Борис Тумасов - Иван Молодой. "Власть полынная"
Князья-воеводы ехали обочиной дороги в большой карете с лошадьми, запряжёнными цугом.
Князь Стародубский, второй воевода, слушал Холмского. Выглянув в оконце кареты, согласился:
- Да уж куда как круто взяли. С какой стороны новгородцам защищаться, коли с Двины и Вятки, Волоколамска и Торжка московские полки наседают.
- Новгороду по-доброму бы покориться.
- Как по-доброму, когда новгородцы к вольной, вечевой жизни привычны.
- То бы всё ничего, ежели бы они власть великого князя не отвергли да на Литву не поглянули, Казимиру не поклонились.
- Покуда архиепископ их придерживал, они смирялись, а как умер владыка, так новгородцев и понесло. Владыку Феофила избрали, а на рукоположение в Москву не отпустили.
- По слухам, бояре новгородские к унии склоняются.
- Нет, Новгород на унию не согласится…
Гомон, крики, топот множества ног, конское ржание не умолкали, и только к ночи, когда полки останавливались на ночёвку и князьям ставили шатёр, всё стихало.
А поутру лагерь оживал, полки выступали в поход.
Когда к Русе подходили, стало известно, что новгородцы готовятся выставить против Москвы ополчение.
Глава 10
Весть, что в Москве готовятся к войне с Новгородом, знали давно. Однако новгородцы не очень хотели верить в это. Все надеялись, что пугает их великий князь московский. Вот ведь присылал к ним молодого великого князя Ивана, тот грамоту привозил, да что из того. И уж никак не могли они подумать, что Иван Васильевич начнёт боевые действия летом, в пору распутицы.
Однако Иван Третий войну начал. С окраин новгородских, с пятин, которые с давних лет платили дань Новгороду, повели московские воеводы военные действия. А вскоре полки московские с самим Иваном Васильевичем на Волоколамск двинулись, к Торжку подступили и пустошат новгородские земли.
Собрали новгородцы Совет господ. Марфа Борецкая на него не явилась, в сердцах бросила:
- В науку Новгороду, отказались поклониться Казимиру!
Уверена была Посадница, не осилить московским ратникам новгородские укрепления. Ведь искони повелось, что у Новгорода всегда великие князья киевские искали защиты.
На Совете господ назвали на главного воеводу имя Василия Казимера, дряхлого полководца, воевавшего ещё пятнадцать лет назад под Русой. В помощь Казимеру вторыми воеводами и советниками назначили Василия Селезнёва и Дмитрия Борецкого.
Стали скликать войско. Вспомнили прежние лета, когда Новгород выставлял по сорок тысяч ратников и одерживал победы.
Но то было давно, а ныне Иван Третий уже идёт на Новгород. С превеликим трудом удалось призвать около пяти тысяч ратных людей и ремесленников, из которых многие и на коне не сидели, оружием не владели. А у бояр новгородских и дружин нет.
А тут ещё владыка Феофил заупрямился, не даёт своего благословения на войну с Москвой. Уж на архиепископа Совет господ давил, согласия требовал и убедил лишь позволить владычному полку выступить на Псков, потому как псковичи отказались помочь новгородцам…
Собралось новгородское ополчение, толпятся ратники в бездействии, из Новгорода ни шагу. Снова сошлись старейшины на Совет господ - призывать воеводу Казимера выступить навстречу московским полкам. Но Казимер упирался, настаивал на подготовке Новгорода к обороне. Боялся старый Казимер: побьют его московские воеводы.
Роптали новгородцы, ратники из ремесленников грозили разойтись по своим слободам. Еле убедили воеводу Казимера двинуться навстречу московскому войску. А ещё раньше ушла на ладьях к Ловети пешая новгородская рать, вторая готовилась.
Из города воинство новгородское выступило нестройными полками: лучники, копейщики, мечники. Конные с саблями едва на конях держались, умения не хватало. И всё это скопище воевода Казимер повёл на Шелонь.
Марфа Исааковна, убедившись в нерасторопности старейшин, сама принялась формировать конный полк из детей боярских. За свой счёт покупала оружие, лошадей. Говорила сыну:
- Тебе, Митрий, доверяю стоять против обидчиков наших. Постой за Новгород вольный.
Дмитрий Борецкий уводил полк в уверенности, что вернётся с победой. Застучали конские копыта по деревянным настилам мостовых, и через распахнутые ворота боярская дружина покинула Новгород.
Шли с изгоном. Дворянский полк, сверкая броней, врывался в новгородские городки, не ведая пощады, рубил встречных, грабил домишки жителей. Холмский посмеивался:
- Добром надобно покоряться! Неукреплённая Руса пала без боя. Не дав времени на разор, воеводы двинули конников на Коростень, что близ устья Шелони. Засуха. Всю весну не было дождей, не было их и в мае. Болотистые дороги стали проходимыми, конница шла без труда на рысях. Ехавшему бок о бок второму воеводе Холмский сказал:
- Пожалуй, Фёдор Давыдыч, не грех ратникам отдых дать, притомились и люди и кони.
Стародубский согласился:
- Пора. В Коростене и передохнут.
- В Коростене владычный полк архиепископа Феофила стоит. Не заморённый.
- Сопротивляться будет?
- Сломим…
Далеко вперёд выслали воеводы авангард.
Полкам велено было не останавливаться, лишь быть наготове и успеть развернуться для боя.
Из авангарда пригнали несколько пленных новгородцев. Те сообщили воеводам:
- Владычный полк Коростень покинул, а воеводе архиепископ Феофил настрого наказал не сопротивляться великокняжьим полкам московитов.
У десятника авангарда Холмский только и спросил:
- Новгородцы, каких захватили, сами сдались аль сопротивлялись?
И, услышав, что отбивались, рукой махнул:
- Добейте их!
В Коростене дворяне расположились на отдых. Коней расседлали, от брони освободились, довольные. Многие тут же улеглись спать, даже от обеда отказались.
Скинув кольчугу и ополоснувшись, Фёдор Давыдович направился к лагерю, обходил спящих, караулы проверял. Посмеивался в бороду:
- Теперь до утра не добудишься…
А в тот день, когда дворянский полк вступил в Коростень, по реке плыла судовая новгородская рать. С передового челна увидели новгородцы множество отдыхавших военных. Костры дымят, ратники по городку разбрелись. Неподалёку пасутся рассёдланные кони.
Новгородцы с челна удивлённо смотрели на незнакомых ратников, спрашивали друг друга:
- Псковичи, что ли?
- Кажись, нет. И не литвины, каких Казимир привести должен Новгороду в подмогу…
- Да московиты это, эвон погляди, стяги их! Новгородцы весла опустили, дивились:
- Люд на ладьях уведомить, пущай к берегу пристают.
- Нападём на московитов нежданно, сонных перебьём!
- Давай робята, греби к берегу. Мы сойдём, а вы к ладьям выгребайте, пущай причаливают, пока с берега караульные не узрели и тревогу не заиграли…
Вскоре ладьи новгородцев уже приставали к берегу» судовая рать высадилась и с криками, размахивая боевыми топорами, ударила по спящему лагерю. Рубили сонных, крушили. Крик и дикое конское ржание повисли над Коростенем.
Пробудился Холмский, ратник помог броню надеть, с саблей в руке выскочил воевода из шатра, кинулся в гущу боя.
Увидев его, дворяне опомнились, битва выровнялась. Ждут новгородцы: самое время владычному полку на московитов обрушиться, - да неведомо судовой рати о запрете владыки - в бой с полками государя московского не вступать.
Заиграли московские рожки, пошли дворяне в наступление. И побежали новгородцы. Фёдор Давыдович Стародубский, второй воевода, голос подал:
- Отсекай новгородцев от ладей! От берега тесни! Согнали пленных в одну толпу. Холмский допрос снял, а узнав, что по Ловати прошла вторая судовая рать, спросил князя Стародубского:
- Что с пленными делать? Нам вдогон второй судовой рати поспешать?
Фёдор Давыдович пожал плечами:
- Обуза нам, князь!
- Обузой не будут. Вели, князь Фёдор, в сабли их взять, в топоры!..
Когда побоище было окончено, сели дворянские ратники в седла, заиграли рожки наступление, и пошли дворяне вслед ушедшей по Ловати второй судовой рати…
В Новгороде ждали известий от воеводы Казимера. Но он от города далеко не отошёл, остерёгся. Случись беде, за стенами новгородскими можно отсидеться.
Бранились новгородцы, зло насмехались над незадачливым военачальником:
- Казимер к стенам городским припал, как дитя к сиське!
- Из этого воеводы песок сыплется, а в душе страх засел!
Участились побеги из ополчения. Убегали из Неревского полка, из Плотницкого… Скрывались в своих ремесленных слободах…
Ждала известий и Марфа Борецкая. Ни от воеводы Казимера нет утешительных вестей, ни от сына Дмитрия. А ещё ждала, что привезёт её дворецкий, которого она послала к великому князю литовскому. На свой страх и риск нарядила она посла с письмом и в нём не просила, требовала взять под своё прикрытие Новгород.
