Роман Почекаев - Батый. Хан, который не был ханом
Венгерский миссионер Юлиан, побывавший в Булгарии уже после ее завоевания в 1237 г., сообщил более определенные сведения о численности монгольских войск: «В войске у них с собою 240 тысяч рабов не их закона и 135 тысяч отборнейших [воинов] их закона в строю» [Юлиан 1996, с. 31]. Однако к его цифрам следует отнестись критически. Есть основания предполагать, что они — не что иное, как отражение весьма распространенного в то время в христианском мире пророчества о «царе Давиде, внуке пресвитера Иоанна», который должен был прийти из Индии и помочь Христианам в борьбе с мусульманами. Цифры такого же порядка названы в донесении архиепископа Акры Жака де Витри и в сообщении папского легата Пелагия, отправленных в Рим в 1221 г.: в этих посланиях содержалось сообщение о победе «царя Давида» над мусульманами. Так, например, Жак де Витри писал, что «царь Давид собрал огромное войско, и вместе с ним были шестнадцать могущественных мужей, один из которых имел под своим началом сто тысяч человек, другой —двести тысяч или чуть меньше, а то и чуть больше...» [Яков де Витри 2004, с. 149]. Вполне вероятно, что реальной основой для этого сообщения послужили ухи о победах Чингис-хана в Хорезме, но еще более несомненно, что авторы желали ободрить участников V крестового похода, который в 1221 г. был в самом разгаре [Альбрик 2004; Яков де Витри 2004; ср.: Гумилев 1992а, с. 135-137]. Не исключено, что сообщения Жака де Витри и Пелагия были известны и Юлиану, который, не имея возможности узнать реальную численность монгольских войск, назвал числа того порядка, которым в то время было принято оперировать в Европе, говоря о таинственных армиях, идущих с Востока.
Любопытно, что число, названное Юлианом, 135 тысяч, признают и современные исследователи, иногда округляя его до 140-150 тысяч [Вернадский 2000, с. 57; Каргалов 1967, с. 75; Черепнин 1977, с. 192]. Например, В. Б. Кощеев не только принимает информацию Юлиана, но и проводит параллель между его данными и информацией Рашид ад-Дина о том, что войска Монгольской империи составляли 129000 человек. Ничтоже сумняшеся, В. Б. Кощеев все эти войска «отправляет» в западный поход, совершенно упуская из виду, что одновременно с походом на «Булгар, Ас и Рус» Угедэй начал новый этап китайской кампании — простив империи Южная Сун, предпринял вторжение в Корею и Тибет. Кроме того, исчисляя войска монгольских улусов, В. Б. Кощеев, опираясь на сведения Рашид ад-Дина, оперирует количеством войск, выделенных Чингис-ханом сыновьям в 1207-1208 гг. (по 4 тыс. человек от улусов Джучи, Чагатая и Угедэя), совершенно игнорируя раздел империи 1224 г. и вхождение в империю областей Хорезма, Кипчакской стерпи, Ирана, из населения которых также набирались войска [Кощеев 1993, с. 131-135].
Вопрос о численности монгольских войск, принявших участие в западном походе, остается открытым. Прежде всего цифры, приводимые источниками, зачастую противоречат друг другу или же, подобно сообщению Юлиана, базируются на распространенных в то время мифах. Кроме того, в каждой покоренной стране монголы увеличивали численность войск за счет местного населения: сведения об этой практике содержатся как в восточных, так и в западноевропейских источниках. Например, Юлиан пишет: «Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают против воли в бой впереди себя» [Юлиан 1996, с. 31]. Бенедикт Поляк сообщает: «А Бати выступил затем, будучи на Руси, против билеров, то есть Великой Булгарии, и мордванов и, захватив их [знать], присоединил их к своему войску» [Ц. де Бридиа 2002, с. 112]. Фома Сплитский также отмечает: «У них имеется великое множество воинов из разных покоренных ими в войнах народов, прежде всего куманов, которых они насильно заставляют сражаться» [Фома Сплитский 1997, с. 114]. Согласно китайской хронике «Юань ши», «Субэтай выбрал из хабичи войско и пятьдесят с лишним человек [их] це-лянь, которые усердно работали на него» [Юань ши 2004, с. 503][10]. Численность этих принудительно набранных контингентов вообще не поддается исчислению: вполне возможно, что и сами монголы не знали точное количество этих «рабов не их закона» (если использовать терминологию Юлиана). Кроме того, важно не количество воинов, находившихся в подчинении Бату и его родственников во время западного похода, а тот факт, что они одерживали победы.
§ 9. Чингизиды в западном походе
Говорили гордо сыны
Белой, Западной, стороны:
«Вместе с нами — правда святая.
Мы пойдем по дороге войны,
Справедливость и честь утверждая!»
И Восточные небеса
Поднимали свои голоса:
«Для мечей у нас пояса!
Мы пройдем сквозь огонь и дым,
Справедливость и честь утвердим!»
ГэсэрВеликий западный поход 1236-1242 гг. является уникальным явлением в истории монгольских завоеваний XIII в. По масштабам и количеству задействованных войск с ним сможет быть сравнима только хорезмийская кампания Чингис-хана 1219-1221 гг. Кроме того, уникальность похода на Запад подчеркивается еще и количеством участвовавших в тем потомков Чингис-хана.
Согласно «Сокровенному сказанию», в западный поход отправлялись «старшие сыновья». Почему именно старшие? Ответ мы получим, проанализировав политическую ситуацию, складывавшуюся в правящей верхушке империи в середине 1230-х гг. Первоначально великий хан Угедэй планировал лично возглавить поход на Запад, как прежде — войну с империей Цзинь, но его намерение вызвало противодействие младших родичей. Мунке, сын Тулуя, прямо заявил: «Мы все, сыновья и братья, стоим в ожидании приказа, вчтобы беспрекословно и самоотверженно совершить все, на что последует указание, дабы каану заняться удовольствиями и развлечениями, а не переносить тяготы и трудности походов; если не в этом, то в чем же ином может быть польза родственников и эмиров?» [Рашид ад-Дин 1960, с. 35]. Рашид ад-Дин, несомненно, приводит эти слова как свидетельство уважения, выказанного Угедэю племянником, однако в них можно углядеть и противоположный смысл: великому хану довольно прозрачно намекали, что он уже стар и не годится для походов, пора передать военные дела более молодым и деятельным Чингизидам.
В самом деле, после того как Тулуй умер, а Чагатай вплотную занялся делами своего улуса, на первые места в политике Монгольской державы стали активно выдвигаться представители третьего поколения Чингизидов [см.: Кычанов 1999, с. 163-164]. Некоторые из них зарекомендовали себя талантливыми военачальниками еще в ходе кампании против Цзинь. Например, Гуюк, сын великого хана, в 1229-1233 гг. действовал в китайской области «Кункан» (так у Рашид ад-Дина). Потом он проявил себя как удачливый полководец в борьбе с Пусянь Ванну, который в 1215 г. при поддержке монголов провозгласил себя императором Восточного Ся на территории Восточной Манчжурии, а затем обратил орудие против своих союзников. Гуюк вместе с Эльджигитаем, племянником Чингис-хана, выступил против него, разгромил и в год воды-змеи (1233) покончил с Восточным Ся. Годом позже Гуюк и Эльджигитай захватили столицу империи Цзинь — Наньцзин и пленили одного из членов императорской семьи [Рашид ад-Дин 1960, с. 20; Юань ши 2004, с. 483, 494; см. также: Мелихов 1977, с. 71]. Мунке, сын Тулуя, также отлично зарекомендовал себя в боевых действиях против Цзинь, вместе со своим отцом взяв Кайфын в год железа-тигра (1230) [Мелихов 1977, с. 71]. Тулуй скончался в 1232 г., но сына активно поддерживала мать — Соркуктани-бэки, которая пользовалась большим уважением в семействе Чингизидов. Не желали отставать от старших сыновей Угедэя и Тулуя и другие члены рода. Так, Чагатай активно продвигал своего внука Бури (отпрыска своего старшего сына Мутугана, погибшего в 1221 г.), Эльджигитай — своего старшего сына Аргасуна. Не следовало сбрасывать со счетов и самого младшего сына Чингис-хана — Кулькана, которому, единственному из всех сыновей Чингис-хана не от Борте, удалось надолго пережить отца...
Эти обстоятельства позволили Е. И. Кычанову высказать предположение, что усиление представителей третьего по-пения Чингизидов сильно беспокоило Угедэя. Поэтому, столкнувшись с противлением своему, намерению возглавить поход, он принял решение отправить в многолетний поход на Запад «старших сыновей», то есть этих молодых, но уже довольно влиятельных и деятельных Чингизидов [Кычанов 1999, 163-164; 2002, с. 79]. Они же с готовностью подчинились приказу великого хана, поскольку, как мы уже выяснили, земли на Западе далее «пределов Булгар, Ас и Рус» предназначались не только Джучидам, и остальные Чингизиды имели основания рассчитывать на них в силу того, что вся территория империи была коллективной Собственностью рода Борджигин. В результате в поход, по сведениям Рашид ад-Дина, отправились «из детей Тулуй-хана — старший сын Мунке-каан и его брат Буджек, из уруга Угедей-каана — старший сын Гуюк-хан и его брат Кадан; из детей Чагатая — Бури и Байдар и Кулькан, брат каана; сыновья Джучи: Бату, Орда,. Шейбан, Танкут, а из почтенных эмиров Субадай-бахадур и с ними несколько других эмиров» [цит. по: Арсланова 2002, с. 172]. Персидский историк не упомянул среди участников похода Аргасуна — внучатого племянника Чингис-хана, об участии которого сообщает «Сокровенное сказание».
