным. Я, однако, сумел решить эту проблему, воспользовавшись одним приемом, который мне самому очень понравился. Поскольку обращаться к хозяину гостиницы было бесполезно, я сказал портье, что готов платить ему лично десять франков за ночь, если он предоставит мне комнату, и авансом выдал пять франков. Экономить деньги я не собирался, так как мать снабдила меня аккредитивом на крупную сумму.
В тот день в город прибыли полки императорской гвардии. Их разместили в Бан-Сен-Мартене и в лагере Шамбьер. Я отправился взглянуть на гвардейцев и был страшно удивлен, когда узнал, что за время двухэтапного перехода от Нанси до Меца многие из них отбились от своих частей. Солдаты элитных полков, составлявших главный резерв французской армии, выглядели совершенно измотанными. Говорили, правда, что им пришлось тащить на себе очень тяжелое полковое имущество.
Но больше всего меня поражало, что, даже находясь далеко от Парижа, я чувствовал себя так, словно из Парижа и не уезжал. Объяснялось это
