Бетси Шидфар - Абу Нувас
VI
— Мир вам!
— И вам мир!
— Давно ты не был у нас в доме, мастер!
— Что поделать, такова жизнь, она подобна зыбучим пескам, ибо засасывает и не отпускает, как говорили древние. Не успеешь оглянуться, как она пройдет.
— Добро пожаловать тебе и твоему ученику!
Хасан уселся на потертый, но тщательно подметенный ковер рядом с учителем и огляделся. Большая комната, выходящая на просторный двор, во дворе несколько пальм, скромный цветник. От него идет аромат рейхана и влажной пыли — слуга только что полил цветы.
Стены комнаты сплошь в нишах, там стоят кувшины, красивые глиняные чаши и книги. Сколько книг! Целая ниша заполнена ими. Такого собрания Хасан не видел даже у Валибы. Как богат, должно быть, хозяин! Хотя вряд ли, ведь книги — это все, что есть ценного в комнате. Мазаный пол почти весь покрыт плетенными из пальмовых листьев циновками, и только для гостей расстелен на почетном месте — в «верхней половине» комнаты — ковер.
Из гостей пока только Валиба. Хасан не в счет — он ведь только ученик. Мальчик внимательно присматривается к хозяину. Еще бы — ведь он в доме самого Абу Убейды! Говорят, он в молодости был рабом. Хозяин разрешил ему заниматься науками, и Абу Убейда сначала стал писцом, а потом выкупился на волю. Никто лучше него не знает древних преданий арабов и персов, его слова сверкают, как чистый жемчуг, и ранят, словно острие копья. Так говорил учитель Хасану по дороге. Абу Убейда внешне ничем не примечателен — это немолодой щупленький человечек с большим носом. Блестящие хитрые глаза почти спрятаны под припухшими веками.
Хасан отвлекся и пропустил начало разговора. А очнувшись, услышал, как Абу Убейда говорил Валибе:
— Не сердись, Абу Усама, я вовсе не хочу опорочить племя Бану Асад, ведь это твои родичи. Но подумай, можно ли равнять их, чья жизнь проходит в степи среди овец и верблюдов, чья пища в лучшие времена — снятое молоко и горсть сушеных фиников, чьи подошва от ходьбы босиком по раскаленным камням тверды, как рог козы, с потомками древнего народа, создавшего дворцы и сады Ирема многоколонного? Разве не эти бедуины разрушили дворец Хосрова и разрезали знаменитый ковер, над которым много лет работали десятки лучших мастеров Ирана? Разве не они сожгли наши древние книги, в которых заключалась вся мудрость мира?
Твои родичи красноречивы, пророк избран из них благодаря своему красноречию. В Благородном Коране говорится о преимуществах «красноречивой и ясной речи». Но вы горды сверх меры и отрицаете заслуги других народов. Разве вы забыли Сальмана Персидского, который научил пророка, как отразить нападение язычников? Тогда вы принимали всех и говорили о том, что Аллах сотворил людей разных народов, и все они равны в исламе. Разве это не так?
— Ты слишком разгорячился, — со смехом прервал Абу Убейду Валиба. — Клянусь своим каламом, мне все равно, кто подаст чашу с вином — араб или перс. Но я не хочу, чтобы порочили моих родичей, какие они ни есть. Оставь это, Абу Убейда. Расскажи лучше, какое новое предание ты нам можешь сообщить, чтобы мой ученик мог послушать тебя и понять, каким должен быть истинно красноречивый человек.
Абу Убейда вздохнул и, покачав головой, сказал:
— Ты заботишься о своем ученике, и это похвально. Но как бы он не оказался неблагодарным, как мой последний ученик, Абу-ль-Маали, проклятье на его голову! Он сбежал от меня и стянул мой новый плащ вместе с завернутым в него кошельком. Вот, кстати, какие изречения и стихи древних о неблагодарности вам известны?
Валиба улыбнулся:
«Я учил его стрелять из лука каждый день,А когда его руки окрепли, он выстрелил в меня».
— Это хорошие стихи, — одобрил хозяин. — А знаете притчу о приютившем гиену? Вряд ли, ведь я сам вчера впервые услышал ее от одного из твоих сородичей — бедуинов. И ты, мальчик, слушай, чтобы не уподобиться гиене, о которой идет здесь речь.
Некогда охотники из племени Тай выследили гиену и долго гнали ее по степи, так что она бежала уже из последних сил. Вдруг перед ними показался одинокий шатер кочевника. Гиена бросилась в шатер и укрылась там, чтобы спастись от охотников. Всадники окружили его, но тут к ним вышел хозяин и спросил: «Кто вы и что вам нужно?» Те ответили: «Мы охотники из племени Тай, в твоем шатре наша дичь и наша добыча!» Но бедуин воскликнул: «Клянусь тем, в чьих руках моя жизнь, я не выдам того, кто искал у меня убежища, пока могу держать в руках меч и копье!»
Всадники — таиты, видя, что бедуин не уступит им, оставили его и возвратились в свои земли. А бедуин вошел в шатер, дал полуиздохшей гиене молока и воды и ухаживал за ней, пока она не очнулась. Когда наступила ночь, бедуин уснул, а гиена встала, крадучись подошла к хозяину шатра, загрызла его и выпила его кровь. Сделав свое дело, она покинула шатер, но бежала медленно, так как была еще слаба. А в это время к шатру подъехал один из родичей бедуина. Он вошел в шатер и, увидев, что случилось, пустился по следу гиены, догнал ее и убил. А потом, отомстив за смерть родича, он сложил стихи:
«Тот, кто делает добро недостойному,Похож на приютившего злобную гиену».
— По-моему, это одна из лучших притч и прекраснейшие стихи о неблагодарности.
Потом, неожиданно обратившись к Хасану, Абу Убейда сказал:
— Ну-ка, мальчик, представь, что хочешь описать своего врага, как ты это сделаешь?
От неожиданности Хасан не смог ответить сразу. Абу Убейда подсказал ему:
— Ты сначала опишешь недостатки его внешности, а потом…
— А потом, — подхватил Хасан, — я опишу его внутренние пороки.
— Ну, начинай же!
— Я опишу одного менялу, нашего соседа:
«Он самой лжи отец и скупости образец.Гнусна его природа, а вид ненавистен для народа».
— Хорошо, прибавь еще! — воскликнул Абу Убейда.
— «Он делает воздух мрачным, а пространство от вони непрозрачным».
Абу Убейда и Валиба расхохотались, а Абу Убейда повторил:
— Хорошо, прибавь еще!
— «Мерзостен его вид, но хуже то, что в душе он таит.Он хуже злобной гиены, пусть его навеки поглотит пламя геенны».
Я могу и еще! — гордо сказал Хасан.
Абу Убейда, все еще смеявшийся, вытер слезы и замахал руками:
— Ну нет, довольно! Ожерелье не должно быть слишком длинным, достаточно, чтобы оно окружало шею! Если ты продолжишь, то совсем убьешь этого несчастного и утомишь нас. Клянусь Аллахом, ты один из остроумнейших людей нашего города, хотя еще очень молод. Абу Усама не зря взял тебя в ученики, ты еще прославишь его и себя!
Раздался стук в дверь, и хозяин поднялся, чтобы встретить новых гостей. В комнату вошел высокий старик и другой, чуть помоложе. Валиба встал, уступая им почетное место, за ним поднялся Хасан. Хозяин, усаживая вошедших, говорил:
— Сегодня у нас счастливый день, нас посетил великий аль-Асмаи.
Когда все сели, Абу Убейда позвал слугу и приказал ему подать угощение. Поев и омыв руки, гости стали говорить о таких вещах, какие Хасану еще не приходилось слышать. Они обсуждали правила склонения и спряжения, о том, как правильно образовать множественное число от разных имен. Хасан старался запоминать их слова. То, что было понятно, легко укладывалось в памяти, но многое оставалось неясным. Поэтому он отвлекся и стал вспоминать, как стал учеником Валибы.
Тогда, после ночи, в первый раз проведенной не дома, он не вернулся к матери — утром Валиба отвел его к Ибн Исхаку и велел ждать снаружи…
Хасан стоит у лавки, прижав ухо к двери. Там поэт Валиба беседует с продавцом благовоний. Наконец раздается голос хозяина. Хасана зовут внутрь.
Хозяин сидит на своем любимом ковре, перебирая четки. Перед ним небольшой мешочек, наполненный монетами; он чем-то явно рассержен.
Увидев мальчика, поворачивается к нему и произносит:
— Ты хочешь стать учеником этого человека?
Хасан вдруг понимает, что хозяин обижен на него за то, что он не оправдал его надежд — ведь у Абу Исхака нет сыновей, и он хотел, чтобы Хасан стал его преемником. Ему жалко старика, и он молча опускает голову. Тогда Ибн Исхак, внимательно посмотрев на него, кричит:
— Эй, Мухаммед!
В лавку входит его второй ученик.
— Сходи домой к нему и приведи его мать.
Когда ученик уходит, Ибн Исхак, вздохнув, говорит:
— Возможно, так будет лучше, мальчика тянет к новому и неизведанному. Пусть же он в полной мере вкусит жизнь, узнает и ее сладость, и ее горечь.
Валиба молчит, а Хасану хочется выбежать из лавки, забиться куда-нибудь и заплакать. Остаться у Абу Исхака? Но Хасан чувствует, что уже не сможет торговать в лавке, смешивать благовония и раскладывать их по коробочкам. Всю жизнь одно и то же! Нет, он хочет увидеть новые места — Йемен, землю своих предков, древнюю Хиру, где жили прославленные цари и поэты древности, и новую столицу — Багдад, неподалеку от которой лежат развалины древнего города, где возвышаются колонны дворца царей Ирана.
