Жеральд Мессадье - Человек, ставший Богом. Мессия
Голос Иосифа, преисполненного негодования, взлетел, достиг предела возможного, оборвался рыданиями.
– Я знаю, – успокаивающим тоном заговорил Елеазар, отгоняя тыльной стороной кисти муху. – После этого многие из ваших соотечественников вновь нашли убежище в Александрии. А затем произошло еще более мощное восстание. И опять многие бежали сюда.
– А наш нынешний Синедрион, – настойчиво продолжал Иосиф. – Знаете ли вы, что почти все его члены назначены Иродом? Знаете ли вы об этом безобразии?
– Я знаю, – устало ответил священнослужитель. – Пути Господни неисповедимы.
Он встал, чтобы зажечь светильник, поскольку сгущались сумерки.
– Мои двоюродные братья Илия и Иаков были убиты прямо на улице, на глазах у своих жен! – вскричал Иосиф.
– Я знаю, – повторил Елеазар. – А саддукеи остались равнодушными к вашим страданиям.
– Саддукеи! – простонал Иосиф, прижимая ладонь ко лбу, словно хотел унять невыразимую боль. – Порой я спрашиваю себя: принадлежат ли они к нашему народу и знают ли, что такое страх перед Господом?
– К счастью, они имеют дело с такими фарисеями, как члены Дома Шаммая, и поэтому их амбиции можно немного сдерживать, – сказал Елеазар, пристально глядя на своего гостя.
– Дом Шаммая? – Иосиф нахмурил брови. – Почему вы говорите о Доме Шаммая? Это секта въедливых фанатиков, которым стоило бы хоть на мгновение оторваться от своих книг и внимательно посмотреть, какой ужас творится вокруг.
– Простите мою оплошность. Я думал, что вы один из них, поскольку они тоже враждебно относятся к саддукеям, – мягко проговорил Елеазар.
– Я принадлежу к Дому Гиллеля, – сдерживая ярость, произнес Иосиф. – Да вы и не похожи на приверженца Дома Шаммая!
– Не сердитесь, – сказал Елеазар. – Я тоже принадлежу к Дому Гиллеля. В нашей общине нет членов Дома Шаммая. Атмосфера Александрии им не подошла бы. Но все это не объясняет, почему вам пришлось покинуть Иерусалим.
Из глубины дома раздался голос:
– Отец! Отец! Ужин готов!
– Приглашаю вас разделить вечернюю трапезу со мной и моими детьми, – сказал священнослужитель, по-прежнему спрашивавший себя, что за разногласия могли возникнуть у Иосифа с управителями Ирода, но не желавший пропустить ужин. Ему и прежде неоднократно приходилось выслушивать откровения, похожие на историю этого старого человека.
Они сели за стол. Перед ними стояло блюдо с зажаренными на углях морскими языками и репчатым луком. В конце ужина слуга подал блюдо с острыми сырами и кукурузой, сваренной в меде. У раввина было трое сыновей. Двое занимались торговлей, а третий намеревался стать раввином и поэтому хотел вернуться в Палестину.
– Я прожил здесь тридцать лет, – сообщил священнослужитель. – Не думаю, что у меня когда-нибудь возникнет желание поехать в Палестину. И не потому, что тут мне нечего бояться! – добавил он.
Иосиф вновь нахмурил брови. Они воздали хвалу Господу и принялись за еду. Иосиф жевал медленно, поскольку у него осталось мало зубов. На протяжении всего ужина он хранил молчание. Раввин же сгорал от нетерпения. Он спрашивал себя, услышит ли в этот вечер окончание истории Иосифа. После того как они закончили трапезу и вновь воздали хвалу Господу, раввин сказал Иосифу:
– И тогда вы решили поговорить с женой Ферораса…
– Не я лично, – поправил раввина Иосиф, – а мы. Многие из нас полагают, что необходимо сделать все возможное, чтобы помешать династии Ирода остаться у власти. У них в жилах вместо крови течет яд! Такого же мнения придерживались и Ферорас с женой. Они считали необходимым избавиться от сыновей Ирода – Александра и Аристовула. Ужасные молодые люди! Ужасные! Разнузданные! Скопище всех грехов Содома! У Александра были плотские отношения с тремя его евнухами!
Иосиф задохнулся от сказанного им. Священнослужитель, который слышал о сыновьях Ирода и худшее, держался намного спокойнее.
– Ферорас и его жена, – продолжал Иосиф, именно теперь, когда напряжение спало, вдруг ощутивший усталость, накопившуюся за последние дни, – стремились открыть глаза всем, в том числе и Ироду, на испорченность Александра и Аристовула. Тем временем Ирод выяснил, что родные сыновья плели против него сети заговора. Настоящий клубок ядовитых змей!
– Но какую роль во всей этой истории играли вы? – спросил Елеазар. – Почему над вами нависла опасность?
– Немного терпения, – ответил Иосиф. – Ирод приказал удушить своих сыновей в Севастии, недалеко от Кесарии. Но разве можно знать, что творится в мозгу чудовища? Ирод начал испытывать угрызения совести и обвинил Ферораса, и правда от всего сердца желавшего смерти своим племянникам, в том, что тот распространил гнусную клевету и толкнул его на совершение столь чудовищного злодеяния. Ирод оплакивал сыновей, которых сам приказал умертвить! Вы можете себе это представить? Он потребовал, чтобы Ферорас отрекся от жены, и приказал арестовать и допросить всех, кто имел с ней дело. Он подвергал людей мучительным пыткам, чтобы выведать правду, узнать имена, цели… А ведь я был одним из тех, кто встречался с женой Ферораса! Ироду было хорошо известно мое имя. Через несколько часов после того, как я бежал, за мной пришли… Меня вовремя предупредили. Я даже не представлял, куда мне податься. Я знал только то, что мне необходимо покинуть Палестину. И я знал, что в Александрии живут иудеи…
Елеазар рассеянно покачал головой. «Еще один глиняный горшок, вступивший в схватку с железным кувшином», – подумал он.
Иосиф правильно сделал, что сбежал. Но он поступил бы еще лучше, если бы не стал вмешиваться в интриги, которые ни к чему не приведут ни его самого, ни иудеев.
– Вы действительно думаете, что династию Ирода можно свергнуть? – спросил Елеазар у Иосифа.
– Конечно, – ответил Иосиф, – настроив их друг против друга.
– Но не надо забывать о римлянах, – заметил Елеазар. – Они никогда не позволят вам свергнуть царя только потому, что вы этого хотите. Настоящий иудейский царь из Давидова колена потребует для себя не что иное, как полнейшую независимость, а это будет означать неизбежную войну с римлянами.
– И поэтому мы должны покорно и безропотно жить, покрытые позором рабства? – спросил Иосиф, сверкая взором. – Вы слишком долго живете вдали от Палестины. Вы не знаете, какая там складывается обстановка. Крылья Рима распростерлись над главным входом в Храм. Вы понимаете, что это означает?
– Я понимаю, – поспешил заверить Иосифа Елеазар. – Но кого вы собираетесь возвести на трон, вы и ваши единомышленники? Как я уже говорил, вам нужен царь из Давидова колена. Но кто он? И где он?
– Господь отыщет его для нас, – ответил Иосиф, кипя от ярости.
– Но как вы узнаете, что Господь отыскал его для вас? Вам следует опасаться проделок Дьявола. Вы не хуже меня знаете, что Давидов род угас во тьме веков.
– Господь отыщет его для нас, повторяю вам. Надо просто верить в Господа. Не боитесь ли вы, что уже слишком долго живете в языческой стране? – спросил Иосиф, пристально глядя на священнослужителя.
– Вера в Господа не зависит от места, где ты живешь, – откликнулся Елеазар, вновь охваченный нетерпением. – Полагаю, вы знаете, кто такие ессеи?
– Знаю, – ответил Иосиф. – Но ведь изначально они были фарисеями?
– Да. Они основали колонию на краю пустыни, на берегах озера Мареотис, недалеко от города. Иногда я встречаюсь с кем-нибудь из них, когда они приезжают за продуктами в Александрию. Я разговариваю с ними. Они тоже ожидают прихода нашего избавителя. Однако, как мне кажется, они не уверены, что этот избавитель, наш Мессия, будет Мессией Аарона, то есть царем духовного Израиля, или Мессией Израиля, то есть светским царем.
Пламя светильника заколыхалось под порывом ночного ветерка. Темно-синие тона ночи вскоре перешли в густой черный цвет. Елеазар встал, чтобы закрыть окно. Ставни заскрипели, а затем в комнате воцарилась полная тишина. Иосиф был растерян, но в то же время взбешен. Раввин говорил, как греческие философы, обществом которых наслаждались саддукеи, а не как истинный иудейский священник. Иосиф не успел ни обсудить с раввином стоимость жемчужины, ни узнать, где он сможет ее продать. Он решил поговорить об этом на следующий день. А теперь он нуждался в отдыхе и поэтому простился с хозяином дома.
– Вы не заблудитесь? – участливо спросил Елеазар. – Нет, лучше пусть вас проводит мой старший сын Авраам. Приходите завтра, я помогу вам разрешить материальные затруднении. Да пошлет вам Господь спокойного сна!
Лишь кое-где светильники освещали квартал Дельты. Но когда они свернули с маленькой улочки, где находилась синагога, на улицу Каноп, служившую границей квартала Дельты, старик и его провожатый словно оказались в анфиладе, ярко освещаемой факелами. Несколько лавок, располагавшихся на противоположной стороне улицы, были еще открыты. Там продавалась разная еда: молочные поросята и куски ягнятины, куры и утки, финики и свежие фиги. Продавали там и вино, и одежду, и украшения, и глиняные изделия, и даже одурманивающее зелье. На пороге одной из лавок бальзамировщик обсуждал качество и цену своих услуг с тремя мужчинами. Из другой лавки исходили незнакомые резкие запахи. На некотором расстоянии один человек бил палкой другого, а тот не оказывал ни малейшего сопротивления.
