Валентин Гнатюк - Святослав. Хазария
– Так это тебя Булатом кличут? Крепко, гляжу, тебя хазары с жидовинами пометили знаками своей «любви», – заметил князь, отмечая многочисленные шрамы на могучем теле руса и одобрительно глядя на его богатырскую стать.
– Я им тоже вчера свою «любовь» выказал от всей души, – ответил Булат.
– Дякую тебе за подмогу в сече нелёгкой. Земля по Дону, что ещё пять лет тому назад Киеву отошла, теперь возвращена, – молвил князь, кивнув в сторону сожжённого Саркела. – Хватит хазарам на ней хозяйничать. Хочу назначить тебя, Булат, начальником сторожевого полка сего рубежа. Полк сам соберёшь из славян, что здесь обитают, из бывших невольников, кто Руси служить пожелает. Поручаю тебе дань собирать с купцов, что товар через границу везут, а их через Дон, сам знаешь, немало переправляется. Дань эту, после вычета полкового довольствия, в Киевскую казну отправлять. В случае опасности какой, вражьих вылазок супротив Руси, немедля знать давай.
Ошеломлённый от неожиданности Булат стоял перед князем и не мог вымолвить ни слова в ответ. Он был привычен к ударам судьбы, ожидал от беседы с князем чего угодно, но такого…
– Не, княже, – наконец выдавил с трудом богатырь, – не смогу я, какой из меня начальник, да я же…
– Сможешь, брат, такой тебе мой наказ. Не зря же тебя Булатом назвали! Держи, вот тебе мой знак княжеский. – Святослав достал из небольшого кошеля на поясе круглую костяную пластину с вырезанным на ней двузубцем в солнечном коловрате и протянул её бывшему невольнику. Затем князь махнул рукой, и громко затрубили рога, приказывая дружине становиться в походный порядок.
Уже сидя на коне, Святослав крикнул ещё не опомнившемуся Булату, который держал в одной руке повод коня, а в другой сжимал княжеский знак:
– Скоро из Итиля войско хазарское пойдёт, ты уж его не трогай и дани не бери, с теми хазарами мы сами рассчитаемся!
Дружинники раскатисто рассмеялись.
– Прощай, Булат! – крикнул, перекрывая конский топот, Вышеслав, проезжая мимо всё ещё стоящего на месте богатыря.
– Прощай, брат… – услышал он едва уловимое и снова не понял, чей это был голос.
Молодая дружина Святослава походным порядком шла к полуночи. А в сторону Киева, поднимая колёсами степную пыль, потянулся обоз из хазарских арб, на которых везли раненых, собранное и нуждавшееся в починке оружие, а также весть о первой победе Святослава – уничтожении ненавистного Саркела и гибели дерзкого Яшака, который больше никогда не придёт к стенам киевским. Везли и скорбный список погибших – горькие слёзы матерям, вдовам и близким. А к темнику Притыке был послан гонец с повелением князя Старой дружине пока Киев не покидать, поскольку он, Святослав, уходит к полуночи бить местных тарханов, дабы не могли они соединиться с Итильскими ратями.
По ковыльной степи гон шагом, гон вскачь текла Святославова дружина в земли Северские. Степной Стрибог, неся терпкие запахи полыни и молочая, овевал их враз посуровевшие за прошедшую ночь лица. По-иному глядели теперь молодые русичи на старые курганы и древние могилы безвестных народов, в которых вечным сном спали чьи-то цари и князья. Проходили тут когда-то несметные полчища обров, костобоких, языгов, было здесь великое царство готов и гуннов. Теперь по этим степям Святослав шёл на хазар. Лишь сильный народ и сильная держава сохранит себя и приумножится. Саркел – только первый шаг на этом великом пути, думал Святослав. Он будто сквозь времена зрел степь, ставшую местом и древних побоищ, и нынешних сражений, и мысли его текли так же вольно и широко, как ветер в ковылях стлался по бескрайним просторам. Ноги, руки и всё тело работали привычно и согласно с бегом коня, мерное движение помогало раздумьям, будто открывало невидимый третий зрак, и нынешнее виделось в единой связи с прошлым и грядущим. Святославу вдруг ясно вспомнилось видение в волшебной кринице: воин, летящий впереди на белом как снег коне. «Тот воин ты еси, князь Святослав!» Силён был в прозрении грядущего старый волхв Велесдар.
– Княже, впереди степная криница! – подскочив, доложил дозорный.
Святослав кивнул, выходя из раздумья, в который раз подивившись про себя тому, как мысленный образ вдруг из Нави перетекает в Явь. Только что он подумал о кринице, и вот она явилась почти в тот же миг. Подобное случалось часто, но как-то больше само собой, Святослав ещё не в полной мере владел «явлением образов», как это умеют делать волхвы. Они говорят, что Явь, Правь и Навь связаны между собой золотой пряжей, по которой одно перетекает в другое, и тот, кто владеет этой связью, владеет Истиной.
Утомлённая конница перешла на шаг. Святослав подал знак, и тотчас турьи рога весело пропели «отдых». Всадники начали спешиваться, разминать затекшие ноги и спины.
Святослав, оказавшись на земле, потрепал своего коня по крутой шее, погладил умную морду.
– Дякую, Белоцвет, за бой ночной нелёгкий и скачку полуденную, хорошо, брат, очень хорошо!
Молодой стременной подскочил, желая помочь расседлать жеребца.
– Я сам! – остановил его Святослав. – Лучше воды свежей принеси.
Стременной скинул рубаху, развязал мех и с удовольствием окатил себя нагревшейся на солнце водой. Затем, подхватив второй пустой мех, побежал к кринице.
Дружина организованно располагалась на отдых – по десятку вокруг каждого костерка. Кто-то уже высекал булатом огонь, кто-то с наслаждением разминал сухожилия и мышцы с помощью известных каждому всаднику упражнений. С каждым таким упражнением напряжение уходило из суставов и позвонков, по телу разливалась приятная истома, сменяющаяся бодрой лёгкостью.
От небольших костерков из сухой травы потянуло дымком.
Святослав, омывшись принесённой стременным холодной водой, взял полоску конского мяса из тех, что положил под седло утром у Саркела, разрезал её засапожным ножом и стал насаживать на сухой одревесневший стебель перекати-поля. Жёсткое утром мясо теперь стало мягким, просолилось лошадиным потом и легко насаживалось на такой походный вертел. Стременной, напоив коня и задав ему овса из перемётной сумы, достал своё кресало и высек огонь. Весёлые языки Семаргла заплясали по степной траве, трепеща от каждого дуновения Стрибога. Святослав стал обжаривать мясо над костром. В это время подоспел второй гридень, прислуживавший Святославу. Вытирая травой засапожный нож, он выложил найденные в степи головки дикого лука, чеснока и корни сладкого катрана. Вместе со стременным они омыли найденные травы водой и уже чистыми сложили на попону перед Святославом, добавив сухарей из поторочной сумы.
– Ловкие у тебя, княже, гридни! Гляди, уже трав намыли, костёр развели. А мой как ушёл копать, так доселе и не вернулся! – с обычной весёлостью воскликнул Горицвет, появляясь, по своему обыкновению, неожиданно, будто порыв степного ветра.
Святослав невольно улыбнулся, впервые за последние сутки, – присутствие неунывающего друга всегда разгоняло мрачные мысли.
– Садись, брат Горицвет. Пока твой увалень обернётся, мы уже отполдничаем, – предложил Святослав.
Горицвет и не думал отказываться.
«Воин, что молодой волк, должен быть поджар, подвижен и всегда голоден», – говорили им опытные наставники. Эти слова пришли на ум Святославу, когда он увидел, с каким удовольствием все – от простых воинов до темников – поглощали свою нехитрую еду, обжигаясь горячим полупрожаренным мясом, со смачным хрустом жуя головки степного лука, чеснока, сухари и коренья, запивая всё это чистой криничной водой, вкуснее которой, кажется, не бывает на свете.
Тут подошёл и гридень Горицвета – полная противоположность своему начальнику: ширококостный, молчаливый и, словно девушка, легко впадающий в смущение.
– Давай, что принёс, да и сам поешь! – махнул ему Горицвет, принимая коренья и протягивая дымящуюся конину, насаженную на острие ножа. – Князя вон благодари да гридней его ловких, что нас с тобой жалуют да подкармливают, не то давно бы от голода извелись… – шутливо-строго журил он увальня.
Гридни Святослава прыснули со смеху. Горицветов прислужник сконфуженно засопел, не поднимая очей, сел неподалёку и стал быстро поглощать мясо. Вдруг Горицвет замер, перестал жевать и, прикрыв глаза, потянул носом:
– Эх, благодать какая, жареной дичиной потянуло!
– Это гридень воево… – стременной Святослава запнулся и тут же поправился, – гридень советника Свенельда двух перепелов подстрелил, я видел, когда за водой ходил…
– Видал? – обернулся Горицвет к своему слуге. – Двух перепелов! А ты и корня вырыть не успеваешь, вот как! – с деланой укоризной сказал молодой темник.
– Так я же… это… – краснея, как девица, оправдывался богатырь. – Сам ведь сказал, лишнего не надо, а то я раздобыл бы дрофу или стрепета…
– Ладно, в другой раз добудешь, тогда мы уж князя на трапезу пригласим, гляди, не оплошай у меня! – продолжал балагурить Горицвет.
