Смерть консулу! Люцифер - Жорж Оне
— Вы теряете во мне своего лучшего друга, — сказал Лан с усилием. — Будьте счастливы... Спасите войско...
— Вы не умрёте, — ответил Наполеон. — Они должны спасти вас!
— К чему? Чтобы умереть в одной из следующих битв! — возразил маршал, поднимая немного голову. — Разве новые войны не ожидают нас, или это страшное поражение настолько подействовало на вас, что вы опомнились? После Эйлау — Асперн! Пусть это будет вам предостережением. Вы пожертвовали Францией ради вашего честолюбия. Я не могу простить себе, что помогал вам в ваших победах... Моя жизнь или смерть не имеют никакого значения. Я всегда был солдатом и умираю им... Но Франция, ваше величество!.. На ней тяжело отзовётся ваша жажда к победам. Она уже теперь тяготится ими. Придёт время, когда она проклянёт вас, и это проклятие может положить конец вашему блестящему поприщу!..
Голова маршала бессильно опустилась на подушку.
Он говорил таким тихим и хриплым голосом, что только один император мог слышать его.
Ещё минуту держит Наполеон руку умирающего, затем тихо опускает её. Ему подают лошадь. Он несётся с быстротой молнии через мост, махая своим коротким хлыстом по воздуху, как будто хочет отогнать от себя тяжёлые мысли и видения.
Продолжается пальба со стороны австрийцев; но старая гвардия непоколебима. Чем больше людей выбывает из строя, тем теснее смыкает она свои ряды. Эрцгерцог не решается двинуть вперёд свои войска. Считает ли он свои силы недостаточными, или он больше боится побеждённого Наполеона, чем одерживающего победы?
По распоряжению императора раненых переносят через мост в Лобау. Эгберт идёт около носилок генерала Вебера.
На острове в несколько изменённом виде повторяются те же безотрадные сцены, что и на берегу Мархфельда.
Здесь расположились лагерем голодные и изнурённые полки, наполовину уничтоженные неприятелем. Батарея, воздвигнутая на берегу напротив Эслингена, и густой лес, растущий в этой стороне, служат достаточной защитой острова, если бы появилась необходимость к длительной обороне его. Но солдаты потеряли веру в свои силы, начальники казались мрачными и недовольными. Всюду слышались обвинения и насмешки над Бонапартом. Эгберт, прислушиваясь к толкам солдат, видел, что они правы в своих нареканиях. Они обвиняли Бонапарта не в поражении, а в неосторожности, в недостатке боевых снарядов, провианта, перевязочных средств. Заносчиво издеваясь над препятствиями, не признавая законов природы, император считает невозможным разрыв воздвигнутого им моста. Он убеждён, что мост будет к его услугам до тех пор, пока он сам не прикажет снять его. Но река неожиданно заявила свои права и доказала новому Ксерксу его безумие.
Барки и лодки, переплывая реку с опасностью для жизни лодочников, привозят на остров сухари, вино и водку, но это капля в море. Наступающая ночь может лишить французов и этого последнего сообщения с правым берегом Дуная. Сильный ветер вздувает бушующие волны; всё выше и выше поднимается вода в реке.
Суда, из которых был построен мост, оторванные волнами, несутся по течению. Французам удалось спасти немногие из них. Вода начинает заливать остров Лобау. Местами образовались болота; канавы переполнены водой и похожи на дикие горные потоки.
Австрийские пленники переведены на другую сторону острова, к тому месту, где ещё виднеются на берегу остатки понтонного моста. Солдаты заняты собиранием хвороста. Никто не смотрит за пленниками, но побег немыслим для них — перед ними река, позади остров, занятый неприятелем. Эгберт сидит в солдатской шинели на срубленном стволе дерева у носилок генерала Вебера, который стонет и мечется в лихорадке.
Дрожащим слабым светом светятся огни на противоположном берегу сквозь мрак бурной ночи. Чёрные тучи несутся по небу, принимая самые фантастические очертания. Изредка выглянет из-за них звезда. Бешено набегают волны на берег.
Великая армия под прикрытием ночи совершает своё отступление в Лобау. На опушке леса горят бивачные огни. Смешанный гул голосов сливается с рёвом Дуная. Всё это представляется Эгберту каким-то фантастическим страшным сном. Раны его начинают гореть; он чувствует сильную ломоту во всём теле. Но его поддерживает избыток юношеских сил и надежда, что его недолго продержат в плену. Припоминая события дня, он не может понять, почему эрцгерцог Карл не преследовал отступающего врага.
Но что бы ни случилось в будущем, Наполеон потерпел первое поражение!
Эгберт узнает от французских офицеров, что император против обыкновения собрал военный совет у моста на северной стороне острова. Большинство маршалов было того мнения, что необходимо оставить Лобау и что лучше пожертвовать боевыми снарядами и орудиями, чем подвергать опасности войско. Но Массена и Бонапарт были другого мнения, и оно взяло верх.
— Теперь наша жизнь в руках эрцгерцога Карла, — говорили офицеры, видимо, недовольные решением военного совета.
В одиннадцать часов вечера император подошёл к разрушенному мосту в сопровождении Бертье.
Несмотря на сделанные ему представления относительно опасности переправы через реку в такую позднюю пору и при сильном ветре, Наполеон не хотел оставаться ни одной минуты долее в Лобау. Неизвестно — мучило ли его опасение быть отрезанным от всякого сообщения, или он надеялся поддержать своё войско с правого берега, где в его руках была Вена, только ничто не могло поколебать его решения.
Нашли лодку, собрали достаточное число гребцов, но они не знали реки и не могли поручиться за благополучную переправу, так как лодка могла быть отнесена течением в сторону от Эберсдорфа.
— Где пленный австрийский капитан Геймвальд, с которым я говорил у кирпичного завода? — спросил Наполеон.
Бертье разбудил Эгберта и привёл к императору.
— Вы говорили мне в Тюильри, что знаете Дунай и здешние окрестности. Я хочу быть в Эберсдорфе до полуночи. Вот лодка и гребцы. Возьмётесь ли вы править рулём?
— Если прикажете, ваше величество, но я могу править только левой рукой.
— Вам помогут. Все ваши приказания будут исполнены в точности.
Прежде чем Эгберт успел договориться с гребцами, император и Бертье сели в лодку. При мрачном освещении двух факелов бледное и неподвижное лицо Наполеона напоминало мертвеца.
Закрыв лицо рукою, он разразился громким принуждённым смехом.
— Кто мог ожидать этого! Проиграть битву после тридцати выигранных сражений! — сказал он.
Волны качают лодку. Но ровно гребут сильные и привычные гребцы. Эгберт правит рулём.
— Они напрасно торжествуют и радуются своей победе, — продолжал Наполеон, разговаривая сам с собою. — Меня не так легко уничтожить! Я ещё настолько молод, что долго буду воевать...
Дремота начинает одолевать
