Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден
Юлий опять высек огонь и зажег лампу, принесенную из каюты Цельса. Узнав молодого римлянина, пират закричал от ужаса.
– Мертвые вопиют о мщении, Цельс, – произнес Юлий, осветив искаженное страхом лицо разбойника. – Мы покончили почти со всеми твоими бандитами, хотя некоторые забаррикадировались внизу. Но они никуда не денутся…
Глаза Цезаря блестели в свете лампы. Цельс почувствовал, как его крепко схватили за руки, как кто-то принялся выворачивать кинжал из пальцев.
Юлий наклонился так близко, что их лица почти соприкоснулись.
– Гребцов сейчас приковывают к скамьям. Твои люди закончат жизнь на крестах, как я тебе и обещал. Объявляю твой корабль собственностью Рима и дома Цезарей.
Цельс тупо уставился на него. Челюсть пирата отвисла, он старался понять, что происходит, но смысл случившегося, казалось, не доходил до разбойника.
Неожиданно Юлий сильно ударил его в живот. Цельс ощутил резкую боль, рот наполнился желчью, и на мгновение он задохнулся. Пират обвис на руках державших его легионеров, а Цезарь отступил на шаг назад.
Неожиданно Цельс вырвался из рук солдат, ослабивших хватку, и бросился на Юлия. Он ударился о врага всем телом, и оба рухнули на палубу. Лампа запрыгала по доскам, разбрызгивая горящее масло. Следуя врожденному страху всех плавающих на деревянных судах, римляне бросились гасить пламя. Пират изо всех сил ударил прижатого им к палубе Юлия и отчаянно метнулся к бортовому ограждению, намереваясь прыгнуть в воду.
Гигантская фигура Цирона встала на его пути, и Цельс не увидел клинка, на который налетел с разбега. Корчась от страшной боли, пират поднял голову и посмотрел в глаза своего убийцы, но не увидел в них ничего, кроме равнодушия. Ноги Цельса подогнулись, он соскользнул по лезвию меча на палубу и испустил дух.
Тяжело дыша, Юлий приподнялся и сел. Его люди взламывали каюты, в которых заперлись пираты, – об этом свидетельствовал треск дерева где-то далеко внизу. Дело явно близилось к концу, и Цезарь, поморщившись от боли, улыбнулся разбитыми окровавленными губами.
По палубе, направляясь к нему, шел Кабера. Старик немного похудел (если такое вообще возможно), а широкая улыбка позволяла заметить, что во рту стало по крайней мере одним зубом меньше. Но в целом лекарь почти не изменился.
– Я им постоянно твердил, что ты вернешься, а они мне не верили, – весело сообщил старик.
Юлий встал и тепло обнял старого товарища. Он испытал невероятное облегчение, увидев его живым. Слова были излишни, оба просто молча разглядывали друг друга.
– Пойдем посмотрим, сколько из нашего выкупа потратил Цельс, – наконец предложил Юлий. – Лампы! Лампы сюда!.. Несите их в трюм.
Кабера и солдаты быстро спустились вслед за Юлием по узкой крутой лесенке. Люди были возбуждены и толкались, каждого интересовало, что они найдут внизу. Пьяных стражников повязали сонными, однако окованная железом дверь, как и предполагал Юлий, была заперта. Положив на нее руку, он постоял, чтобы унять волнение. Юлий знал, что трюм вполне может оказаться пустым. С другой стороны, он мог быть и полон сокровищ.
Под ударами топоров дверь быстро поддалась, и в свете масляных ламп Юлий вступил в обширное помещение, расположенное под гребными палубами. Сверху доносилось сердитое ворчание гребцов, похожее на ропот призраков, недовольных вторжением чужаков. За службу Цельсу этим людям придется заплатить собственной свободой. Рим получит команду подготовленных, хорошо обученных гребцов-рабов.
У Юлия перехватило дыхание. По стенам трюма тянулись широкие дубовые полки – от пола до самого потолка. На каждой лежали сокровища. Здесь были ящики с золотыми монетами и пирамиды небольших серебряных слитков, аккуратно размещенные таким образом, чтобы не нарушить равновесия судна. Потрясенно покачивая головой, Юлий обводил взглядом помещение. Того, что он видел, достаточно было для покупки небольшого царства где-нибудь вдали от Рима. Наверняка Цельс сходил с ума, волнуясь за сохранность несметных богатств. Юлий подумал, что, скорее всего, он никогда и не покидал своего корабля, боясь расставаться с сокровищами. Единственное, чего пока не видел молодой офицер, так это пачки векселей, полученной им от Мария незадолго до смерти полководца. Юлий понимал, что для Цельса они были бесполезны: пират не мог явиться в Рим и получить по векселям деньги из городской казны, его сразу бы схватили. Оставалось надеяться, что документы не пошли на дно вместе с «Ястребом». Но если они и погибли, то по сравнению с добытым золотом потеря просто ничтожна.
Римляне, вошедшие вслед за Юлием, ошеломленно застыли на месте. Только Кабера и Гадитик двинулись вглубь трюма, проверяя и оценивая содержимое каждой полки. Неожиданно Гадитик остановился и, закряхтев, подтащил к краю стеллажа какой-то ящик. На дереве был выжжен орел. С энтузиазмом ребенка центурион взломал крышку рукоятью меча.
Запустив в ящик руку, Гадитик извлек горсть новеньких блестящих серебряных монет. На них были отчеканены профили знаменитых римлян – в том числе и голова Корнелия Суллы.
– Мы вернем все и восстановим свои добрые имена, – удовлетворенно произнес центурион, глядя на Цезаря.
Юлий, улыбнувшись, в очередной раз подумал о честности старого солдата.
– А с этим кораблем, который заменит «Ястреба», нас встретят как любимых сыновей. Он ходит гораздо быстрей, чем галеры, – сказал в ответ молодой тессерарий.
Он видел, что Кабера прячет в складках своего платья одну драгоценную безделушку за другой, запихивает их за пазуху туники, схваченной на поясе ремнем, – но только покачивал головой и посмеивался.
Гадитик разжал пальцы, серебро потекло обратно в ящик, и центурион захохотал.
– Мы можем отправляться домой, – громко сказал он. – Наконец-то мы можем отправляться домой…
Юлий не разрешил капитану Дуру забрать, как было обещано, две триремы в качестве возмещения потерь от пропавшего груза. Он понимал, что глупо отдавать корабли, пока весь отряд не доберется до безопасного римского порта. Когда возмущенный капитан покинул бывшую каюту Цельса, убранную и вымытую легионерами, к Юлию зашел Гадитик. Молодой офицер, возбужденный перепалкой с Дуром, мерил шагами помещение.
Центурион сделал глоток из кубка, смакуя вино, припасенное Цельсом.
– Мы можем высадиться в легионном порту в Фессалониках, Юлий, и передать корабль и серебро легиона, затем с чистой совестью плыть вдоль берега или даже пойти на запад, в Диррахий, и сесть на корабль, плывущий в Рим. Оттуда до дома рукой подать. Дур готов поклясться, что мы заключили договор о найме его судна, поэтому обвинения в пиратстве нам
