Росские зори - Михаил Павлович Маношкин
У Большого дуба загорьевцы решали свои общественные дела, лунными ночами здесь собиралась молодежь. Без него и Загорье было бы не Загорье. Деды и прадеды, души которых давно улетели в ирий[31], сказывали, что он стоит здесь с незапамятных времен и что когда-то на нем был дозор росских воинов. Они и дома построили поблизости от дуба — чтобы далеко не ходить. Так появилось Загорье…
Около Большого дуба стоял дом Урбана и Любавы — Даринкин дом. В нем она родилась и выросла, здесь у нее мать, отец, братья и сестры, здесь на долгих осенних и зимних посиделках она пела девичьи песни, играла в веселые игры, слушала страшные истории о проделках нечистой силы, ютившейся в болотах, лесных дебрях и речных омутах… То беззаботное время миновало: она надела брачный наряд и ехала в родное село только для того, чтобы попросить прощения у родителей, повидаться с братьями и сестрами, а потом уехать в Вежино, где у нее будет свой дом, своя семья и новые близкие.
Проехав версты две вдоль Вежи, отряд повернул вдоль Вежинки. Вот и то место, где Останя с Даринкой на руках перебежал через речку, — на той стороне Красная горка. Вежинку перешли вброд, от нее поднялись в поле. Здесь Останя и Даринка соскочили с коней, поклонились Ладе, их спутники тоже поклонились. Потом Даринка взглянула на Загорье, и сердце у нее тревожно сжалось: дуба посреди села не было — темнел изуродованный ствол. Все тоже обратили внимание на перемены в Загорье. Видя, как забеспокоилась Даринка, Останя заторопил отряд.
Подъезжая к селу, увидели, что на месте Даринкиного дома чернели обугленные головни. Около них толпились люди, пешие и конные. Среди конников был Акила. Вивея сидела на телеге, вся в темном одеянии и в темном платке, из-под которого выбивались пряди седеющих волос. Заметив подъезжающих всадников, она устремила полный ненависти взгляд на Даринку, показала на нее пальцем, пронзительно крикнула:
— Она во всем виновата! Она накликала на вас беду за то, что ослушалась родителей и бежала с дерзким злодеем! Силы ночи покарали вас за это огнем и пожаром!
Даринка побледнела и едва не упала с коня — Останя вовремя поддержал ее. Она приняла его помощь — на ней был брачный наряд, она находилась под покровительством мужа, своего первого и главного защитника.
— Врешь, Вивея! — гневно возразил Останя. — Дарина ни в чем не виновата! И не злые силы, которым ты служишь, сожгли дом! Это великий Род разрушил неправый сговор, навязанный тобой отцу Дарины! Ты, ведьма, во всем виновата! Дарина — моя жена, она находится под защитой Лады!
Раздался шум голосов — одни поддерживали Вивею, другие были на стороне Даринки и Остани. Молодые люди соскочили с коней — толпа расступилась перед ними, их появление было для всех полной неожиданностью.
В середине людского круга стояли, опустив головы, родители Даринки. Братья и сестры тоже были здесь. Останя и Даринка приблизились к Урбану и Любаве и попросили у них благословения.
Общее внимание было теперь приковано к родителям Даринки. Как они поступят?
Присутствие Вивеи смущало Урбана, он не решался признать несостоятельность своего сговора с Брониславом, страшась новых бед. Ведь ослушница-дочь уже принесла семье несчастье, а у него еще есть дети — не накличет ли на них беду злая Вивея?
В молодости был Урбан добрый воин — первый и в битве, и в поле, и на празднике, горазд был и спеть, и сплясать. Но с той поры, как оступился на охоте и попал под медведя, на себя стал не похож. Спасибо людям — подоспели, спасли чуть живого. Долго болел. Жизнь свое взяла, оправился понемногу, но робкий какой-то стал, нерешительный — то ли от хвори, еще сидевшей в нем, то ли еще от чего. Вот и уступил натиску Брониславов…
Любава оказалась мужественнее Урбана — в этот раз она не испугалась Вивеи. Она накинула на руки Остани и Даринки убрус с письменами Лады. Любава простила дочери самовольство и благословила ее брак! Раздался новый взрыв голосов: жена не последовала примеру мужа! Пронзительный голос Вивеи врезался в беспорядочный шум:
— Одумайся, глупая женщина! Будут тебе за то новые беды!
Вивею боялись, ее пророчества принимали всерьез. Общее мнение начало склоняться на ее сторону, но вмешался Фалей.
— Злая ведьма! — крикнул он. — Твои слова — мутная вода! Разве этой ночью у тебя у самой молния не спалила стог сена?! Боги наказали тебя за твою ложь!
— Чужеземец! — взвизгнула Вивея. — Какое тебе дело до наших богов? Ты — сущий дьявол!
— Опять врешь, Вивея! Боги россов — мои боги, я служу жизни, а ты сеешь зло! Прочь отсюда!
В его голосе была такая сила, что Вивея сжалась, а люди Акилы заторопились по дороге на Вежино. Телега с Вивеей двинулась за ними.
Братья и сестры уже окружили Даринку, Любава обнимала ее, а ошеломленный случившимся Урбан все еще не пришел в себя: дела принимали слишком серьезный оборот. Дом и хозяйственные пристройки к нему можно будет возвести заново — потери, в общем, не так уж велики, тем более что хлеб, скот и нужные вещи удалось спасти от огня. Гораздо хуже — гнев Темной Вивеи: за ней стоял воевода Бронислав. Что теперь будет?
— Урбан, забирай семью и все остальное — поедем в Вежино, там мы построим тебе новый дом! — предложил Останя.
— Никуда я не поеду, — хмуро возразил Урбан. — У меня достаточно родичей, чтобы построиться здесь. Бери свою жену и уезжай куда хочешь!
Любава всплакнула, расставаясь с дочерью, братья и сестры тоже неохотно простились с Даринкой: она была любимицей семьи.
Останя и Даринка поклонились родителям и сели на коней. Едва они отъехали от Загорья, в землю перед ними вонзилась стрела. Останя узнал ее по черному оперению: от Акилы. Это был вызов. Останя выхватил стрелу из земли, наложил на лук. Тетива зазвенела, стрела круто взмыла ввысь и упала перед конниками Акилы: вызов принят!
Останя и Даринка были уже на Красной горке, когда сзади до них донеслись тревожные крики. Всадники оглянулись: вдали, за Загорьем, в небе тянулся столб черного дыма. Накликала таки Вивея беду: приближался враг!
Загорье и Вежино — села окраинные, но не самые близкие к степи. Перед ними было еще с десяток селений, разбросанных по берегам рек, впадающих в Данапр. Окраинные села — глаза и уши росского
