Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание
— Эге, брат, да ты никак с волком серым повздорил! — Старый волхв говорил серьёзным тоном, пряча улыбку в белую бороду. — Давай-ка я раны твои мазью смажу…
— Я в терновнике оцарапался, — морщась от боли, пока старик смазывал ему раны, сердито обронил Святослав.
Когда пообедали и сидели подле огнища на широких колодах, Велесдар вновь вспомянул про терновник. Сидя с прикрытыми очами лицом к солнцу, волхв чуть покачивался, будто плыл на невидимой лодии.
— Видишь, запамятовал я про терновник, а он тут как тут, про себя напомнил. Он многой премудрости научить может…
— Какой премудрости, дедушка?
— А такой, чтоб ни зверь лесной, ни острия вражеских клинков не могли тебе вреда причинить.
— Не уразуметь мне, деда Велесдар, при чём зверь лесной да клинки до терновника?
— А при том, что и зверь лесной, и терновник, и враги — все чуют, когда человек боится. И тогда уж несдобровать ему, быть битому, поцарапанному и поверженному. Потому как только затянутся твои раны, начнём постигать науку бесстрашия. Без той науки не быть воину, не быть князю Руси Великой, не быть просто славянину, следующему тропой Прави.
«Понятное дело, — думал Святослав, — враг и зверь лесной чуют, когда страх во мне, а как же терновник, разве он тоже разумеет, боюсь я или нет?» Отрок не торопился всё выспросить у старого волхва, потому что тот уже научил его, — прежде чем спросить о чём-либо, нужно постараться разобраться самому. В первые дни пребывания в Кудесном лесу часто в ответ на вопрос ученика старый волхв отвечал вопросом: «А ты сам как думаешь?»
Утро выдалось туманным, серая мгла запуталась в кустах и заполонила ложбины. Святослав стоял перед тропкой, что вела сквозь терновник, в нерешительности. Следы от первой пробежки сквозь колючий кустарник едва сошли, и не верилось, что можно преодолеть его без новых кровавых отметин. Но показать стоящему подле деду Велесдару свой страх княжич не мог, уж лучше пусть снова царапины и боль, чем позор. Он сделал несколько не очень твёрдых шагов в направлении колючей тропы.
— Стой! — Оклик волхва остановил в тот миг, когда первые острые шипы только коснулись тела. — Не годится так! — Голос старого кудесника был строг. — Ты кого обхитрить собрался, терновник или себя? Мы не греки и не хазары, хитрость нам не к лицу. — Кудесник воздел руки, постоял так, глядя в Сваргу, и отрок с изумлением увидел, как небо над их головами прояснилось, хотя вокруг по-прежнему было хмуро и сыро. — Мы не имеем страха, потому что мы дети и внуки богов светлых, коих славим от века до века! И течёт к нам от богов наших сила немереная, и нет той силы сильнее! — Слова Велесдара рокотали, будто отзвуки грома, а из очей, казалось, струился свет.
Старый волхв снял рубаху и двинулся прямиком через терновник, как будто шёл через свой огород подле избушки. Святослав сразу вспомнил огненную тропу в Купальский день, когда он пробежал по ней легко и невесомо, не страшась Огнебога. Слова и пример кудесника как тогда, так и сейчас воспламенили в сердце юного княжича какой-то чудный огонь. Огонь этот был так силён, что сжёг без остатка и страх перед терновыми шипами, и внутреннюю неуверенность. Гордая сила богов, которую призвал старый кудесник, подхватила его и легко понесла сквозь кустарник. Он чувствовал, как скользят острые шипы по телу, но ни боли, ни страха не было вовсе. А когда, пройдя сквозь колючий частокол, взглянул на своё тело, то с удивлением обнаружил, что на нём нет ни единого кровоподтёка или ссадины, только лёгкие, едва заметные царапины. Старый кудесник стоял подле, и глаза его сияли радостью за ученика.
Потом у Святослава ещё не раз были кровавые следы от пробежек сквозь терновник, но он знал, что, собрав волю и приобщившись к силе богов, можно пройти эту тропу невредимым. И это со временем стало получаться всё чаще и чаще. Когда же случались царапины, Святослав понимал, — терновник просто даёт знак, что он где-то оплошал, не вполне собрался с духом и мыслями, и княжич благодарил его за науку.
Глава 4
Криница прошлого
Сидя на бревне и держа в руках дощечку, покрытую воском, Святослав корпел над письменами. Покусывая кончик костяного стила, он долго раздумывал, прежде чем вывести слово.
— Видишь, — говорил Велесдар, — варяжской речи и письму рунами тебя Асмуд и Свенельд научили, это хорошо, поскольку ты из рода Рурикова, но мать твоя — славянка, и править ты будешь Русью, потому русские письмена должен знать как свои пять пальцев!
Старик принёс несколько свёрнутых кож. Когда развернул, там оказались ряды букв, и отец Велесдар стал показывать, как писались те или иные знаки раньше и как они пишутся теперь.
— Слово для человека имеет великую силу, — поучал кудесник. — Им можно ободрить унылого, излечить немощного, а можно и здравого ввергнуть в смертную тоску и даже убить. С древнейших времён люди передавали друг другу знания изустным словом. Человеческая жизнь коротка, но память Рода вечна. И текут сказания и былины от прадавних Пращуров к правнукам, а от них — к грядущим потомкам, как река полноводная. Но на земле случаются войны, пожары, землетрясения, иные беды, в которых может погибнуть целый народ, и некому будет передать зёрна накопленных знаний и опыта. И потому Велес-бог открыл русам чаровные знаки, с помощью которых слова можно записать и сохранить знания на многие века. Потому издавна кудесники ведут летописание о временах и событиях, повествующих, кто мы есть и откуда. В письменах хранятся Свароговы законы, звёздные науки, премудрости лечения людей и животных, секреты трав, варения зелий, заговоры и многое-многое другое. Без сих письмен стали бы мы безродным племенем, пустым, как перекати-поле…
— А о чём тут писано? — осторожно касаясь других свитков, спросил Святослав.
— Сие повествование о том, как жили наши предки в глубокую старину, с кем сражались, в какие земли переселялись.
— Деда Велесдар, почитай мне! — Глаза отрока загорелись голубыми огоньками пытливости.
— Почитать-то можно, — ответил волхв, — да не уразумеешь ты. Эти древние письмена писались так давно, что, кроме нас, кудесников, никто их не прочтёт и не растолкует, — язык с тех пор изменился и знаки. А есть ещё более древние писания, которые хранятся у Великого Могуна, и только сам Могун да ещё несколько кудесников на всей Руси их читать умеют.
— И ты тоже, деда Велесдар? — не унимал любопытства отрок.
— И я. Жрецу Велеса, бога Мудрости, по чину положено все премудрости знать, в том числе и чаровными знаками ведать. Я про древнее хотел с тобой позже речь вести, но если у тебя возникло желание…
— Возникло, отче, весьма сильное желание! — не унимался Святослав. — Почитай и растолкуй мне древние книги!
— Почитать? — Старик призадумался. — Нет, — поднял он палец, — лучше покажу. Не всё, конечно, но кое-что из написанного тут, — Велесдар обвёл рукой свитки, — сам увидишь…
— Где увижу? — не понял отрок.
— В зерцале времён, — загадочно ответил старик и больше об этом не говорил.
Назавтра утром, отправившись с волхвом на мовь и уже привычно покряхтев и побегав после ледяной купели, Святослав надел рубаху и спросил:
— Мы пойдём нынче смотреть праздник богов?
— Нет, княжич. С сего утра, как я и обещал, буду открывать тебе прошлое Руси. А оно во многом тяжкое, так что будь готов к неприятному и даже страшному. Далеко не всё сейчас твой детский разум объять сможет, но всё это останется в памяти и будет осмысливаться по мере взросления…
Старик опустился на колени перед чистой криницей и стал шептать в её холодное глубокое нутро, в котором ещё отражался ущербный месяц.
— Ты, Живая Вода, текущая через Вечность, и ты, Месяц, исчисляющий время, текущее, как вода! Вы — соратники Числобога, ведущего счёт великим и малым числам Яви, вы — пронизывающие всё сущее, проливающиеся с небес и истекающие из земных недр, к вам обращаюсь я на пороге грядущего дня и уходящей ночи: откройте юному княжичу неведомое, дайте зреть течение прошлого!
Велесдар простёр руки над источником и сделал несколько круговых движений противосолонь — как бы протирая водяное зерцало.
— Гляди! — велел он отроку.
Святослав с внутренним трепетом и волнением заглянул в тёмную чашу родника. Вначале он ничего не увидел, только отражение бледной утренней Луны и исчезающих с небосклона звёзд.
— Хорошо гляди, княжич! — негромко, но повелительно прозвучал во второй раз голос волхва.
Святослав прикипел очами к поверхности, подёрнутой сине-золотой плёнкой отражённого неба, и ему показалось, что Луна и звёзды стали более чёткими и ясными. И тут отрок обнаружил, что Луна в кринице отражается дважды.
— Деда! — изумлённо прошептал он. — Отчего в кринице две Луны?
