Гюг ле Ру - Гибель Византии (сборник)
Одно из самых важных сведений, доставленных Тетарди, это то, что турецкая армия содержала в себе множество христиан из Греции и других стран. Анонимный автор, дает даже точную цифру этих участников, — их было 30 000! Эта подробность подтверждается архиепископом Хиосским. «Кто же осаждал город, — вопрошает он, — кто учил турок военному искусству, как не сами христиане? Я видел собственными глазами, как греки, латиняне, немцы, венгерцы перемешаны были с турками и с ними штурмовали стены!»
Этот факт наглядно доказывает нравственное смятение, господствовавшее среди христиан Балканского полуострова, и он вдвойне печален, если сопоставить его с положением дел в самом Константинополе.
Император Константин употребил все усилия, чтобы заручиться подкреплениями и поставить столицу в наилучшее состояние обороны. Папа побеспокоился лишь после того, как получил от своего легата известие, что слияние церквей формально и торжественно провозглашено. Но представления, с которыми он обращался к другим державам, не имели почти никакого практического результата. Только Венеция и Альфонс, король неаполитанский, решили снарядить по десяти галер для соединения с десятью военными судами, какие обещал поставить папа на свой счет. На снаряжение этого флота было потрачено много времени. Не ранее 27-го апреля, т. е. после того, как осада продолжалась уже три недели, папа подписал документ, формально уполномочивающий Иакова, архиепископа рагузского, заняться снаряжением обещанных галер. 7-го мая венецианская эскадра отплыла из Венеции. Прошло еще немало времени, покуда соединились флоты, и они прибыли к острову Евбей лишь на второй день после падения Константинополя!
Ремонт городских стен, к несчастью, был поручен надзору двух монахов, искусных инженеров, но жадных и бесчестных. Думают, что часть денег, предназначенных для укреплений, попала в карманы этих строителей. Как бы то ни было, состояние стен, когда появились турки, было так плохо, что греки опасались ставить на них тяжелые орудия.
Наружная стена была исправлена императором Иоанном Палеологом в промежуток времени приблизительно от 1433 до 1444 года. Но внутренняя, более высокая стена со стороны суши соединявшая не менее 112 квадратных башен, не была основательно исправлена уже несколько веков. Большинство этих 112 башен были построены в IX-м и X столетиях. Стены и башни вдоль Золотого Рога все ведут начало от времен императора Феофила (829–841).
На одной из башен со стороны Мраморного моря, между Кум-Капу и Иени-Капу, сохранилась греческая надпись, гласящая, что эта башня и примыкавшая стена были построены в 1448 году, на деньги деспота сербского, Георгия Бранковича. Какая страшная ирония судьбы! — всего пять лет спустя, тот же самый христианский князь помогал султану со своими кирасирами штурмовать Константинополь!
Дольфин упоминает, что башня Анемандра, возле ворот Кило-Порта, была исправлена кардиналом Исидором, вероятно на средства, доставленные папой.
По словам Тетарди, внутренняя стена была вышиною в семь сажен, а наружная несколько ниже.
Самым слабым местом считалось пространство позади дворца Гебдомона, где была всего одна стена, без рва. По требованию императора, венецианский капитан, Алоис Диедо, привел туда людей со своего судна, чтобы вырыть ров. Работа была начата 14-го марта, с большими церемониями, в присутствии императора и государственных сановников 31-го марта работа была окончена. Ров Диедо имел 62 сажени в длину, откос его имел 15 футов глубины, а контр-эскарп — 13 английских футов. В то время стало известно, что двигается турецкая армия и в тот же день, 31-го марта сам император сторожил со своими воинами на соседнем холме, чтобы не допустить турецкую конницу внезапно нагрянуть на рабочих во рве.
Император повелел произвести набор всех граждан, способных носить оружие. Францез, которому было поручено это дело, заявляет, что он отыскал только 4 973 греков и около 2 000 иностранцев, годных к обороне стен. Архиепископ Леонарди говорит, что имелось на лицо от 25-ти до 30-ти тысяч людей, способных носить оружие, но собственно сражалось от 6 000 до 7 000. Его сообщение вполне подтверждает данные Францеза.
С наскоро собранными и плохо обученными войсками, числом в семь, самое большое в девять тысяч человек императору Константину приходилось защищать слабые стены своей столицы против армии, в десять раз многочисленней и располагающей 69 пушками! И в то время как нашлось не более девяти тысяч христиан для защиты ключа к трем материкам, славной резиденции древних властителей мира, в султанской армии набралось тридцать тысяч христиан, готовых пролить кровь свою ради того, чтобы свергнуть крест со святой Софии и заменить его полумесяцем!
Несчастный император был сильно разочарован результатами набора. Во избежание паники в самом начале обороны, он распорядился держать втайне подробности ополчения и в то же время приказал задерживать при входе в гавань все суда, и заставлять, в случае надобности, их экипажи принимать участие в защите стен. Когда ему сообщили, что некоторые дворяне и кое-кто из народа покинули город, император ничего не сказал, но глубоко вздохнул.
На большом военном совете под председательством императора, совете, который должен был принять окончательные решения насчет обороны, первым и самым важным вопросом был следующий: «кому поручить оборону ворот св. Романа?» Турки поставили свои самые тяжелые орудия и лучших солдат напротив этих, ворот и очевидно намерены были произвести на этот пункт самое отчаянное нападение.
Когда император возбудил этот вопрос, никто из греческих и латинских полководцев по-видимому не расположен был нарушить молчание и предложить что-либо. Вдруг Жуан Джустиниани ди Лонго, генуэзский полководец, явившийся в январе с 500 волонтерами, хорошо вооруженными итальянскими стрелками из лука, поднялся с места и, поклонившись императору, сказал: «Надеясь на помощь Божию, я готов встать там с моими людьми, и во имя Христово защищать ворота против нападений неприятеля!»
Эти простые, благородные слова были встречены громкими приветствиями всех присутствовавших. Император поблагодарил говорившего и обещал предоставить ему остров Лесбос с княжеским титулом, если турки будут отбиты.
Император решил установить свою главную квартиру в церкви св. Романа, по близости от ворот, и находясь в самом почетном, опасном месте, взял под свое начальство 3 000 лучших греческих и латинских воинов.
Направо от ворот св. Романа, в северном направлении находились ворота, называемые Харзиас. Там император поставил небольшой отряд греков, под предводительством знаменитого стрелка из лука Федора Каристоса.
Следующие ворота назывались Полиандриум или Милиандриум. Оборона этой позиции была поручена трем братьям генуэзцам, — Паоло, Антонио и Троило Бочиарди, с небольшим отрядом соотечественников.
От этих ворот стены тянулись к востоку, по направлению к Золотому Рогу, защищая часть города, называемую Влахерной, по имени обители, находящейся в той местности. Эта позиция была вверена венецианцу Джероламо Минноти, командовавшему корпусом, состоявшим из венецианских уроженцев и иностранцев.
Далее к северу не было рва для защиты стен. Эта позиция называлась Каллигарией, по имени соседнего предместья. Ожидали, что турки здесь попробуют пробить брешь, подкопавшись под стены. В виду этого император поручил оборону этого места немецкому горному инженеру Иоанну Гранту.
Командование на северо-западной стороне укреплений, у ворот, называемых Цинегионом, было доверено папскому легату, кардиналу Исидору.
От центральной позиции, у св. Романа влево был расположен небольшой отряд венецианцев под начальством их соотечественника Дольфино.
Недалеко от них были ворота, называемые Силиврией или Пили, защита их была вверена ученому, греческому математику, Феофилу Палеологу, при содействии генуэзца, Маврикия Катанео и венецианца, Никколо Мосениго.
У следующих ворот, — имя их не сохранилось — командование было в руках венецианца, Фабричио Корнеро.
Юго-западная оконечность укреплений была занята сильной башней, или скорее замком, называемым Циклобиан. Вход в эту башню обыкновенно назывался «Золотыми воротами» и это были последние ворота к югу в стене, простирающейся от Золотого Рога до Мраморного моря.
Позиция эта была вверена венецианцу Контарини и генуэзцу Эмануэло, имевшим под своим начальством 200 итальянских стрелков.
Неизвестно, кому была поручена позиция между Циклобианом и следующими воротами, Гипсоматией. Вероятно, набрали известное число молодых монахов из городских и окрестных монастырей, в том предположении, что в этом месте нельзя ожидать серьезного нападения.
Джиакомо Контарини, с небольшим отрядом венецианских соотечественников, занял ворота, называемые Контоскалиум.
