Маргарет Джордж - Тайная история Марии Магдалины
О Элише6а, сейчас, пожалуй, даже более, чем когда-либо, я должна вверить тебя Божьему попечению. Лишь на него, а не на людей все мои упования.
Иисус тоже уповал на Бога уповал на Бога, но был оставлен им на крестные муки. Он допустил, чтобы Иисус взывал к Нему на потеху толпе, кричавшей: «Пусть твой Господь спасет тебя!» — и насмехавшейся над ним.
Но с другой стороны, оставалось такое ощущение, будто Иисус сам хотел такого конца, спланировал его. И всю ту последнюю ночь, когда он был с ними… было ли это? Или это только воспоминания? Он называл себя глашатаем, возвещающим о пришествии Царства Божия, но где же оно, это Царство? Возможно, он имел в виду что-то другое, особенное, то, чего мы не в силах постичь.
«Я верила Иисусу, но даже он не смог превозмочь… это».
Гробница влекла ее к себе.
Мария встала и всмотрелась в завесу цветущего миндаля, отделявшую ее от заваленного камнем зева погребальной пещеры. Стало светлее, и она уже различала цветы на клумбах — пурпурные и желтые крокусы и нарциссы, вздымавшие на упругих стеблях золотистые головки. Обрамлявшие клумбы белые лилии еще не распустились, их тяжелые бутоны клонились вниз от росы. Голуби и горлицы порхали над головой, окликая друг друга.
«Если я промедлю еще, я так и не решусь. Надо сделать это сейчас».
Она направилась к утесу с погребальными пещерами и, приблизившись, с удивлением увидела, что камень отвален в сторону и прямо перед ней — темный лаз в усыпальницу.
У Марии перехватило дыхание.
«Камень откатили — этого быть не может! Та ли это могила? Может, я в темноте сбилась с пути и вышла не туда.
Ну конечно! Но как мне найти нужную гробницу? Мне нужно найти ее поскорее!»
Но ведь это та самая каменная скамья, с той самой резьбой.
А значит, и могила та самая.
Мародеры! Грабители могил! Мария в испуге прикрыла рот рукой. Раньше ей это в голову не приходило, но ведь склон был местом погребения богатых людей, а стало быть, мог привлечь кладбищенских воров. И если камень убран, то следом за грабителями могли нагрянуть звери и…
Подавив крик, Мария устремилась в темноту пещеры, мысленно кляня себя за то, что не подумала об этом, что не пришла вчера, явилась слишком поздно.
Мысль о том, что тело Иисуса могло стать пищей для диких зверей, была невыносима, но попытка Марии, нырнув под скальный свод, хоть что-нибудь разглядеть оказалась безуспешной — там царила кромешная тьма Тогда она, упав на колени, стала ощупывать находившийся внутри высеченный из камня выступ, на который уложили тело, перед тем как завалить вход.
Он был пуст!
Издав вопль ужаса, Мария выскочила из гробницы и отчаянно заметалась по саду и ближним окрестностям. Никаких следов тела не было!
Мария не могла поверить своим глазам. То, что Иисус, ушедший из жизни, потерян для нее и после смерти, сокрушило ее сердце.
Он исчез… и не осталось даже могилы, на которую можно прийти… Эта последняя кара казалась издевательской насмешкой со стороны Бога. Мария отчаянно возопила к Нему, хотя и знала — Он не услышит.
Спотыкаясь и не чуя под собой ног, почти ослепшая от слез, она вернулась в дом Иосифа. Все еще спали, но Мария сразу же растолкала Петра и Иоанна. Они встали, и она поманила их за собой, наружу.
— Иоанн, Петр… — Это были первые слова, произнесенные ею сегодня, с момента пробуждения. — Я… я ходила к гробнице Иисуса… хотела умастить его благовониями. Раньше не получилось. Шаббат, а по окончании… Увы, я ждала слишком долго и опоздала…
— Почему ты пошла одна? — требовательно спросил Петр. — Ты не подумала о том, что и мы хотели бы пойти с тобой?
Прозвучало это так, словно он желал хоть как-то загладить вину за свое отступничество.
— Я… я почувствовала призыв. Не могла не пойти, а вас поднимать было слишком рано. Но я не знаю…
Мария, — насторожился Иоанн, — что случилось?
— Гробница пуста!
— Что? — воскликнул Иоанн. — Ты не ошиблась?
— Я побывала внутри. Там пусто!
Переглянувшись, мужчины подобрали полы одеяний и со всех ног помчались к гробнице, оставив Марию позади. Она заторопилась следом, выбиваясь из сил.
Но увидела она их уже выходящими из сада с растерянными, ошеломленными лицами.
— Его там нет, — сказал Иоанн. — Как ты и говорила.
— Мы должны оповестить остальных, — заявил Петр.
Они припустили бегом к дому, снова оставив Марию позади. Это ее не огорчило: ей вовсе не хотелось сообщать товарищам безрадостную новость.
Клумбы сейчас, при полном свете, предстали перед ней во всем своем великолепии, яркие цветы раскрылись, как маленькие звезды, их не признающая смерти красота показалась Марии раняшей больнее и глубже чего бы то ни было. Она представила себе грабителей, идущих к могиле прямо по клумбе, осела на колени, уронила лицо в ладони и зашлась в рыданиях.
И тут сбоку, где цвели розы, ей почудилось движение. Мария подняла глаза и увидела садовника, который подрезал слишком разросшиеся ветки. В такой день! Какое кощунство!
«Когда я приду в себя, — подумала Мария, — обязательно расспрошу его насчет камня и усыпальницы. Вдруг он что-то видел или слышал? Но потом, не сейчас».
Она поднялась на ноги, чтобы удалиться в уединенное место, где могла бы дать волю слезам, не привлекая внимания.
— Женщина, что ты плачешь?
«Какие знакомые слова! Я их уже слышала. — Марию пробрало холодком, — Где я их слышала?!»
— Кого ты ищешь? — не унимался садовник.
Что ему нужно от меня, этому садовнику? Как он смеет? Как он смеет вторгаться в мою печаль! Он что, глупец и не видит, что мне не до него?
Переполняемая гневом, Мария повернулась, чтобы отчитать этого надоедливого человека.
Его темный силуэт, вырисовывавшийся на свету, казался таким же до боли знакомым, как и прозвучавшие слова— остро напоминал кого-то. Впрочем, работник был одет в тунику свободного покроя, а черты его лица скрывала низко надвинутая на глаза широкополая шляпа. Раздражение ее унялось; в конце концов, он просто проявлял вежливое любопытство.
— Тело моего учителя пропало из той гробницы. — Она указала на темнеющий вход. — Пожалуйста, прошу тебя, если это ты зачемто забрал его, скажи, где оно, чтобы я могла вернуть его на место. А если ты ни при чем, так, может быть, ты видел кого-то возле усыпальницы. Может, что-нибудь заметил?
Мария утерла слезы и постаралась успокоиться, чтобы не всхлипывать и говорить внятно.
Садовник молчал. Он лишь вогнал лопату поглубже в землю и надавил на нее ногой. Женщина попыталась рассмотреть его лицо, но оно по-прежнему оставалось в тени.
— Мария, — произнес он вдруг ее имя.
У него был голос Иисуса! Точно такой же!
Ее бросило в холод, потом в жар, потом снова в холод, и от всего этого она почти лишилась голоса. И потому лишь через некоторое время с трудом ухитрилась прохрипеть:
— Учитель? Учитель?
Он снял шляпу и отбросил ее в сторону. Сомнений не было! Перед ней живой, невредимый — даже цвет его лица был не мертвенно-бледным, а вполне здоровым! — стоял Иисус.
— Мария.
Звук ее имени был подобен ветру, пронесшемуся над высоким тростником, — шепчущему, зовущему, окутывающему.
— Учитель! — Она качнулась вперед, устремляясь к нему.
Иисус был жив. Он стоял здесь, в саду, целый и невредимый. Не думая больше ни о чем, Мария бросилась к его ногам.
Она обхватила их и, лишь прикоснувшись к ним, теплым, живым, увидела на лодыжках покрытые спекшейся кровью раны, оставленные гвоздями.
Мария ожидала, что он потянется вниз, коснется ее головы, сдвинет головной плат, взъерошит ей волосы, утешая. Сама же она, припадая к его ногам и всхлипывая, повторяла одно и то же: «Господи, Господи, ты здесь!»
Но Иисус отпрянул и произнес странные слова:
— Не прикасайся ко мне и не удерживай меня, ибо я еще не взошел к Отцу моему. Но ступай и извести остальных. Расскажи, что видела меня. Скажи им, что я иду к Отцу моему и к их Отцу, к Богу моему и их Богу. — Он отступил, и ее руки упали на траву. Мария посмотрела на свои ладони, потом перевела взгляд на его лицо.
Иисус был здесь, рядом — и в то же время далеко. Ей очень хотелось снова прикоснуться к нему, но она не дерзала оказать неповиновение. Глаза Иисуса, знакомые и любимые, смотрели на нее нежностью.
«Что случилось? Почему ты жив? Это распятие, оно было только иллюзией? Что происходит сейчас? Тебя положили живым в гробницу? Ты не умер?» Все эти вопросы вертелись на кончике ее языка, но стоило Марии взглянуть Иисусу в глаза, как она осеклась. Так и не осмелившись издать больше ни звука, хотя душа ее пела, Мария повернулась и пошла прочь. Она понимала, что, когда вернется, может не найти его здесь. Понимала, но не могла отказать в повиновении.
Расскажи остальным. Расскажи остальным. Она помнила только это. Остальным.
