Леонид Жариков - Червонные сабли

У многих бойцов шашки через плечо, шпоры позвякивают. Шум, говор... Женщины расстилают прямо на земле чистые рушники, расшитые петухами, - угощайтесь, герои!

Командарму и Щаденко досталась кастрюля с галушками. Они, весело подмигивая друг другу, черпали ложками горячие и вкусные галушки. Добрая женщина смотрела на них и повторяла с улыбкой:

- Ешьте, сыночки, ешьте, родненькие. Вы наши спасители и защитники. - Женщина неожиданно заплакала, закачалась: - Бачите, кажут, що Врангель Жлобу порубал. А там же сынки наши. У меня четверо у Червонной Армии воюют. Кажуть, белогвардейцы детей штыками колют, хиба ж так можно робить!

- Доберемся, мамаша, до того Врангелюки. Придется ему самому испробовать красноармейской сабли, - успокаивал женщину Щаденко.

На станции открылся митинг. Военный комиссар Юзовки, бывший механик Сиротка, потрясал рукой, сжатой в кулак, и громко говорил:

- Товарищи рабочие, а также славные герои буденновцы! Сейчас, когда мировая революция близка к победе и господствующие классы мечутся в страхе, хищные вороны последнего барона Врангеля рвут нашу пролетарскую землю!..

Над степью собирались грозовые тучи. Ветер шквалами налетал на станцию, вздымая пыль, срывая шапки с голов. Красные знамена бились о древки, надувались парусом.

- Золотые мешки международного капитала открыты для Врангеля. А наши красноармейцы разуты, раздеты и нет у них продуктов питания! Но мы с вами, товарищи бойцы, и, чем можем, поддержим вас. Мы передаем Красной Армии свой рабочий бронепоезд, который собрали по винтику в наших мастерских.

Сиротка взмахнул фуражкой, зажатой в руке, и тогда все услышали гул подходящего поезда. С заводских путей заворачивал к станции расцвеченный флагами бронепоезд. Паровоза не было видно: он находился в середине состава и по самую трубу был покрыт броневыми щитами, виднелась одна макушка трубы. На крыше одного из вагонов стояло орудие, нацеленное в степь. На площадках за мешками с песком укрылись пулеметы, из бойниц торчали их тупорылые стволы.

Загремело «ура», полетели кверху фуражки, буденовки, замелькали девичьи платки. Рабочий оркестр грянул «Интернационал», и его подхватили сотни голосов. К перрону, посапывая, подошел бронепоезд, у которого по клепаному броневому боку размахнулась гордая надпись: «ЮЗОВСКИЙ РАБОЧИЙ».

У Сиротки, стоявшего на трибуне рядом с Городовиковым, гордо светились глаза. Подождав, пока уляжется шум, он закончил речь словами напутствия:

- Этот рабочий бронепоезд мы передаем вам, товарищи красные буденновцы! На нем установлена пушка, чтобы враг бежал от вас без оглядки. А там, в конце, - три вагона угля. Нехай этот горючий донецкий уголек жгет пятки проклятому Врангелю!..

Командарм был растроган встречей с шахтерами. Он шагнул к военкому, крепко обнял его и под крики «ура» и гром оркестра расцеловал.

3

После митинга секретарь Юзовского горпарткома, комсомольские вожаки и военком Сиротка повели Оку Ивановича к бронепоезду.

Громоздкий состав из двух бронированных вагонов, нескольких открытых площадок и паровоза, как древний рыцарь, был по самую макушку закован в латы. Бронепоезд был склепан кустарно. Однако Сиротка и все юзовские рабочие гордились своим детищем. Ока Иванович это понял и уважительно похлопал ладонью по броне:

- Хороша машина. Спасибо, товарищи рабочие. Не бронепоезд, а настоящий батыр! Теперь нас голыми руками не возьмешь.

Внутри одного из вагонов еще работали кузнецы: по броне стучали кувалдами. Когда Ока Иванович открыл тяжелую стальную дверь и вошел в вагон, то старший из рабочих - бородач, с поврежденными пальцами на левой руке, в замасленной казацкой фуражке с оторванным козырьком - взглянул на Городовикова и оторопел. Какое-то время оба они молча смотрели друг на друга, потом Ока Иванович воскликнул:

- Дядя Миша Кучуков, ты ли это?

- Ока Иванович?.. Вот так встреча!

- Как ты здесь оказался?

- Кузнецы везде нужны...

- Но ведь ты еще и казак. Из родного края утек?

- Пришлось...

- Ну и чудеса в решете!.. Ты хоть помнишь Тридцать девятую казачью сотню?

- Еще бы не помнить!

- А помнишь, как учил меня против царя бороться?

- Вместе учились...

- Хорош гусь! - усмехнулся Ока Иванович и указал Щаденко на кузнеца. - Я, понимаешь, взводный начальник, честно служу царю-батюшке, а он меня совращает. Казачьего унтера в революционную веру перекрестил! Ну дай я тебя поцелую за это. Здравствуй, дядя Миша, учитель мой дорогой...

- Теперь, Ока Иванович; ты меня бери в ученики.

Городовиков от радости хлопнул кузнеца по плечу.

- Ну и казак, до чего смекалистый! Ведь об этом и речь. Думаешь, зачем я остановился в Юзовке? Набрать командиров из рабочих. Хочу, чтобы в Конной армии был дух пролетарский!.. Передавай свой молот ученикам - и покатили на фронт. Полчаса тебе на сборы. Приедем на Волноваху, дадим тебе коня самого красивого. А лучше пускай будет твоим конем бронепоезд. Сам его сделал, сам и объезжай. Ведь ты, поди, артиллеристом можешь быть?

- Может, - подсказал партийный секретарь. - Он у нас по всем делам академик.

- Точно. Высшую академию окончил, - добавил Сиротка.

- Какую академию? - заинтересовался Щаденко.

- Вон ту, где трубы заводские виднеются.

- Понятно, - усмехнулся Щаденко.

- Одним словом, дядя Миша, то бишь, начальник бронепоезда товарищ Кучуков, собирайся в дорогу. Надеюсь, военком отпустит тебя?

- Нужен нам позарез, но, так и быть, пусть едет...

- Ока Иванович, теперь вояка из меня не тот, - сказал кузнец, - видишь, рука повреждена.

- Не беда... Вон Сиротка вовсе без руки воюет. Была бы голова...

- И борода, - пошутил Щаденко.

- Эге, такой бороды на всем свете не сыщешь, - добавил Городовиков, ласково глядя на пышную черную бороду кузнеца.

4

Ленька возвращался на станцию не один: наверно, у Кутузова не было столько войска, сколько шло за ним. Юзовские пацаны толпой валили за своим полководцем. Одни собрались на фронт, другие провожали. Не мог Ленька взять всех. Пришлось отобрать небольшой отряд самых надежных. Времени на сборы было мало, и все же самые отчаянные прибежали с походными мешками и со своим вооружением. У кого за поясом торчал германский плоский штык, у кого через плечо висела на веревке винтовка японского образца, бог знает где добытая. Шли босиком, зато дружно - нога в ногу, отбивали пятками шаг, а равнение держали на Леньку, который гарцевал впереди верхом на Валетке. Конь перебирал тонкими ногами, как будто пел под музыку. Сразу было видно: обрадовался возвращению хозяина, высоко вскидывал голову, уши держал топорикам. Новенькое седло - подарок юзовчан - приятно поскрипывало под всадником.

Дорожная пыль поднималась над колонной пацанов. Старые пиджаки превратились в скатки и были надеты на солдатский манер - через плечо справа налево. У многих - красные банты на груди. А лица строгие: сразу видно, шахтеры идут!

Когда шагали по узкой и длинной улочке рудника «Ветка», жители высыпали из землянок, с удивлением смотрели на невиданное зрелище.

- Куда вы? - спрашивали ребятишек.

- На пир кровавый! - отвечали дружно «новобранцы». - Врангеля кончать идем.

Можно ли устоять перед таким соблазном? И поселковые мальчишки мчались домой, наскоро хватали все, что может пригодиться на войне, и догоняли юзовскую колонну. Рев младших братьев и сестер, причитания матерей неслись вдогонку. Даже Ленька испугался: как бы не заругал Ока Иванович! Вместо знамени ребята несли плакат с грозными словами:

Даже Илюха рыжий одолел страх и тоже отправился на фронт. На него было смешно смотреть, так он был обвешан вещами: пальто и одеяло взял с собой, прихватил мешок сухарей. На поясе висела фляга. С другой стороны - лопата (окопы копать). Не забыл и кружку, портянки, котелок с ложкой. Пот катил с Илюхи - упарился, бедняга, но не отставал, старался идти рядом с Ленькой.

Ребята разговаривали в строю.

- Не возьмут нас... Комиссию назначат...

- Не имеют права...

- Что ты, бюрократов не знаешь: скажут, малы...

- Врать надо: тебе десять, а скажи двадцать.

- Их не обманешь. Доктор, говорят, по зубам узнает, кому сколько лет.

- Лёнь, скажи, почему у Врангеля такая чудная фамилия: Вран-гель. Врет много?

- Не врет, а торгует.

В толпе ребят послышался смех.

- Чем торгует? Яблоками?

- Россией.

- Вот гад!.. Дай ему бог весело жить, да скоро сдохнуть!

Однако Ленька считал своим долгом объяснить ребятам что к чему:

- У Врангеля ничего нет своего, все ему Антанта дает. И за все это надо платить. Вот Врангель и торгует: Франции отдает Донбасс, Англии - Баку, Японии - Дальний Восток. А себе - Москву.