Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3
— Барышни камер-фрейлины, Ее Величество желают одеваться и умываться самолично. Сидите здесь, покуда я вас не отпущу, да смотрите, остерегитесь болтать в городе или ином месте, что Ее Величество обходятся без ваших услуг. Рискуете вашими головками, барышни.
В последующие дни Жанна усердно работала. Надо было как следует позолотить пилюлю, которую предстояло проглотить господам в виде антидворянских декретов короля Карла. Герцог Марвы был незаменим. Он всегда оказывался тут, когда нужна была его помощь, и советы его всегда были превосходны. Это каждый раз удостоверял Вильбуа: «Разумно, Ваше Величество».
Делили букет высших должностей. Жанну особенно интересовало, какую должность имел в последнее время Кейлембар, — оказалось, что никакой. Она почему-то почувствовала облегчение. Ей не хотелось давать ему никакой должности, и было прекрасно, что ей не надо ничего отнимать у него. «Может быть, мы дадим ему наместничество в провинциях?» — спросила она, надеясь на отрицательный ответ, и получила его: Лианкар чрезвычайно убедительно объяснил ей, что в Буде сидит Викремасинг, что он там на месте; Кейлембар — отличный военачальник, но войны теперь нет… И снова Вильбуа удостоверил: «Разумно, Ваше Величество».
Затем были отец и сын Респиги, вернее, один сын Респиги, об отце и речи не заходило: именно сын возглавлял италийскую армию. И снова Лианкар объяснил, что король Карл собирался послать Кейлембара, но принц Александр своей волей назначил молодого Респиги, что было неразумно, ибо посылать в поход на Италию итальянца… И снова Вильбуа удостоверил: «Разумно, Ваше Величество».
Сакраментальные указы были наконец обнародованы. В тот же день Альтисора, граф Менгрэ, и Рифольяр, граф Горманнэ, были пожалованы званием пэров, оба Респиги получили ордена Святого Духа, а Кейлембару был пожалован высший орден — звезда Святой Девы. Церемонию «раздачи кнутов и пряников» вели Вильбуа и Лианкар; Жанна сказалась больной и отсутствовала. На самом деле она струсила, и ей было ужасно стыдно.
На другой день она нетерпеливо спросила Вильбуа:
— Ну, принц, как прошло вчерашнее?
— Хорошо, Ваше Величество. Награды возымели должное действие.
— Господа собираются ехать по домам? Досадно, что я так и не узнала их мыслей… — Жанна говорила резко, все еще сердясь на себя. — Принц, нельзя ли как-нибудь поговорить с ними? Просто так, по-человечески…
Вильбуа улыбнулся.
— Ваше Величество, это возможно только где-нибудь в Утопии… Впрочем, я имею некоторый план. Если вы помните, Ваше Величество, на днях мы восхищались китайским сервизом, который преподнесен Вашему Величеству венгерским господарем князем Рогоци…
— Да, помню, что же дальше?
— К тому еще прислано им сто фунтов кофейного зерна из Кубы, что в Вест-Индии. Можно пригласить господ и употчевать их сим редкостным напитком. Я слышал, Ваше Величество, что этот напиток, не вызывая опьянения, располагает к откровенности…
— Прекрасно придумано, принц! — Жанна даже захлопала в ладоши. — Устроим интимный вечер… Вы передадите приглашения?
Господам объявили, что вечер будет неофициальный, поэтому парадных костюмов не нужно, соблаговолите одеться легко. И представьте себе, что вы званы не к королеве, но просто к молодой даме, вашей знакомой которую вы, однако, безмерно уважаете.
Господа нарядились, как было велено, обнаружив при этом свой вкус или отсутствие такового. Лианкара невозможно было перещеголять в изяществе и элегантности, поэтому генерал Викторино Уэрта, граф Вимори, попытался побить его хотя бы роскошью. Кейлембар оделся в темный блестящий атлас и, хотя было сказано, что вечер будет неофициальный, все же надел орденские знаки Святой Девы. Он был опытен в искусстве придворной жизни.
В шесть часов они собрались в малой гостиной Аскалера. Окна были раскрыты, но занавеси плотного шелка спущены. Горело несколько свечей; в них не было нужды, но они создавали приятный желтоватый колорит Это был вечер в золотистых тонах.
Хозяйка появилась в две минуты седьмого, в сопровождении Эльвиры и своих пяти фрейлин. Она была в простом платье желтого шелка, под которым отчетливо рисовались ее острые девичьи груди. Никаких воланов, кружев и прочих излишеств; платье украшали только две розы, приколотые у правой ключицы, — желтая и белая.
Сеньоры, не успев разинуть рты от восхищения — это всегда успеется, — поклонились малым поклоном. Фрейлины сделали реверанс, королева тоже чуть присела.
— Добрый вечер, господа, — пропела она ангельским голоском. — Вы видите, моего церемониймейстера здесь нет, поэтому будьте без церемоний.
Лианкар первым нашелся, как быть без церемоний. Он галантно подскочил к королеве:
— Прелестная хозяйка, пожалуйте ручку. — Жанна протянула ему руку, он нежно поцеловал ее. Вслед за ним потянулись прочие, в том числе дамы. Когда ручка была поцелована, Жанна пригласила всех в столовую палату. Там блистал китайский сервиз.
— Я рассажу вас сама, — захлопотала она. — Сюда а вы сюда, граф… А вы, синьора, вместе с супругом… Девицы! Эльвира, Лаура, Эмелинда! Помогите гостям! Маршал, у вас очаровательная дочь… Сегодня она сама будет прислуживать своему герою-отцу… А вы сюда, пожалуйста…
Наконец она обернулась к Кейлембару.
— Я должна извиниться перед вами, — сказала она, изо всех сил глядя ему в глаза. — Давеча я была нездорова и не смогла своими руками возложить на вас орден…
Кейлембар сделал улыбку — так мог бы улыбаться рыцарский доспех:
— Я от души извиняю синьору хозяйку…
— Я очень рада! — торопливо сказала Жанна. — Видит Бог, вы заслужили свою награду (хотя Бог и видел, что Жанна решительно не знает, чем он ее заслужил)… Мне очень приятно, что вы не пренебрегли ею… Не уходите, вы будете сидеть рядом со мной…
Наконец все расселись. Между фруктовых ваз и тортов на столе торчали длинные бутылки токайского, также подношение князя Рогоци. Девицы налили в золотые фужеры. Жанна сказала:
— Право же, господа, я велю построить в Аскалере круглый зал и поставлю там круглый стол, как было у короля Артура в Британии. Но представьте себе уже сейчас, что этот стол круглый и что здесь все равны.
— За здоровье нашей хозяйки! — провозгласил Лианкар.
— Ура! — по-солдатски рявкнул генерал Викторино Уэрта.
Кофе был разлит по чашкам небесными ручками самой королевы. Почти никто из гостей не пробовал раньше этого диковинного напитка. Жанна вела себя как примерная хозяйка: тому подкладывала в чашку ломтик цитрона или апельсина, тому советовала положить сахару, призывала не стесняться, и т. д. Понемногу распробовали. Понравилось. (Иначе и быть не могло.) Жанна предложила тост за милых гостей, и беседа за столом оживилась.
— Грешно губить столь прекрасные летние дни в стенах душного города, — говорила Жанна. — Я хотела бы поехать к себе, в замок Л'Ориналь… А что, господа, не остаться ли мне там насовсем?.. Стала бы я просто маркиза Л'Ориналь, зажила бы тихо, никого не утесняя…
— Как можно! — возопили господа в один голос. — Мы всегда будем верны нашей королеве…
— Королевы здесь нет, — улыбнулась Жанна, — вы забыли.
— Так, синьора хозяйка! — воскликнул Лианкар. — Здесь нет царей и слуг. В этом благородном обществе царят молодость и красота. Предлагаю тост во славу красоты, во славу чистых, только что распустившихся цветов!
Сравнение было чересчур прозрачно; тем не менее мужчины, перед тем как выпить, поклонились не только королеве, но и всем присутствующим дамам, не исключая фрейлин.
— Позвольте ваши чашки, господа. — Разливая дымящийся кофе, Жанна вздохнула: — Я чрезвычайно опечалена тем, что среди нас нет сегодня сеньора Кайфолии… Ведь он получил свободу?
— Да, синьора, — ответил Вильбуа, — гонец был послан сразу.
— Я ждала его… Что могло его задержать?
— Он сильно болен, синьора хозяйка, — поклонился баронет Гразьенский. — Ипохондрическое расстройство… Его чрезвычайно угнетало недоверие короля Карла, синьора хозяйка…
— Какая жалость… Принц, — обернулась она к Кейлембару, — вы не могли бы навестить его по пути домой?
— Воля синьоры хозяйки для меня закон, — ответил Кейлембар, — тем более что это по дороге.
Заехать «по дороге» в Дилион, едучи из Толета в Граан, значило сделать изрядный крюк. Вильбуа мельком посмотрел на Кейлембара, но промолчал.
— Прошу слова у синьоры хозяйки.
Это был голос Альтисоры, графа Менгрэ. Господа поджали губы. Делать было нечего. За этим столом все равны, приходилось терпеть этого выскочку.
— Говорите, граф, мы слушаем.
— Вы мне разрешите даже быть дерзким?
Ого! Интерес общества был привлечен. Быть может, этот маленький граф претендует на роль шута, если больше нечем взять?
