Нефть до эпохи нефти. История "чёрного золота" до начала XX века (СИ) - Волынец Алексей Николаевич

«Почти за полчаса до прибытия на место, стал доноситься до обоняния моего столь знакомый мне нефтяной запах», – вспоминал позднее Леопольд Бацевич. Лагерь экспедиции расположился там, где сегодня стоит электростанция города Оха, главного нефтяного центра Сахалина. 127 лет назад здесь, среди тайги, лежало «асфальтовое озеро» – выходившая на поверхность нефть, смешиваясь с песком, образовала корку природного асфальта.

«Самые значительные выходы нефти и залежи асфальта, – записал в дневнике инженер Бацевич, – располагаются в восточной части главной долины. Здесь наблюдается большое асфальтовое озеро, представляющее ровную площадь, в форме потока, расширяющегося на север и суженного к югу, окруженного высокими деревьями. Площадь эта покрыта корой асфальта, который растрескался по различным, взаимно пересекающимся направлениям. В пасмурную погоду поверхность кажется темно-серою от песчаной пыли, с черными, округленными пятнами в местах пробивающейся нефти, и в ту пору по этой коре можно совершенно свободно ходить. В ясный же летний день, асфальт, накаляясь солнечными лучами, размягчается и вся эта площадь представляется как бы черным, блестящим озером среди зеленеющей растительности. Получается весьма красивая картина. Птицы часто обманываются, принимая его за озеро воды и за это платятся жизнью, так как, попав в эту вязкую, густую массу, они не могут выбираться из неё, о чем свидетельствуют многочисленные скелеты, рассеянные по поверхности…»

Работали геологи XIX века вручную, лопатами рыли шурфы, при помощи ручного бура сделали несколько скважин глубиною до 20 метров. Земля, пропитанная нефтью и переплетенная корнями деревьев, поддавалась с трудом. Питались преимущественно дикими гусями, которых добывали охотой.

Первая экспедиция нефтяников на Сахалин завершилась успехом – с использованием всех научных знаний того времени было доказано, что на острове действительно, как писал инженер Бацевич, «существуют значительные запасы петролеума и что сахалинские нефтяные месторождения заслуживают полного внимания со стороны капиталистов».

«Верхняя треть острова в счёт не идёт…»

Однако мало было доказать наличие сахалинской нефти. Для начала промышленной добычи требовалось не только найти щедрые нефтяные фонтаны, но и освоить северную половину острова. В этой части Сахалина не было ни портов, ни постоянных поселений – здесь на пространстве в сотни вёрст по побережью и тайге кочевало лишь 3–4 тысячи рыбаков-нивхов и оленеводов-эвенков.

В следующие три года инженер Бацевич и «Сахалинское нефтепромышленное товарищество Зотов и К°» провели еще несколько экспедиций на северную оконечность острова. Но вскоре купцы Москвы и Владивостока, вложившие капиталы в надежде на быстрые нефтяные барыши, поняли, что для реальной добычи нефти на далеком и неосвоенном острове требуются огромные вложения, которые не скоро окупятся. Купцы ждать и рисковать капиталами не пожелали – к лету 1893 года первая нефтяная компания Сахалина распалась.

В 1894 году Григорий Зотов, наследник купца Иванова, в отчаянии даже обратился к приамурскому генерал-губернатору с предложением использовать для добычи нефти труд сосланных на Сахалин каторжников. В представленном губернатору проекте Зотов обещал платить подневольным «нефтяникам» по 35 копеек в день и поощрять их «винной порцией» за хорошую работу.

Генерал-губернатор согласился с доводами купца и выделил ему аж тридцать каторжников – естественно с таким количеством было невозможно начать большой нефтяной «бизнес» в дикой тайге за Охотским морем. Государство в то время куда больше интересовалось углём Сахалина, его добывали на южной половине острова для кораблей тихоокеанского флота. Эра бензиновых двигателей только-только начиналась, для керосина в осветительных приборах с избытком хватало нефти из Баку, поэтому власти Российской империи в конце XIX века тратиться на «чёрное золото» северной половины Сахалина не пожелали.

Зато в самом конце позапрошлого столетия к сахалинской нефти впервые попробовали подступиться иностранные капиталисты. В 1898 году на остров прибыл германский инженер Фридрих Клейе, ставший первым иностранным нефтяником Сахалина. По документам его нанял занимавшийся коммерцией в Сингапуре российский купец Штейман. Но в реальности инженер Клейе представлял интересы англо-голландской нефтяной компании «Роял Датч Петролиум» – в наши дни она называется «Роял Датч Шелл», являясь одной из крупнейших нефтехимических корпораций планеты.

118 лет назад, оценив потенциальные расходы по налаживанию добычи на диком острове, от Сахалина отступились даже богатые англичане и голландцы, к тому времени вовсю добывавшие нефть в джунглях индонезийской Суматры. Сказалось то, о чём в 1890 году писал побывавший на сахалинской земле Антон Павлович Чехов: «Верхняя треть острова по своим климатическим и почвенным условиям совершенно непригодна для поселения и потому в счёт не идёт».

Увы, сахалинская нефть располагалась именно там, в «верхней трети», самой дикой и малолюдной. К началу ХХ века, не смотря на все попытки отечественных и иностранных предпринимателей, добыча сахалинской нефти так и не вышла из стадии пробных бурений. В итоге нефтепромышленников Сахалина в шутку прозвали «столбопромышленниками», намекая, что вместо щедрых нефтяных фонтанов им удалось лишь застолбить участки далёкой и неосвоенной местности.

Русско-японская война, затем революция и гражданская война надолго отодвинут переход к массовой нефтедобыче. От начала ХХ столетия пройдёт ещё четверть века, прежде чем на северном Сахалине, уже в границах СССР, наконец стартует по-настоящему промышленная добыча «чёрного золота».

Первые нефтяные вышки на Сахалине, начало ХХ века

Глава 28. От керосина до бензина – как XX век превратил нефть из источника света в энергию моторов

Когда в XIX столетии начиналась промышленная добыча черного золота, нефтепродукты использовали в основном для освещения. Именно керосин и керосиновая лампа породили современную нефтепромышленность. Но к концу того века у нефти в сфере освещения появился мощный конкурент – электричество.

Удобная лампа накаливания грозила положить конец «царству керосина». Если в 1885 году в США было произведено 250 тыс. электроламп, то в 1902 году – уже 18 млн. Зазвучали даже предположения, что электричество вскоре похоронит нефтяную промышленность. Однако стремительный технический прогресс на рубеже XIX–XX веков, отобрав у нефти значительную долю рынка освещения, подарил ей новые, куда более перспективные области применения.

Еще в 1866 году русский инженер Александр Шпаковский изобрёл первые в мире «форсунки», позволяющие в топках пароходов использовать вместо угля нефть и нефтепродукты. Вскоре на Каспии и Волге появились первые корабли, использовавшие в качестве топлива дешевую продукцию бакинских промыслов, а к началу XX века нефтепродукты в качестве топлива для кораблей стали активно использовать военные.

Крейсер с полным запасом нефтяного топлива мог находиться в плавании 30 дней, тогда как полного запаса угля того же объёма ему хватало всего на 5 суток. Качественный керосин был и безальтернативным топливом для нового, только что появившегося вида боевых кораблей – подводных лодок. В 1908 году «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель» за 36 тыс. руб. продало для подлодок военного флота России первую партию в 328 тонн керосина.

К 1913 году уже 11 % всех кораблей на планете перешли с угля на нефть и нефтепродукты. Не случайно именно в том году, выступая в парламенте, первый лорд британского адмиралтейства Уинстон Черчилль заявил, что «Великобритания должна поставить нефть в основу своего господства на море».

Однако у огромных флотов и больших кораблей в деле потребления нефти к тому времени уже вырос новый конкурент – автомобиль. Ещё в 1885 году немецкие инженеры Даймлер и Майбах создали первый эффективный образец двигателя внутреннего сгорания, работающего на «петролейном эфире», как в то время называли бензин. Изначально бензин использовался в качестве топлива для примусов, господствовавших на домашних кухнях до эпохи газовых и электрических плит.