Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр
Потеря Кале, при всей ее катастрофичности, стала не единственным несчастьем, обрушившимся на королевство. В 1558 году Армагил Ваад, один из бывших советников Эдуарда VI, писал: «Королева обеднела, страна истощена, знать обеднела и угасает. Народ нарушает порядок. Правосудие не исполняется. Все очень дорого. Страна расколота, мы ведем войну с Францией и Шотландией. Король Франции нависает над Англией. У нас устойчивый стан врагов, но нет прочной коалиции друзей за границей». Королеву очерняли в крамольных памфлетах, называя ее «абсолютной губительницей своих подданных, любительницей иностранцев, бессердечной мачехой как для тех, так и для своей родины Англии». Было сказано, что она предательница Господа и своей страны, покровительница идолопоклонства и губительница святых. (В романе эти слова и те, что будут приведены ниже, вложены в уста Паджета.)
В 1560 году сэр Томас Смит, государственный секретарь при Эдуарде VI, вспоминал: «Я еще никогда не видел наше государство столь слабым в том, что касается его мощи, денег, людей и природных богатств. Я люблю свою родину и своих соотечественников, но мне стыдно как за страну, так и за ее жителей. Мы видим лишь штрафование, обезглавливание, повешение, четвертование и сожжение, обложение, взимание и обнищание, а еще и потерю нашей зарубежной твердыни. Несколько священников устанавливали свои правила для тех, кто хотел всех просветить».
Мария не была опытным политиком, о чем хорошо знали советники и иностранные послы. Они считали ее слабой и нерешительной. Она не контролировала парламент, который время от времени находился в оппозиции. Ее религиозные реформы стали слишком радикальными, она проводила их слишком поспешно, не обращая внимания на озабоченность своих советников. Для Марии важнейшим достижением ее правления являлось примирение Церкви Англии с Римом, хотя это потом вышло ей боком, поскольку в 1555 году был избран папа Павел IV, который люто ненавидел испанцев и был в ссоре с Филиппом Испанским, супругом Марии, что привело к провалу Контрреформации в Англии.
Согласно современным оценкам, Мария в своем рьяном преследовании протестантов действовала как слон в посудной лавке, тем самым заслужив прозвище Кровавая Мэри. По ее приказу, начиная с 1555 года, когда она возродила старые законы о ереси, и кончая 1558 годом, на кострах было сожжено от 284 до 313 человек. Ревизионисты справедливо обращают наше внимание на то, что это не слишком большая цифра по сравнению с числом казненных в Европе еретиков, к тому же и другие монархи из династии Тюдоров отправляли еретиков на костер: Генрих VIII сжег 55 человек и казнил много других преступников (утверждения, что во время своего правления он приговорил к смерти от 52 000 до 70 000 человек, не соответствуют действительности, так как цифры эти сильно преувеличены), в то время как Елизавета I сожгла 9 католиков, повесила, утопила и четвертовала за государственную измену 183 человека. Но при всем при том было доказано, что никто не называл их Кровавым Генри или Кровавой Елизаветой.
Генрих, Мария и Елизавета действовали в интересах учрежденного ими религиозного устройства общества, но почему-то всегда считалось, что Мария делала это под влиянием мужа-иностранца, Филиппа Испанского, чего не могли стерпеть ее подданные с их ксенофобскими взглядами. Брак с испанцем, крайне непопулярный в народе, стал причиной восстания Уайетта. Мария продемонстрировала немалую отвагу и самообладание в деле сплочения лондонцев для отпора мятежникам, но при всем при том проигнорировала растущую волну общественного несогласия с ее замужеством, которое и привело к восстанию, причем несогласие это было подкреплено серьезными опасениями. Мы могли бы похвалить Марию за желание связать свою судьбу с могущественным принцем и родить наследника, но брак с Филиппом принято считать ее самым серьезным провалом. Тот факт, что она постоянно игнорировала незатухающие протесты против брака с испанцем, свидетельствовал о ее недальновидности, ибо у людей имелись вполне оправданные опасения, что подобный союз непременно втянет Англию в иностранные войны, которые вел Филипп. Именно так все и произошло, причем кульминацией этого стала катастрофическая потеря Кале. Исключительно ради сохранения брачного союза с испанцем была обезглавлена леди Джейн Грей. Впрочем, у Марии не было особого выбора, так как она понимала, что Джейн – угроза ее браку. Однако, арестовав и лишив свободы Елизавету, которая не участвовала в восстании Уайетта и против которой не имелось никаких доказательств, Мария позволила ревности и подозрительности затуманить ей разум.
Она выбрала себе в мужья человека, воплощавшего все то, что ненавидел каждый англичанин. Филипп был наследным принцем Испании – страны, взрастившей инквизицию, с ее гонениями на еретиков и публичными аутодафе. Было заявлено, что протестантское устройство общества, учрежденное Эдуардом, еще не успело укорениться и в Англии сожжение на кострах не было так уж непопулярно, как принято считать. Но если бы это действительно было так, тогда почему и Филипп, и лорд-канцлер Гардинер – оба сторонники жестких мер – уговаривали Марию соблюдать осторожность? Почему даже Кровавый Боннер умолял ее проводить сожжения рано утром во избежание эксцессов? Почему, учитывая народные протесты, советники продолжали спорить о необходимости и эффективности сожжений на костре? И почему День восшествия Елизаветы на престол, который ознаменовал освобождение Англии от гонений, праздновали до середины XVIII века? Уже одно это наглядно демонстрирует силу негативных эмоций по отношению к Марии. Примечательно, что впервые этот день стали отмечать, когда папа отлучил Елизавету от церкви и благословил истинных католиков на убийство Елизаветы. Люди не желали возвращения плохих времен при правлении монарха-католика; они не желали иностранного вмешательства в дела Англии.
Мария могла остановить сожжения, но не стала этого делать. Она упрямо продолжала придерживаться выбранного курса. В этом, как и во всем остальном, она действовала целеустремленно и решительно, руководствуясь в основном интуицией и принципами. Она лично подписывала приказы, посылающие людей на ужасную смерть. Мотивы Марии описаны в романе. Мне кажется, она хотела перевести часы назад и вернуться в счастливую определенность своего детства. У нас нет причин сомневаться в ее искренности. Она действительно верила, что избавляет мир от тех, кто угрожает душам других, и таким образом спасает некоторых еретиков, поскольку близость адского пламени может заставить их наконец отречься. Но, как ни парадоксально, со временем она лишила их единственного шанса отречься.
Следует отметить, что за кровавую репутацию Марии несет
