Виктор Соснора - Властители и судьбы
После обедов стреляли из пушек по воробьям. Не в переносном смысле — да, по воробьиным стаям. Стреляли в стеклянные английские графины — из пистолетов. Стреляли по коллекциям китайских статуэток — из мушкетов. Наклеивали на картон атласные карты и стреляли по жокерам — из луков.
Устраивали шутовские бои.
Самый веселый и трудный бой выдумал обаятельный балагур Алексей Орлов, майор Преображенского полка. Этот бой он назвал «щуки — гладиаторы».
В схватке участвовало пятеро бойцов. Они раздевались, оставляли, по олимпийскому обычаю, лишь набедренные повязки. Бросали жребий, и пять красавиц фрейлин приносили каждому по щуке. Щуки обязательно живые, плескались в оцинкованных лоханях. По условиям игры, вес щуки превышал пять килограммов. Борцы — на специально построенной площадке, мраморной. Музыканты — на ветвях окружающих деревьев, играли на волынках и валторнах.
Гладиатор брал щуку двумя руками за хвост и старался сбить с ног остальных четверых. Зрелище — самое смешное. Щуки вылетали из рук и летели в толпу вельмож и их любовниц. Все — смеялись. Старцы-сократы, маститые маршалы бросали ломбер и фаро, чтобы посмеяться от души. Щуки вспыхивали в воздухе, на солнце. Чтобы щучьи тела не так просто выскальзывали из рук, борцы предварительно отращивали ногти и закрепляли лаком.
В конце концов разбивали вдребезги всю рыбу, четыре окровавленных тела уносили к лейб-медикам, аплодировали. Из глаз у побежденных — слезы и слезы, но гладиаторы силились улыбаться и улыбались. Победителя, окровавленного не меньше остальных, но еще кое-как переставляющего свои две ноги, поднимали на руках двенадцать девушек, преподносили ему жезл — золотой трезубец Посейдона, надевали на его перемешанные с кровью кудри зубчатую корону морского царя.
На эту ночь он оставался королем пиршества, потому что к этому времени настоящий император Петр III, неумолимо буйный в пьянстве, уже, как и полагается, отмолился и отбуйствовал до потери сознания, спал в своей спальне под балдахином.
Этот бой Орлов выдумал для себя: он всегда был победителем. Если он останавливал колесницу, в которую запрягали шестерку скакунов, ухватив ее за заднее колесо, — что стоило ему размозжить пятикилограммовую рыбешку о гордые головы четырех гимнастов!
Победителю позволялось делать все что заблагорассудится. Он и делал. Разумеется, его посягательства не распространялись на императрицу. Разумеется, в большинстве случаев его вниманием овладевала именно она. Несмотря на завистливые протесты кандидатов в фавориты, мечтателей. Екатерина все-таки была обаятельна и хороша: один из последних фаворитов, граф Ланской, получил пуговицы для камзола, которые были оценены дворцовым бриллиантщиком Позье в 1000000 рублей, — пуговицы за любовь.
Но не всегда эквилибристика со щуками была благополучна. Случались и неприятности. Князь Петр Васильевич Гагарин, девятнадцатилетий претендент на фавор, прапорщик Измайловского полка, 1 июня 1762 года, из-за отсутствия Орлова, стал венценосцем. В ночь с первого на второе июня он пожинал плоды своей победы в будуаре императрицы, а в девять часов утра, когда уже было солнечно, как днем, он как-то вдруг, никому ничего не сказав, — умер.
На такие игры и пиры приехал Петр III 28 июня.
Он не был в одиночестве, как это казалось. С императором была свита: граф Разумовский А. Г., гофмаршал Измайлов M. M., обер-егермейстер Нарышкин С. К., камергеры князь Гагарин и граф Головин, тайный кабинетский советник Олсуфьев, статский советник Штелин, голштинский тайный советник фон Румор, прусский министр барон Гольц, эстляндский депутат граф Штейнбок, принц Голштейн-Векский, фельдмаршал граф Миних, обер-гофмаршал Нарышкин А. А., шталмейстер Нарышкин Л. А., генерал-лейтенант Мельгунов, сенатор граф Воронцов Р. И., генерал-адъютант князь Голицын И. Ф., генерал-адъютант Гудович, генерал-майор Измайлов, голштинский егермейстер Вредаль, статский советник тайный секретарь Волков, вице-канцлер Голицын, начальник канцелярии от строений Бецкий И. И., а также их супруги, дочери, невесты, несколько свитских вдов и компаньонки этих женщин, а также адъютанты, лакеи, повара, парикмахеры, телохранители, медики.
Кареты, коляски, длинные линейки запрудили весь Петергоф.
Получалась внушительная государственная толпа. Собралось все правительство Российской империи, чтобы отвлечься, повеселиться по-человечески.
Не хватало только молодой императрицы и ее афоризмов. Императрицы-то, к несчастью, и не хватало.
Но в этом никто не был виноват. Ни она, ни они.
Она — потому что не могла же она предвидеть, что на рассвете затеется переворот.
Они — потому что не могли же они предвидеть, что Екатерина ни с того ни с сего уедет в Петербург и будет показывать в столице чудеса и фокусы (стратегия восстания!).
Никто ничего не знал. Что-либо узнать было не у кого.
Они приехали в два часа пополудни.
Жара. Барабаны. Флейты.
Золотые английские кареты, покрытые белым лаком. Форейторы в конюшнях кормили лошадей.
Столы в саду накрывали лакеи-ветераны в крашеных париках, в красных чулках, шерстяных и шелковых.
Но дворец был пуст.
По сравнению с древними маршалами правительства, императрица была еще дитя. Но не настолько, чтобы играть в кошки-мышки.
Солнце сияло во все небо.
Дамы в брюссельских чепчиках; в фонтанах бронзовые статуи греческой мифологии, а дамы дышали воздухом фонтанов. Они говорили, что эллины все-таки оригинальные творцы, а Рим — плагиат.
Фонтаны тяжело шевелились.
Играло четыре оркестра. Котильон, контраданс, кадриль фанданго.
Адъютанты в штиблетах для бальных танцев играли в детский триссет.
Бабушки играли в фараон краплеными картами. И пили кисель из ревеня — эстландский деликатес — от живота.
Фельдмаршал Миних, воевавший в войсках: ландграфа Гессенского, польского короля Августа II, уже собиравшийся перейти на службу к шведскому королю Карлу XII, но Карл XII был убит под Фридрихсгамом, а Миних уехал в Россию и честно и славно служил Петру I, был первым генералом при Екатерине I, президентом военной коллегии при Петре II, генерал-фельдмаршалом при Анне Иоанновне, в 1740 году был главою заговора в пользу правительницы Анны Леопольдовны, был при ней первым министром, Елизавета Петровна лишила его всех чинов и сослала, Петр III возвратил ему все чины и возвратил из ссылки, — Миних ценил Петра III и единственный из вельмож остался ему верен до последней минуты, а после его смерти отказался служить Екатерине, и она его не трогала. Но о нем — ниже.
Классический тип фельдмаршала — толст, губаст, мнителен, — Миних давал советы Петру III. Петр слушал его старческие советы и не следовал им. Так, когда судьба императора была уже решена, Миних посоветовал ему (когда пришли арестовывать Петра) арестовать императрицу и расстрелять ее на месте. Совет, безусловно, хорош, но несколько несвоевремен.
Петр III сейчас играл на скрипке. Императрицы не было — император ждал известий.
Так все шевелились кое-как до трех часов.
В три часа лакеи принесли еще подносы: ликеры, а также вафли, мороженое, фруктовое желе, конфеты, орехи. Подносы расставляли в интимных беседках.
Трубецкой, Воронцов, Шувалов попросились в Петербург. Разузнать обстановку.
Петр отпустил.
Они уехали. Разузнали обстановку. И предали своего императора.
Двое предали одинаково, один по-своему.
Фельдмаршал граф Александр Иванович Шувалов, вдовый фаворит императрицы Елизаветы, приехал в Петербург, полный энтузиазма: отвлечь гвардию, арестовать или убить Екатерину. Петр не приказывал ему ничего, только собрать сведения. Отвлечение, арест и убийство — инициатива Шувалова. Он прокрался в Зимний дворец и с пистолетом в руке вошел в приемную императрицы. Его знали и любили офицеры, беспрепятственно пропустили, но выстрела не последовало. Екатерина подвела фельдмаршала к окнам дворца и попросила: посмотрите на площадь, — там сплошной массой стояли солдаты. Фельдмаршал струсил и без сопротивления присягнул императрице. Так и присягал с пистолетом в руке. То же самое произошло и с фельдмаршалом князем Никитой Юрьевичем Трубецким. Только этот фельдмаршал, когда присягал, вспомнил про пистолет, спрятал за пазуху.
Канцлер Михаил Илларионович Воронцов приехал в Петербург и стал пламенно отговаривать Екатерину: не надо восстания, пускай развиваются мануфактуры и торговля. Императрица возразила. Он — тоже. Тогда Екатерина попросила своих офицеров на минутку выйти. Они вышли. Императрица, ни слова не говоря, дала Воронцову пощечину и пообещала виселицу, — как-никак, дружок, а ты — дядя любовницы Петра; после пощечины канцлер пошел присягать; после присяги Воронцов попросил, чтобы к нему приставили офицера — как будто повели присягать насильно; офицера дали. Так Воронцов обезопасил себя: и струсил — и остался чист.
