Эптон Синклер - Широки врата

— Нет, но я могла бы предложить это. Альфи находится где-то там в тюрьме, и это плохо с нашей стороны, что мы ничего не делаем, если мы можем.

— Что мы можем сделать?

— Витторио может сделать довольно много с его связями в армии и с его друзьями. Он может увидеть Альфи, и, возможно, организовать для него лучшее питание. Ты должна что-то сделать, принимая во внимание твою дружбу с бедным мальчиком на протяжении всей твоей жизни. Может быть даже, что Помрой-Нилсоны могли бы оплатить расходы того, кто поедет и окажет такую услугу.

— Это, конечно, не принесёт никакой пользы Витторио, если станет известно его знакомство с Красным пленным.

— Возможно, нет. Но в последнее время Витторио не получал большой помощи от своего правительства, и он мог бы сделать что-то для себя лично. Возможно, он мог бы помочь вывезти Альфи из Испании.

«Но это сумасшедшая идея!» — вскричала Марселина. Бэдды никогда не стеснялись в выражениях.

— Может быть и так, я не знаю обстоятельств, и я не могу судить, я знаю, что пленные часто бегут, и в каждой армии есть люди, которые готовы смотреть на это сквозь пальцы ради приличной суммы наличных денег.

— Я уверена, что Витторио не будет ничего делать против своего правительства. Это было бы предательством, или чем-то в этом роде.

— Предположим, что Альфи даст честное слово не воевать больше против Франко, а молчать и вернуться в Оксфорд и изучать все, что он изучал, прежде чем у него возникла эта бредовая идея. Какой вред от этого будет итальянскому правительству или итальянскому делу?

— Это могло бы быть так, но, как Витторио сможет со всем этим управиться?

— Вот я и предлагаю, чтобы ты и Витторио поехали и попытались найти способ. Я совершенно уверена, что сэр Альфред был бы готов заплатить много денег для тех, кто мог бы всё это устроить, а Витторио, которому так надоело сидеть в режиме ожидания, мог бы найти себе приключение.

«Ланни за этим собирается в Испанию?» — напрямик поинтересовалась Марселина. Бьюти ожидала вопрос, и знала, что ей придется нахально врать. Это было отнюдь не в первый раз в её жизни. «Я не затрагивала эту тему с Ланни», — сказала она. Как и все искусные лжецы, она предпочитала возможно меньше отклоняться от истины и не сообщать, что Ланни сам затронул эту тему. — «Не было бы никакого смысла говорить об этом, если Витторио не заинтересован, Ланни в таком вопросе беспомощен. Итальянский офицер в форме может идти куда угодно и делать что угодно. Может даже оказаться, что пленного Альфи охраняют итальянцы. Вам следует просто поехать туда и посмотреть. Нет нужды говорить, что мы все должны сохранять доверие, и никогда не заикаться об этом кому-либо еще».

Как оказалось, Витторио был отнюдь не безразличен к предложению своей тёщи. Он и Марселина пришли к ней поговорить об этом, и самая проницательная женщина в мире слушала и наблюдала молодую пару, пытаясь понять, что было в их сердцах. Случай Марселины был прост: для неё это означало бесплатное путешествие с оплатой расходов. Дочь Бьюти не могла быть дочерью Бьюти без готовности ехать в любую часть мира, где есть роскошные отели и светское общество. Вся жизнь её матери состояла из таких бесплатных путешествий, и она сделала это своей профессией, быть полезной для людей, которые бы могли бы взять ее с собой. Она пыталась научить тому же искусству свою дочь, но беда была в том, что Марселина хотела путешествовать, но не хотела ничего делать взамен.

Что касается Витторио, то у него тоже была мать, которая обладала житейским опытом и искусством всё ему объяснить. Но кроме матери, был Муссолини, который научил его быть фанатиком, что было новым и опасным элементом в характере любого молодого человека. Насколько страстным фанатиком он был? Таким, чтобы остаться бедным остаток своей жизни и быть ущемленным официальными лицами, которые послали его рисковать своей жизнью и потерять руку в Африке? Бьюти сделала несколько намеков по этому вопросу и увидела, что молодой офицер отреагировал на них, как форель на муху. «Он больше всего хочет денег», — сообщила она своему сыну.

Предполагалось, что Ланни ничего не должен был знать об этих переговорах, но Витторио тут же попросил, чтобы Ланни включился в переговоры. Ланни, конечно, во всеуслышание заявил, что был поражен этим предложением, но боится, что такое предприятие может поставить под угрозу его позиции в качестве искусствоведа. Но когда было заявлено, что Витторио готов взяться за проект на свою собственную ответственность, Ланни не мог отказаться написать письмо сэру Альфреду Помрою-Нилсону. В этом письме он сообщил баронету, что ответственный человек был готов попытаться вывезти Альфи из Испании, и хотел бы знать, не сможет ли сэр Альфред авансировать путевые расходы на двух человек в течение месяца, и какие суммы он может согласиться оплатить другим людям, а также какое вознаграждение в случае, если они будут в состоянии доставить Альфи живым в любой нейтральный порт.

Это было то, что Ланни должен был бы написать, но, конечно, он на самом деле написал совсем другое. Он уже обсудил идею Витторио с Риком, и они согласовали кодовое название, Веронезе. Теперь Ланни писал, что у него был отличный шанс получить подлинную картину Веронезе, и просил, чтобы сэр Альфред написал Ланни следующий ответ: «Я получил ваше письмо с изложением плана вашего друга и с удовольствием оплачу разумные расходы двух человек, но не более, чем на месяц. Я готов выделить дополнительные суммы, не превышающие две тысячи фунтов, которые вы можете разрешить им выплачивать другим лицам, и как только я увижу окончательные результаты их усилий, я выплачу им награду в две тысячи фунтов. Я поместил одну тысячу фунтов на ваш счет в вашем банке в Лондоне».

Вряд ли такого рода письма будет писать любой здравомыслящий человек. Но Ланни в своем письме Рику сообщил: «Скажи своему отцу, чтобы он не волновался, потому что я добровольно беру на себя ответственность за все последствия этого письма и возмещу ему любые убытки, которое это письмо может вовлечь его. Ему не нужно платить никаких денег. Письмо, которое он должен написать, является просто уловкой, попробуй объяснить это ему». Но баронет не согласился действовать таким образом. У него были свои собственные понятия о том, что такое английский джентльмен, и он фактически положил тысячу фунтов в банк Ланни. Сумма, как понимал Ланни, представляла собой тяжелую жертву для этой семьи.

Две тысячи фунтов в это время соответствовали около десяти тысячам долларов, или более двумстам тысячам франков. Приличное состояние для молодой супружеской пары. Ланни, в чьи необычные понятия входило то, что некоторые называют «феминизмом», настаивал на том, что если Марселина поедет, то она должна будет делать свою часть работы и должна иметь половину вознаграждения. Витторио решил принять это как оскорбление итальянского офицера и джентльмена. Но Марселина была в восторге, и немедленно простила все грехи своего брата. Ланни твердо стоял на своём, и даже пригрозил потребовать долю своей матери, чей светлый ум нашёл этот план. Для себя он не будет требовать ничего, потому что он не хотел принимать участие в рискованном деле. Как исключение, он будет действовать как связующее звено с сэром Альфредом. Витторио и его жена должны взять на себя исключительную ответственность за это предприятие и подтвердить невиновность Ланни, в случае возникновения каких-либо проблем.

Бьюти выразила беспокойство по поводу заявления Ланни об их ответственности. На что он сказал: «Пусть они зарабатывают то, что смогут, а если попадутся, то какой смысл попадаться вместе с ними. Гораздо лучше быть свободным и попытаться помочь им!»

Четыре заговорщика занялись подготовкой своего проекта. В это время сухопутное сообщение между Францией и мятежной Испанией было ненадежным, и самый быстрый путь был из Марселя в Кадис. Этот маршрут патрулировало много военных кораблей, и там случались «инциденты» различного рода. Ситуация была непростой, но Ланни сказал, что они будут в достаточной безопасности на французском, британском или американском судне, потому что ни одна из сторон в испанском конфликте не захочет иметь проблем с крупными державами.

За последние четыре года Ланни немало задумывался над проблемой контрабанды людей из тюрем и стран, подобных им. Сейчас он об этом не рассказывал, но из накопившихся за это время идей он кое-что высказал: «Если молодая пара будет вызволять Альфи из тюрьмы, то его надо будет доставить на берег и устроить его на борт судна. В стране, где идёт война, действуют военные пропуска, а автомобили тщательно досматриваются. Мне кажется, что один из нас должен на некоторое время укрыться, а Альфи будет пользоваться документами этого человека. Альфи высокий и тонкий, но не выглядит, как женщина, так что он должен занять либо моё место или место Витторио. Он выше, чем любой из нас, и не сможет носить нашу одежду, поэтому я полагаю, что у нас должна быть пара костюмов, сделанных по его мерке. Я очень хорошо знаю его размеры, и не будет ничего подозрительного, если у нас будут дополнительные костюмы. Никто не будет их распаковывать и сравнивать их размеры с нами».