Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание
— Что это? — сдавленно проговорил Святослав.
— Это воины царя Набсура гонят в жаркий Египет и Вавилон пленных русов. Великая часть Руси тогда была подчинена Набсуру…
— Отчего ж так вышло? — дрожащим от волнения и возмущения голосом спросил княжич.
— Оттого что не было тогда лада на Руси. Помнишь, я рассказывал байку про Усилу Доброго? В те времена начались распри и войны между родами, ослабла Русь, и пришли тогда злые вайлы[6], убили вождей, захватили людей наших в плен и увели в страшное рабство.
Святослав отвернулся. Ему было обидно и больно смотреть на позор Пращуров.
— Гляди, княжич, и запоминай горький урок! — сказал волхв. Святослав повернул голову и посмотрел в криницу.
По широкой степи вновь двигалось войско, которому, казалось, не было ни конца ни края. Впереди на тонконогом коне, в шёлковых одеждах, окружённый многочисленной свитой, гордо ехал военачальник с надменным взором чёрных очей.
— Это персидский царь Кир, — пояснил Велесдар. — Он уже разбил передовые войска русов и теперь жаждет покончить с остальными силами. Но главной сечи не будет, — ответил кудесник на вопросительный взор княжича, — русы небольшими отрядами будут нападать на врага то с одной, то с другой стороны, днём и ночью делать вылазки в стан неприятеля, уводя лошадей, сжигая шатры, круша обозы, изматывая и обессиливая противника. В одном из таких дерзких набегов будет схвачен сам Кир с несколькими военачальниками.
Святослав увидел понуро стоящих персов в изорванной одежде. Два дюжих руса, вооружённые медными мечами, подвели Кира к невысокой, по сравнению с остальными воинами, женщине в доспехах, со строгим лицом и уверенной осанкой, чем-то напомнившей княжичу его мать.
Она произнесла несколько чётких и коротких фраз. Кир после того, как ему перевели слова предводительницы русов, резко вскинул голову, и в его очах блеснула безграничная ненависть и тоска.
Изображение зарябило и исчезло.
— Что это за женщина и что было потом? — обратил княжич к волхву взволнованное лицо.
— Это Мать-Сиромаха, вдова прежнего царя Маха, которая стала предводительницей в те тяжкие времена. Вначале Кир хотел, чтобы она вышла за него замуж, а когда она отвергла предложение, пошёл войной. Персы убили сына Матери-Сиромахи Винамира. И она велела в отместку казнить всех пленных персов, а их кровью напоить Кира допьяна, а потом снять ему голову, чтоб впредь вайлы не зарились на чужие земли.
Лишившись своих военачальников и царя, измотанные и обескровленные, персы были вынуждены уйти.
— Они больше не приходили? — спросил отрок.
— Приходили, под рукой уже нового царя Персиды — Дария. Слишком уж лакомым куском были наши края, да и помнили они о той первой победе, когда захватили столько рабов… Но к приходу Дария наши люди приготовились основательнее. Нападали на врага небольшими стремительными отрядами, засыпали в степи колодцы по пути движения персидского войска или бросали в них трупы животных. В то же время на полуночи собиралась большая рать. Шли на помощь сербы, шли славутане с широкой Непры, шли люди с Карпат-горы, с Голуни и других мест.
— И они отразили персов? — забежал с вопросом наперёд Святослав.
— Гляди, — вновь кивнул в криницу Велесдар. Перед их взором двигалось войско Дария. Сосредоточенные лица воинов, огромные обозы. Конные дремлют в сёдлах, пешие идут тяжёлым медленным шагом. Хотя ни ясным днём, ни тёмной ночью нет им покоя от внезапных атак и метких стрел варваров, тут же уносящихся прочь на своих быстрых низкорослых лошадках, хотя высохла вся трава, отравлены источники, а люди и животные гибнут сотнями, но неумолимо стремится вперёд Дарий, объявивший себя новым владыкой Вселенной.
Справа в колышущемся от зноя воздухе поднимаются клубы пыли. Опять атака степных варваров? Военачальники дают приказ готовиться к схватке. Но что это? Пыль не серая, а какая-то белесая. В небо с тревожными криками взлетают птицы, а вскоре, не боясь людей, навстречу живой лавиной мчатся степные звери: сайгаки и туры, корсаки и волки, вместе с ними скачут зайцы, бьют крыльями дрофы и стрепеты, рыжими молниями мелькают лисицы. Это не пыль, а дым! Горит степь, и ветер дует прямо в лицо!
Против такого врага бессильны меткие стрелы, острые копья и мечи, щиты и палицы, — эта мысль доходит до каждого. Лошади взвиваются на дыбы, испуганно ржут и поворачивают вспять, не слушаясь всадников. Кричат перепуганные ослы и верблюды, в сутолоке сцепляются обозные телеги. Огромное войско разворачивается, и начинается бегство, гонка с огненной смертью, несущейся по пятам на быстрых крыльях ветра.
Когда проходит вал огня, на ошалевших обожженных персов обрушиваются тьмы русов, и начинается сеча.
— Матерь-Сва с нами! Слава Индре-Перуну! — загремели боевые кличи русов. По дымящейся степи они помчались на врага, и теперь это был уже не набег одного-двух полков, а выстроенные боевым порядком крылья конницы, за которыми, сверкая медными наконечниками копий, двигались пешие рати.
Жуткая кровавая сеча закипела средь выжженной полуденной степи. Падали в пепел пришедшие за добычей и рабами персы, падали осенённые лучами златокудрого Хорса русы, в последний раз обнимая горячую землю. Чёрный пепел вихрился над полем битвы, перемешанный с серой пылью, и белесый дым стлался над степными просторами, заволакивая зерцало криницы. Вскоре там уже ничего нельзя было разглядеть.
— Мать-Сиромаха к тому времени уже стара была, но дельным советом помогала новому вождю — Кнышу. Дарий бежал, земля осталась за Пращурами. Больше персы на нас не хаживали. А потом иранцы и вовсе стали в дружбе с нами, — заключил отец Велесдар. — Ну, хватит на сегодня, пойдём-ка рыбы в озере добудем да юшки на обед сварим.
— Выходит, деда, Пращуры наши давно в этих местах живут? — спросил Святослав по пути к озеру.
— С самых прадавних времён, — отвечал Велесдар. — Только называли их в разные времена по-разному. Когда ещё Великая Стужа была, наши Пращуры, защищаясь от ветра и холода, носили бараньи жупаны с высокими воротниками-комырями, за то их и прозвали Комыри или Киморы. Потом, когда с греками торг вели, продавали скот, который в древности «скут» назывался. А греки по-своему произносили «скуфь», а Пращуров прозвали «скуфами» или «скифами», то есть «скотоводами», а их высокие бараньи шапки «скуфьями». А когда они на священной Рай-реке жили, то назывались Орайцами или Арийцами. Те племена, которыми Мать-Сиромаха правила, получили название «сиромахи» или «сириматы». По месту обитания многие племена назывались — древляне, которые в лесах жили, поляне — в полях, дрягова — в болотах, сиверцы — на полуночи. А также по виду занятий — вены, оттого что вено венили, то есть снопы вязали; серпы — тоже хлеборобы, которые серпами жали; рыбоеды в основном рыбой питались; млекане — молоком; будины грады деревянные искусно строить-будовать умели. Тавры быков разводили; костобокие прославились тем, что первыми научились делать костяные панцири, и много всяких других было племён. Однако все они себя Славяно-Русами называли, оттого что богов своих славили, по цвету волос все русыми в те времена были и с другими племенами не смешивались. Потом, правда, смешения начались, — с оланцами-ланями смешались, получились русо-лани, с древними кельтами — венды, с иранцами — иреи. А нынче уже тех смешений не перечесть — войны, походы, переселения, — всё оставляло след в русских родах.
— Ты говорил, — снимая рубаху, чтобы залезть в воду, продолжал Святослав, — что русы аж в Индику ходили?
— Ходили, а потом вернулись назад к Волге, а затем и дальше на заход переселились. Среди них был и род праотца нашего Ория с сыновьями, но про то я тебе завтра расскажу. Давай бери острогу да высматривай рыбу, что пожирнее…
Назавтра Святослав проснулся с радостным предвкушением продолжения чудных видений. В охотку совершил утреннее омовение, поупражнялся в подражании ходьбе и бегу разных зверей и, наполнившись ожиданием, присел у криницы, где Велесдар уже творил заговорную молитву на воду.
И вновь предстало видение.
Седой, но ещё крепкий старик и вместе с ним трое рослых юношей стояли у подножия высоких гор, глядя на зелёные благодатные долины, на которых паслись стада и отары.
— Многие лета, — сказал старик, — водил я племена наши в поисках благодатных земель. Ходили мы через горы Кавказийские, через пески многие, в края неведомые, но нигде не обрели покоя. Чужие племена вставали на нашем пути, голод, смерть и тяготы преследовали людей и животных. Наконец, достигли мы этих степей зелёных, и Кий уже заложил град. Однако, сами видите, для всех места недостаёт. И позвал я вас, сыновья мои, сказать, что надобно разделиться. Поскольку Кий градостроительство начал, пусть здесь останется.
