Девушка из хорошей семьи - Мисима Юкио
С коробкой пирожных Касуми села в троллейбус, который, плавно раскачиваясь, покатился по аллее, сияющей молодой зеленью листвы. Через лобовое стекло она заметила на небе странной формы облачко – небольшое, похожее на задорную женскую шляпку, которая выцвела, мечтая о той, что когда-нибудь ее наденет.
«Если подбирать фасон… Я могла бы такую надеть. Но размер, наверное, не подойдет».
В мыслях Касуми царила неудержимая фантазия, и время летело быстро. Она вышла из троллейбуса и вскоре уже стояла перед домом брата на склоне холма неподалеку от остановки; к каждой квартире на третьем этаже вела отдельная внешняя лестница. Лестничная площадка была как бы прихожей, балконы напротив нависали над внутренним двориком.
Акико, как и следует хорошей жене, была дома.
– Заходи-заходи. Ты у нас редкая гостья.
Лицо открывшей дверь Акико казалось зеленовато-бледным в тени молодой листвы.
– Мне захотелось, вот и пришла.
– Ну, если бы желание не возникло, не пришла бы.
– Как тут все изменилось. – Касуми, войдя в комнату, с интересом озиралась.
С новогодних праздников комната преобразилась: новые шторы и обои, пастельные цвета – можно сказать, дом отражал стиль жизни молодой супружеской четы. На телевизоре, недавно купленном в рассрочку, в зеленоватом кувшине стоял желтый тюльпан, и перед глазами сразу возникала картина скромных мирных радостей, которым после ужина предавались здесь супруги. «Хотела бы я на это посмотреть», – мелькнула у Касуми мысль. Правильный во всех отношениях зануда-брат был на работе, и счастливый супружеский дом, эту полную чашу, сейчас занимала только красавица Акико.
Акико и Касуми прекрасно проводили время: ели пирожные, болтали о пустяках. Разговоры о недавно увиденном фильме, о нарядах, о том, где дешевле приобрести хорошие импортные ткани никогда не интересовали Касуми; поддакивая, она не понимала, зачем здесь находится.
Зазвонил телефон на столе, и телефонистка с коммутатора сообщила, что звонят из дома Касуми. Это оказалась Каёри.
– Что-то случилось? – беспечно спросила Касуми и ощутила, что мать растерялась. Актриса из Каёри всегда была никудышная.
– Нет, все хорошо. Просто хотела узнать, как у вас дела.
– Какая-то ты странная, мама.
– Позови Акико, – попросила та, чтобы скрыть смущение.
Акико подошла к телефону, поговорила о какой-то ерунде, положила трубку, и ее оживленное красивое лицо посерьезнело. «Словно тень от проплывающих туч набежала на прекрасную уютную долину», – подумала Касуми.
– Что-то не так?
– Да нет, ничего особенного, – улыбнувшись, ответила Акико, но в ее улыбку будто выдавили лимон. – Ладно, скажу. Пока говорила по телефону с твоей мамой, думала, посоветоваться с ней или не стоит. Не знала, что делать. Вдруг спрошу совета, а окажется, что ничего нет и она будет разочарована. Наверное, лучше сначала показаться врачу, а потом уж сказать. Только ты в курсе.
– Ребенок?! – с горящими глазами воскликнула Касуми.
– Да, но я еще не уверена.
– Ты его хочешь? – Касуми, как обычно, задала вопрос прямо в лоб.
– Это так странно. Я толком не понимаю, хочу или нет. Вот, например, человек не носил никогда туфель на высоком каблуке, и ему иногда хочется попробовать. Но человек, который носит такую обувь и мечтает о новых туфлях на высоком каблуке, хочет того же самого по-другому. Он хочет новые туфли, исходя из своих ощущений: к какому каблуку он привык, как будет себя чувствовать в новых туфлях нога. А желание того, кто ни разу не надевал обувь на высоком каблуке, не связано ни с высотой каблука, ни с удобством – оно просто идет из головы и сердца.
– Значит, ребенка вы сотворили умом и сердцем?
Акико залилась румянцем:
– Ой, странные ты вещи говоришь.
Этот разговор сильно сблизил их: раньше такого не было, и Касуми устыдилась своей непонятно откуда взявшейся предвзятости к невестке. Пока способный и серьезный, но скучный брат Касуми был холост, та не воспринимала его как мужчину. А когда после свадьбы благодаря красавице-жене в нем проявилось раздражающее мужское начало, Касуми с неприязнью поняла, что влияние красоты Акико – лекарство с долей яда. Однако новость о ребенке, который должен родиться, странным образом смягчила, почти развеяла ее предубеждение.
– Я буду молчать, ничего не скажу маме, пусть доктор подтвердит.
– Спасибо.
– А взамен ты сохранишь мою тайну?
– Ставишь условия? Ладно.
– В общем… – Касуми с явным облегчением приготовилась говорить и наконец-то поняла, что пришла сегодня к невестке с желанием хоть кому-то открыться. – Мне вчера один человек сделал предложение.
– О-о, поздравляю. Кто же?
– Ты его знаешь.
– Саваи?
Правильный ответ предполагался, поэтому Касуми продолжила:
– А почему ты думаешь, что это Саваи?
– Да я поняла на той вечеринке с танцами. У тебя взгляд изменился.
– Неужели?
Досадуя на себя, Касуми задумалась: какой же у нее был тогда взгляд?
– А как ты поняла?
– Ты неопытный преступник. Сразу признаёшься.
– И все заметили? Не ты одна?
– Только я. Успокойся, только одна я.
На губах Акико появилась загадочная улыбка. Касуми прежде считала ее просто красивой женщиной, но теперь прониклась уважением. Сейчас, когда ее представления о собственной проницательности рушились, она хотела преклоняться перед более проницательными людьми.
– А когда брат приходит домой?
– Обычно в шесть. Когда задерживается, звонит. Поужинаешь с нами?
– Даже не знаю…
– Чего ты стесняешься?
Касуми не стеснялась. Ей хотелось еще поговорить о Саваи, но было невыносимо ждать возвращения брата за пустой беседой.
Она села боком на кушетку у окна и устремила взгляд на внутренний двор меж стоящими разомкнутым квадратом домами – его постепенно поглощали сумерки. В окнах зажегся свет, из погружающейся в темноту песочницы доносился громкий детский смех. За растущими во дворе деревьями ночное небо перечеркивала далекая храмовая роща, над крышами небольших гостиниц всплывал неоновый свет. Вдали грохотали поезда на железной дороге.
Касуми представила, как Саваи где-то там, в электричке, держится за висячий поручень: небрежно просунул запястье в петлю, ухватился за нее и стоит в неподобающей служащему расхлябанной позе, рассеянно смотрит в окно на пробегающие мимо огни. Она словно видела его воочию, всего, даже манжету с чернильным пятнышком. Видела одинокого холостяка. Во всяком случае, для нее он и должен выглядеть одиноким.
14
На следующий день Касуми начала действовать. Прежде всего стоило привлечь на свою сторону Тиэко. Накануне, когда они встретились на занятиях, она не сказала, что получила предложение руки и сердца: внутри ворочалась тревога, и казалось, новость будет не ко времени. После визита к невестке Касуми смогла выстроить подробный план боевых действий.
Дела университетов шли успешно: женский университет, где училась Касуми, приобрел участок на возвышенности за основным зданием, и там уже возводили новый бетонный пятиэтажный корпус. Работы по закладке фундамента были в самом разгаре, грузовики с бетонной смесью, сменяя друг друга, медленно вползали на холм. Рабочие с грохотом бросали смесь в тачки и везли к стройке.
Прежде здесь была усадьба аристократа – разрушенная во время войны, она долго оставалась в руинах, так как очередной владелец ждал, когда поднимется цена на землю. Прежнюю ограду уже снесли, на краю засыпанного гравием двора находилась старая искусственная горка: этот прелестный уголок, к счастью, был защищен от постоянного строительного шума, поэтому оказался идеальным местом для тайного разговора. Беспокоили только любопытные взгляды, которые порой бросали на девушек рабочие.
Касуми и Тиэко условились обо всем заранее, запаслись бутербродами, пепси-колой и пришли сюда в обеденный перерыв. Девушки с другого факультета опередили их и уже устроились рядом с горкой, но за шумом стройки голоса было не расслышать, и Касуми, успокоившись, приготовилась говорить.
